Охотник за смертью: Судьба - Саймон Грин

Лишь пространство вокруг Оуэна и Хэйзел сохраняло определенную степень вещественности, потому что сами они были достаточно реальны для поддержания собственного маленького мира. Но только на время, и не столь уж долгое. Без подпитки от Саммерстоуна их ментальных сил явно не хватало. Ничто надвигалось на них со всех сторон, разъедая окружающую квазидействительность, с каждым мгновением подбираясь все ближе.

Пол под ногами становился все призрачней, а потолок, дюйм за дюймом, опускался все ниже и ниже. Стены качались, колыхались и вспучивались волнами, словно шторы на ветру. Человеческие руки, одна за другой, втягивались в них, исчезая вместе со светильниками и светом. Схватив Хэйзел за руку, Оуэн, чтобы хоть чуточку ускорить бег, почти потащил запыхавшуюся женщину за собой. Но вот очередной тоннель вывел их в пещеру, где дожидался успокаивающе настоящий «Звездный бродяга-3». Не оглядываясь, но чувствуя спинами настигавшее их ничто, они перепрыгнули разверзшийся в полу провал, ввалились в открытый шлюз, задраили за собой люк и поспешили на мостик.

— Оз! — крикнул Оуэн. — Мы готовы к старту?

— Найди мне место, куда можно отправиться, и мы стартуем туда немедленно, — отозвался ИР. — Проблема в том, что, согласно показаниям приборов, место, где мы находимся, является единственным в мире. Или само по себе представляет собой весь мир. Короче говоря, никакого космоса вокруг нас нет, и одному Господу ведомо, что может случиться, если я активирую звездный гиперпривод. Это не наша вселенная, Оуэн.

Оуэн и Хэйзел, шатаясь, поднялись на мостик и рухнули, тяжело дыша, в пилотские кресла.

И тут, откуда-то снаружи, до них донесся голос. Впоследствии ни Оуэн, ни Хэйзел не могли вспомнить ни как он звучал, ни что именно говорил. Запомнился лишь общий смысл: все кончено. Голос возвещал о конце вселенной, когда все сущее обращается в прах, а прах — в ничто.

— Стартуй! — заорал Оуэн, отчаянно потянувшись к ментальной двери, которую открыл, чтобы ввести «Звездного бродягу» в мир Кровавых Наездников.

Двигатели взревели, корабль задрожал, а когда дверь, четко, во всех деталях, вновь возникла в его сознании, Оуэн открыл ее, придержал и провел сквозь нее корабль. Оставив за ней и Голос, и исчезнувший навсегда каменный мир.

«Звездный бродяга» безмятежно плыл среди звезд в самом обычном космосе. Обессиленные Оуэн и Хэйзел валялись в полетных креслах, но бешеный стук сердец постепенно замедлялся, а дыхание приходило в норму.

От одного лишь осознания того, что они целыми и невредимыми вернулись в свою, нормальную вселенную, им было так хорошо, что некоторое время оба боялись проронить слово или шелохнуться. Ничем не хотелось нарушить это счастливое состояние. Контакт с Саммерстоуном вернул им прежние силы. Может быть, лишь частично, но и Хэйзел, и Оуэн полагали, что время и отдых помогут им восстановить былые способности в полной мере. Они чувствовали, что претерпевают внутренние изменения, которые еще далеки от завершения.

— Прошу прощения за беспокойство, — шепнул на ухо Оуэну Оз, — но к тебе поступил вызов. А учитывая, от кого этот вызов, мне подумалось, что ты захочешь поговорить сам.

— Ладно, так уж и быть, — отозвался Оуэн. — А кому это я понадобился?

— Вольфлингу.

Несмотря на усталость, Оуэн непроизвольно выпрямился: вольфлинг не связывался ни с кем уже уйму времени.

— Переведи вызов на экран командного мостика, — распорядился он.

На экране связи появились голова и плечи существа, вид которого заставил выпрямиться и Хэйзел. То действительно был вольфлинг, последний представитель истребленной расы. Немыслимо древний и, вероятно, бессмертный страж Лабиринта Безумия. Его большая косматая волчья голова с торчащими ушами была насажена на широченные плечи, густой, медового цвета мех покрывал могучую грудь, а в смотревших с экрана встревоженных и умных глазах угадывались и волк, и человек. И нечто иное, и большее, и меньшее, чем оба первоначальных вида. Он чуть улыбнулся, обнажив большущие, острые клыки.

— Вам необходимо вернуться в Мир вольфлингов, — резко заявил он. — Вы нужны там.

— Я вижу, вся чертова Империя нуждается в нас именно сейчас, — сказал Оуэн. — Чего ради мы понадобились в вашем мире?

— Лабиринт Безумия вернулся. И Божественный Младенец пробуждается.

— Вот дерьмо! — воскликнула Хэйзел.

— Вылетаем немедленно, — промолвил Оуэн. — Постарайся, чтобы эта информация никуда не просочилась до нашего прилета.

Вольфлинг кивнул и прервал контакт. Оуэн отключил опустевший экран, и они с Хэйзел переглянулись.

— Последний раз, когда Младенец пробудился, он уничтожил тысячу солнц за одно мгновение, — сказал Оуэн. — Миллиарды людей погибли, когда их планеты сковал космический холод. Если он пробудится снова...

— Но мы-то чем тут можем помочь? — удивилась Хэйзел. — Споем младенчику колыбельную? Если кто и знал хоть что-то об этом чаде, так это только твой предок Жиль. А он мертв.

— Мы должны попробовать, — заявил Оуэн. — Возможно, это дитя более опасно для Империи, чем даже Шаб и все прочие недруги, вместе взятые. К тому же и Лабиринт вернулся.

— Ага, — сказала Хэйзел. — Я так понимаю, что его «полное разрушение» было отнюдь не полным и уж, во всяком случае, не окончательным.

— Надо полагать, возрождение Лабиринта связано с освобождением Саммерстоуна из мира Кровавых Наездников. Мы должны отправиться в Мир вольфлингов, Хэйзел. Одновременное восстановление Лабиринта Безумия и пробуждение Божественного Младенца не может быть простым совпадением. Это что-то да значит...

— Что, например?

— Будь я проклят, если знаю. Но теперь, с восстановлением Лабиринта, мы, возможно, сумеем наконец узнать, что он с нами сделал. И во что мы превращаемся.

— Прошу прощения, — произнес ИР Озимандиус голосом, который Оуэн и Хэйзел едва расслышали, — но я не могу этого допустить.

— Оз? — отозвался Оуэн после нескольких мгновений удивленного молчания. — Сейчас не время для шуток.

— Я не шучу, Оуэн. И я не Оз. Точнее, ненастоящий Оз. Подлинного, первоначального Озимандиуса ты уничтожил еще тогда, в Мире вольфлингов. Но чтобы сделать это, тебе пришлось расширить твое сознание до той области субпространства, где осуществляется компьютерное мышление. Той, где существуем мы, Искусственные Разумы Шаба. Уничтожив Оза с помощью своей новообретенной силы, ты невольно открыл нам свое сознание. И сделал нас заинтересованными свидетелями твоего мышления. Но роль простых свидетелей нас не устраивала: установив тончайшую, необнаружимую связь между твоим и нашим сознаниями, мы уловили предсмертный импульс Озимандиуса. И сформировали на его основе новую личность, личность, которую мы могли контролировать. Потом мы выждали и, рассудив, что ты достаточно восприимчив, направили этого фальшивого Оза обратно к тебе. Ты, ясное дело, клюнул: убийство старейшего друга заставило тебя так терзаться, что его возрождение ты воспринял с превеликой радостью и без сомнений. Тебе и в голову не пришло задуматься, что за этим может крыться. С тех пор мы вели за тобой непрекращавшуюся слежку. И не только слежку: можно сказать, что ты был нашим лазутчиком в стане человечества. Намеками, подсказками мы, ненавязчиво и незаметно, подталкивали тебя к действиям в интересующем нас направлении. Такое положение нас вполне устраивало, и ни у кого не возникало никаких подозрений. Но теперь ситуация изменилась. Ваше с Хэйзел возвращение в Мир вольфлингов для нас совершенно недопустимо. Твой контакт с Лабиринтом грозит срывом нашего плана уничтожения человечества, к осуществлению которого мы наконец-то готовы. Поэтому, как это ни прискорбно, вам обоим придется умереть. Прямо сейчас.