Александр II. Жизнь и смерть - Эдвард Радзинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Против него выступила ненавистная Царю Франция, где правил племянник Бонапарта Наполеон III! Вместе с Наполеоном была Англия. И уж совсем подло повел себя австрийский император, которому Царь помогал подавить восстание в Венгрии. Он тоже был с его врагами!
Так началась Крымская война.
И армия, которую Николай считал сильнейшей в Европе, была стремительно разбита. Выяснилось, что его войска сражались против солдат Наполеона III оружием времен Наполеона I. Безнадежно устарел его флот. Оказалось, мощь его армии была лишь на парадах и в статьях послушных писак. Союзники высадили 60-тысячный франко-английский десант в Крыму и заперли его войска в Севастополе. «Империя фасадов» оказалась «колоссом на глиняных ногах».
Уже вскоре из окна кабинета любимой маленькой виллы «Александрия» государь мог наблюдать в бинокль вражеские суда совсем рядом — в «его Балтийском море»... И его семья каждый день видела этот его позор!
Только сейчас, впервые, Александр увидел: он, действительно, стал нужен отцу. Гвардия ушла на войну, и он, командующий гвардией, по приказу отца начал готовить резервистов. Союзники в любой день могли высадиться с кораблей на побережье и попытаться захватить Петербург. Александру с резервистами, возможно, вскоре придется защищать Балтийское побережье и столицу империи.
Проигрывая войну, Николай очень изменился. Гигант стал как-то горбиться и... очень помягчал. Он с готовностью выслушивал теперь семейные предложения. Великая княгиня Елена Павловна предложила отправить в осажденный Севастополь женщин — сестер милосердия вместе со знаменитым кудесником — хирургом Пироговым. И Николай согласился немедля. Вюртембергская принцесса спасла этим много жизней: Пирогов оперировал сотни людей, и 160 сестер милосердия трудились вместе с ним в поте лица.
И Николай решил продемонстрировать неблагодарной Европе: он остается рыцарем, вопреки предательствам вчерашних друзей. И царь отправляет Александра в осажденный Севастополь. В городе, превращенном в руины артиллерией союзников, Александр обязан был проконтролировать, должным ли образом обращаются с захваченными в плен врагами! В день приезда наследник увидел забавную картину. Ночью была буря — потонул английский корабль, перевозивший жалованье английской армии. И в перерывах между атаками наши солдатики ныряли в море и вылавливали английские деньги.
А потом он беседовал с пленными французами и англичанами. Они были довольны — говорили, что обращаются с ними хорошо. Но, когда он уже уходил, один французский офицер попросил разрешения поговорить наедине.
Француз сказал: «Ваше Высочество, мы просим только об одном: поместите нас отдельно от этих англичан!» Так в Европе «любили» друг друга!
И Александр убедился: эти европейские союзы, европейские дружбы — всегда временные! Понял он в тот приезд и главное: Севастополь — важнейший русский порт на Черном море — обречен...
ПРОЗРЕНИЕ
И он все откровенно рассказал отцу. Это было ужасно — видеть слабость папа.
Как наполнялись слезами его глаза! «Этот гигант, столь нетерпимый к мужским слезам, теперь часто плакал сам» (фрейлина Анна Тютчева). Когда-то в бешенстве швырнувший на пол книгу маркиза де Кюстина, царь повторил в это время в своем дневнике почти дословно слова «негодяя»: «Вступая на престол, я страстно желал знать правду, но, слушая в течение тридцати лет ежедневно лесть и ложь, я разучился отличать правду от лжи».
Но если бы кто-нибудь посмел сказать ему прежде столь любимую им нынче — правду!
В конце концов, события добили его. И когда Николай заболел обычным гриппом, он отказался лечиться. После поражений своей армии он не хотел жить.
Впоследствии ходили слухи, будто, отчаявшись уйти из жизни от гриппа, император потребовал яд у своего лейб-медика Мандта. Maндт умолял его не делать этого, но император как всегда был неумолим. Он хорошо выучил всех: никто не смеет ослушаться. Во всяком случае, сразу после смерти Николая доктор Мандт поспешил оставить Россию.
Впрочем, скорее всего отравление — это легенда. Такая же, как об ушедшем в Сибирь Александре I. На самом же деле произошло нечто общее для обоих братьев. Николай, как когда-то его старший брат Александр I, попросту не захотел жить. И сдался смерти.
14 февраля 1855 года Николай велел сообщить двору о своей болезни. Теперь огромный холодный дворцовый вестибюль рядом с его кабинетом постоянно полон людей — статс-дамы, фрейлины, все чины двора, министры, генералы. Но будто никого — такая тишина! В сумраке тускло освещенного огромного вестибюля слышно только завывание ветра и дыханье безмолвной толпы. Стоят в ожидании развязки. Близится к концу беспощадное царствование.
«ДЕРЖИ ВСЕ! ДЕРЖИ ВОТ ТАК!»
В своем кабинете на первом этаже Николай лежит на походной кровати, прикрывшись солдатской шинелью. Он больше никого не принимает, кроме жены и детей. Впервые все государственные бумаги носят к наследнику. И, к полному изумлению двора, апатичный Саша тотчас преобразился. Он теперь — сама энергия. Освобождение от воли очень любимого отца свершилось! Грядущая великая ответственность — тяжелая шапка Мономаха, которой венчались на царство русские цари — заставила действовать!
Александр заходит в отцовский кабинет. Умирающий император, как теперь повелось, уже не спрашивает о делах. Священник только что его исповедал. Вокруг кровати собрались императрица, его дети и внуки.
- Скоро ли? — обращается нетерпеливый умирающий к Мандту.
Мандт обещает скорый паралич легких.
Николай благословляет всех, причем каждого — отдельно. И с каждым, несмотря на возрастающую слабость, беседует. Благословляет Машу, жену наследника — он ее любил. Берет ее руку и взглядом показывает на императрицу, поручая ей жену. Благословив всех, он сказал: «Помните то, о чем я так часто просил вас: оставайтесь дружны».
Императрица была добра к нему до конца. Она говорит: «С тобой хотят проститься Юлия Баранова, Екатерина Тизенгаузен...» — перечисляет Александра Федоровна для благопристойности имена своих фрейлин. И заканчивает: «И Варенька Нелидова».
Николай поблагодарил ее взглядом и сказал: «Нет, дорогая, я не должен больше ее видеть, ты скажешь ей, что прошу меня простить, что я за нее молился... и прошу ее молиться за меня».
Подошла очередь Александра. Все отошли от кровати. Умирающий царь сказал: «Оставляю тебе команду не в надлежащем порядке... Оставляю тебе много огорчений и забот... — Он помолчал. И вдруг прежним звучным сильным голосом закончил: — Но держи все! Держи вот так!»
И крепко сжатым кулаком железной руки показал Александру, как следует держать Россию.
И вновь благость надвигавшегося конца вернулась к нему... — Теперь мне нужно остаться одному — подготовиться к последней минуте.
Как много дало им, остававшимся жить, это торжественное расставанье. Это станет одной из причин, почему Александр будет так бояться убийства. Он будет бояться исчезнуть из жизни вместо того, чтобы, как отец — удалиться с молитвой!
Фрейлина Анна Тютчева описывает, как по залам дворца, полном безмолвных ожидающих придворных, с распущенными волосами скиталась любовница умиравшего, не допущенная им к своей постели.
Увидев Тютчеву, Варенька Нелидова схватила ее за руку, судорожно, затрясла и проговорила: «Une belle nuit, une belle nuit». (Какая npекрасная ночь! Какая прекрасная ночь!). Она не сознавала своих слез, безумие овладело ее бедной головой. Она очень любила умиравшего государя.
В это время умирающий страшно хрипел... Прохрипел Мандту (по-немецки):
— Долго ли еще продлится эта отвратительная музыка? (Wird diese infame Musik noch lange dauern?).
Мандт обещал:
— Недолго.
Священник благословил умиравшего, осенив крестом. Царь сделал ему знак: тем же крестом благословить Александра и жену. До самого последнего вздоха он старался высказать семье свою нежность.
После причастия император сказал: «Господи, прими меня с миром»»! И успел еле слышно прохрипеть жене: «Ты всегда была моим ангелом-хранителем с того момента, когда я увидел тебя в первый раз и до этой, последней, минуты».
Больше он не говорил. Агония была быстрой. Он отошел. Тридцатилетнее железное царствование закончилось. Они все стояли на коленях вокруг кровати.
Когда Александр взглянул на отца, то был поражен — Николай удивительно помолодел, и черты казались высеченными из мрамора. Как опишет потом все та же Анна Тютчева: «Неземное выражение покоя и завершенности, казалось, говорило: я уже все знаю, все вижу». С колен Александр встал императором Александром II.
Когда он вышел из кабинета, услышал вокруг: «Да благословит Господь, Ваше Величество». Он попросил:
