Благословение небес - Джудит Макнот

Для Элизабет наступил решающий момент — момент, когда она должна была решить, пойдет она завтра на встречу с Яном или нет. В действительности ни о каком выборе не могло быть и речи, и она прекрасно понимала это. С наигранной радостью она ослепительно улыбнулась и ответила:

— Конечно. Благодарю вас.

— Отъезд намечается на половину одиннадцатого. Насколько Я понял, программа будет обычной — поход по магазинам, затем ленч в какой-нибудь местной гостинице и верховая прогулка по окрестностям с осмотром достопримечательностей.

Элизабет мысленно вздохнула — такой ужасно скучной показалась ей эта перспектива.

— По-моему, программа чудесная! — воскликнула она с таким жаром, что лорд Ховард недоуменно взглянул на нее.

— Вы хорошо себя чувствуете? — обеспокоено спросил он, заметив ее пылающие щеки и слишком ярко блестевшие глаза.

— Как никогда, — ответила Элизабет, мечтая о покое и тишине своей спальни. — А сейчас, если позволите, я пойду отдохну — у меня что-то разболелась голова.

С этими словами она удалилась, оставив озадаченного лорда Ховарда. И только когда она стала подниматься по лестнице, до нее дошел смысл сказанных ею слов. Она встала как вкопанная, затем покачала головой и медленно продолжила путь. В конце концов не так уж и важно, что подумает о ней кузен ее жениха, решила Элизабет, чувствуя себя слишком несчастной, чтобы задуматься о том, как странны подобные мысли для новоиспеченной невесты.

— Пожалуйста, разбуди меня в восемь, Берта, — сказала она горничной, помогавшей ей раздеться. Берта не ответила и молча бросила ее платье и прочие предметы туалета на стол, не обращая внимания, что все попадало на пол. Это был верный признак того, что ее легкоранимая горничная чем-то расстроена. — Что-то случилось? — спросила Элизабет, расчесывая волосы.

— Вся прислуга только и болтает, что о вашей выходке в игорной комнате, и эта ваша дуэнья потом обвинит во всем меня, — расстроено ответила Берта. — Скажет, что стоило ей единственный раз оставить вас под моим присмотром, как вы тут же устроили Бог знает что!

— Я сама ей все объясню, — устало пообещала Элизабет.

— И что же вы ей объясните? Что там такое произошло? — закричала Берта, заламывая руки. Она уже представляла себе, что ей придется выслушать от этой невыносимой мисс Трокмортон-Джонс.

Элизабет неохотно поведала ей всю историю, и, пока она говорила, лицо Берты понемногу смягчалось. Она откинула с кровати розовое парчовое покрывало и помогла Элизабет лечь.

— Так что, сама теперь видишь, — зевая, закончила Элизабет, — не могла же я промолчать. Иначе они бы поверили, что он действительно передергивал, тем более что он им неровня.

Темное небо за окном прочертила молния, осветив всю комнату, затем прогремел гром, и оконные стекла слегка задрожали. Элизабет закрыла глаза и помолилась, чтобы плохая погода не сорвала поход в деревню, потому что перспектива провести целый день в одном доме с Яном Торнтоном, не имея возможности ни взглянуть на него, ни поговорить с ним, была слишком тяжким испытанием. «Я почти заболела им», — подумала она и провалилась в сон.

Ей снился яростный шторм, чьи-то сильные руки протянулись к ней, чтобы спасти, и потащили из воды, а затем снова бросили в волнующееся море…

Глава 6

Бледный солнечный свет затопил комнату, и Элизабет неохотно перекатилась на спину. Она принадлежала к тому типу людей, которые, сколько бы ни спали, при пробуждении долго не могут прийти в себя и с удивлением осматриваются вокруг, пытаясь понять, где же они находятся. Роберт всегда вскакивал с постели бодрым и полным сил, тогда как Элизабет с трудом приподнималась на подушках и оставалась в таком положении не менее получаса, бесцельно оглядывая комнату и заставляя себя окончательно проснуться. Но тот же Роберт к десяти часам вечера уже вовсю зевал, а Элизабет не испытывала ни малейшей усталости и была готова играть в карты, бильярд или читать всю ночь напролет. По этой причине ей идеально подходил распорядок дня во время лондонского сезона, когда утренний сон затягивался до полудня, а светский вечер — до утра. Однако предыдущая ночь явилась редким исключением, Элизабет попыталась открыть глаза, и ей показалось, что голова ее налита свинцовой тяжестью. На прикроватном столике стоял поднос с привычным для нее завтраком: маленький чайничек с горячим шоколадом и тоненький ломтик поджаренного хлеба с маслом. Вздохнув, Элизабет заставила себя исполнить весь ритуал вставания. Упершись руками в кровать, она подтянулась на подушках, потом приказала рукам дотянуться до подноса и взять чайник с горячим, придающим сил шоколадом.

В это утро она мучилась, как никогда: мешала тупая боль в голове и смутное ощущение, что случилась какая-то неприятность.

Все еще пребывая в промежуточном состоянии между бодрствованием и сном, Элизабет сняла с чайника вышитую салфетку и наполнила шоколадом тонкую фарфоровую чашку. И только тут она вспомнила: сегодня этот темноволосый загорелый мужчина будет ждать ее в домике лесника. Он будет ждать ровно час, а потом уйдет — потому что Элизабет там не появится. Но она не может прийти туда. Просто не может!

Неверными руками она взяла чашку с блюдца и поднесла ко рту. Из-за ободка чашки она увидела ворвавшуюся в комнату встревоженную Берту. Увидев сидящую в постели Элизабет, она облегченно заулыбалась.

— О-о, ну слава Богу. Я уж боялась, что вы заболели.

— Почему? — спросила Элизабет и снова поднесла чашку к губам.

— Да потому что я не могла разбудить… Сделав глоток, Элизабет с удивлением обнаружила, что шоколад совершенно ледяной.

— Сколько времени? — медленно спросила она, начиная подозревать неладное.

— Уже почти одиннадцать.

— Одиннадцать! Ведь я же сказала тебе разбудить меня в восемь! Как ты могла так меня подвести?

Девушка начала лихорадочно искать выход из создавшегося положения. Если быстро одеться, может быть, еще удастся догнать остальных. Или…

— Я пыталась вас разбудить, — воскликнула Берта, обиженная резким тоном Элизабет, — но вы не хотели просыпаться.

— Я всегда не хочу просыпаться, Берта, ты знаешь это!

— Но сегодня вы вели себя хуже, чем обычно. Вы говорили, что у вас болит голова.

— Я всегда говорю что-нибудь подобное. Когда я сплю, то не отвечаю за свои слова. Я могу сказать тебе что угодно, лишь бы выторговать еще несколько минут. Я всегда так себя веду, и тем не менее ты как-то умудряешься меня разбудить!

— Но вы говорили, — продолжала оправдываться Берта, нервно теребя свой фартук, — что, поскольку ночью лил дождь, Прогулку в деревню наверняка отменят, поэтому нет никакого смысла вставать в такую рань.