Секретные объекты «Вервольфа» - Андрей Пржездомский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После того дня в жизни переводчика «Зондеркоманды 7Б» Рольфа Дитмана было много подобных вещей — несчетное число акций по захоронению удушенных газом, участие в расстрелах и облавах на партизан и советских парашютистов, когда их травили собаками и насмерть забивали прикладами и коваными сапогами. Сам Рольф в отличие от некоторых сотрудников «зондеркоманды» не испытывал никакого удовольствия от участия в этих акциях. Более того, если удавалось, он всячески пытался отлынить от них, предпочитая сидеть в комнате над переводом какого-нибудь документа или, на худой конец, выступать в роли переводчика на допросах советских партизан, подпольщиков, диверсантов и других «антигерманских элементов».
Из Справки 2-го Главного управления МГБ СССР о деятельности «Зондеркоманды 7Б». Сентябрь 1947 года
«…Для уничтожения советских граждан „Зондеркоманда 7Б“ имела в своем распоряжении специально оборудованную автомашину, так называемую „душегубку“ („газваген“).
Только на 20 августа 1941 года общее число уничтоженных „Зондеркомандой 7Б“ советских граждан составило 886 человек…
Следствие в „Зондеркоманде 7Б“ велось самым упрощенным методом, во время допросов применялось физическое воздействие, судьба арестованного полностью находилась в руках следователя, который в конце следствия давал заключение, где выносил меру наказания, заключение утверждалось начальником, после чего судьба арестованного была решена. Мерами наказания являлись: расстрел или удушение газами в „душегубке“, отправление в концентрационные лагеря или на принудительные работы в Германию…»
Но даже по прошествии месяцев Рольф Дитман не мог забыть того страшного апрельского утра в лесу под Могилевом, когда увидел устремленный на него взгляд мертвой девочки, задушенной выхлопными газами. Уже потом он понял, что она, эта девочка, очень напоминала его сестренку Аниту, которая осталась в той, другой, не запятнанной еще кровью жизни.
«Наверное, я никогда теперь их не увижу», — с горечью думал Рольф.
На допросе в отделе «СМЕРШ» Рольф Дитман вынужден был рассказать о том, что знает об акции по захоронению трупов восьмидесяти советских граждан, уничтоженных в «душегубке», что слышал об этом от сотрудников оперативной группы, но сам участия в ней не принимал. Ему очень хотелось надеяться, что русские не узнают не только об этом, но и о многих других постыдных в его предательской жизни поступках. Но где-то рядом допрашивали Пауля Херцига, и Рольф мог только рассчитывать на то, что тот его не выдаст. Конечно, он еще не знал, что советская контрразведка, используя опознавательную агентуру, выявила и арестовала многих сотрудников «зондеркоманды», которые могли пролить свет на то, что делал все эти месяцы переводчик Рольф Дитман.
В руках у «СМЕРШ» оказались: гауптшарфюрер[80] Фриц Гаупнер, оперативный работник третьего отдела; переводчики Иван Панневитц и Герберт Рейнгардт; шарфюрер Эмиль Зоннберг, писарь Эберт Штром, эсэсовец с довоенным стажем; десятки изменников и пособников оккупантов из числа бывших советских граждан.
— Ну что ж, Дитман, на сегодня хватит, — проговорил в конце допроса капитан Исаев. Девушка-машинистка, поворачивая валик каретки, вытащила листы с копиркой, просмотрела их и передала капитану. Тот в течение десяти минут вчитывался в протокол, потом протянул эти несколько листков Дитману.
— Распишитесь!
Протокол заканчивался фразой: «Показания с моих слов записаны правильно, мне прочтены, в чем и расписываюсь». Дитман не стал читать текст, а сразу поставил свою подпись.
Капитан, приоткрыв дверь, кликнул конвоира:
— Морозов! Отведи гада!
Глава 4
Тайники «Вервольфа»
— Именно в эти дни, начиная с двадцать четвертого декабря вплоть до самого Дня Трех Святых королей, шестого января, в темноте ночи ходят по Видминнену[81] удивительные существа — медведь, аист и козел. А вместе с ними — музыканты. Они заходят в дома самых богатых жителей и начинают представление: медведь танцует, аист щелкает клювом и клюет молодых девушек за ноги, козел бодает рогами ленивых юношей, а музыканты в это время играют на губных гармониках и на скрипках. Такой шум! От них можно отделаться только бутылочкой крюшона, большим ломтем пирога да куском жареного мяса. А могут еще и деньги потребовать! Вот такой у нас здесь обычай, в Видминнене. Уже много-много лет, а может, и веков.
Старик перестал рассказывать, прислушиваясь к приближающемуся гулу самолетов.
— Вот, обещали, что ни один русский самолет не появится над Германией. А теперь каждый день… Да что там — каждый день! В день по несколько раз!
— Ладно, старик, не ной. И без тебя тошно.
На кирпичных стенах в полумраке угадывались очертания различных предметов сельского быта — колеса от телеги, хомуты, какие-то деревянные лопатки, вилы, конская сбруя. Посреди зала стояла громадная деревянная колода с воткнутым в нее топором, рядом на стене висела двуручная пила.
В небольшом зале гостиницы «Альтер хегер» за деревянным столом сидели только что освободившиеся от дежурства сотрудники «зондеркоманды» и вели непринужденный разговор. Старик, владелец гостиницы, рассказывал им всякие истории и ворчал по поводу того, что в его размеренную жизнь вдруг ворвалась война, как будто сидящие за столом в первую очередь были повинны в этом.
— Говорят, русские уже перешли границу Пруссии. А правда, что фронт скоро подступит к нам?
— Старик, не слушай никого! — резко сказал изрядно выпивший офицер в зимней меховой парке. — «Иванов» очень скоро остановят, и именно здесь, у нас, в Восточной Пруссии! Ты же, наверное, слышал об указе фюрера от восемнадцатого октября. По всему рейху создается народное ополчение — фольксштурм. Все мужчины от шестнадцати до шестидесяти лет, способные носить оружие, встанут на защиту отечества. Мы победим, несмотря ни на что! Так сказал фюрер. Налей-ка еще вина!
— Господин оберштурмфюрер, вам, наверное, не следует… — попытался его остановить небритый человек в темном пальто, из-под воротника которого небрежно торчал грязносерый шарф.
— Отстань, — ответил пьяный офицер, поднимаясь из-за стола. — На все плевать! Пле-вать! Слышите!
Упал, опрокинувшись, стул, на который пытался было он опереться. Штатский в пальто предпринял попытку поддержать оберштурмбаннфюрера.
— Не надо! — резко сказал тот и неровными шагами направился к двери.
Не успел он дойти до двери нескольких шагов, как она открылась и на пороге появилась фигура фельдфебеля Зоммера в стеганом утепленном костюме, в которых обычно ходят парашютисты, забрасываемые в зону боевых действий. За спиной у него на ремне висел пистолет-пулемет МП-38 с укороченным стволом, обычно называемый «шмайссером».
— Господин оберштурмфюрер, вас просят к телефону, — проговорил вошедший.
— Черт! Иду! — недовольно проговорил Поссельман, тридцатипятилетний блондин «арийского типа», заместитель командира «Зондеркоманды 7Б», вступивший в эту должность после июльских событий 1944 года[82], вслед за тем, как его предшественника неожиданно увезли сотрудники гестапо, прибывшие из Берлина в польский город Августов, где тогда дислоцировалась «зондеркоманда». Тяжело покачиваясь, он вышел из зала, сильно хлопнув входной дверью.
— Наверное, наш Гансик пошел за новым заданием, — с нескрываемой издевкой проговорил человек в штатском. — А обратите внимание, какой у него неподвижный взгляд. Это верный признак непреклонной решимости и воли к победе!
Все надолго замолчали. Было слышно, как на улице воет ветер, как хлопает о стену дома сорванная с петель половинка решетчатой ставни с изображением охотничьего рожка посередине. Все потихоньку потягивали темное красное вино из высоких стаканов. Говорить ни о чем не хотелось, и, казалось, компания пребывала в состоянии вялого и безразличного ожидания.
Через полчаса тихое застолье нарушил все тот же фельдфебель Зоммер.
— Камрады, оберштурмфюрера вызвали «на озеро».
Все удивленно посмотрели на фельдфебеля. «Озером» осведомленные сотрудники «зондеркоманды» называли штаб-квартиру фюрера «Вольфшанце»[83], которая находилась в каких-нибудь тридцати километрах от Видминнена. Странным было то, что Поссельмана вызывали не на командный пункт Гиммлера, расположенный совсем рядом, под местечком Гроссгартен[84], а именно в ставку фюрера. Слух о том, что Гитлер отбыл оттуда в Берлин в связи с приближением линии фронта к границам Восточной Пруссии уже циркулировал несколько дней. Но тогда зачем вообще туда ехать? Ведь вместе с фюрером из «Волчьего логова» неизбежно должны были уехать и другие службы. Во всяком случае, не было никаких видимых причин для подобного вызова руководства «зондеркоманды».