Притяжение - Френсис Дикинсон

— О боже! — не удержалась от восклицания Линда.

— Мы были с ней подругами. Не самыми близкими, но все-таки. В общем, мне она запомнилась такой: всегда на шаг впереди остального мира, всегда… немного в стороне. Тебе приходилось видеть людей, у которых с лица как будто никогда не сходит улыбка? Они кажутся такими… ну не знаю, непохожими на остальных. У большинства из нас нормальное лицо, иногда мы улыбаемся, верно? Мэри была другая. Ее нормальное лицо — это улыбка полумесяцем, и только иногда она заставляла себя закрывать рот и не улыбаться. Как бы ты себя ни чувствовала, заканчивалось все тем, что ты тоже начинала улыбаться. Когда дела обстояли плохо, когда сгущались тучи, от нее все равно исходил свет. Ей всегда удавалось разогнать тьму и отыскать выход там, где все видели только тупик.

Я мало видела ее в плохие минуты, но те, кто видел, говорят об этом с неохотой. Она начинала вдруг всего бояться: что не выключила утюг, что за углом, в подворотне, кто-то прячется, что балкон обрушится ей на голову, ну и все такое.

— А что же родители? Разве ей не предлагали лечиться? — спросила Линда.

— Почему же не предлагали? Предлагали. Мэри и сама пыталась себе помочь. За то время, что я ее знала, она по крайней мере дважды ходила к разным терапевтам, но попала, похоже, на каких-то идиотов. Один уже на втором сеансе предложил провести с ним уикэнд в его загородном доме. А женщина-терапевт взяла ее с собой на какое-то ранчо, где бедняжке пришлось вместе с другими ходить по раскаленным углям.

В общем, болезнь прогрессировала. Ей стало казаться, что за ней кто-то следит, кто-то ее преследует. Она даже купила пистолет.

Линда покачала головой.

— Ну вот, так продолжалось несколько месяцев. Лето кончилось, а она все никуда не уезжала. Боялась. Дошло до того, что она перестала выходить из дому. Наверное, в какой-то момент Джейсон просто устал от всего. Так или иначе однажды он улетел куда-то по делам и задержался. Мэри решила, что он ее бросил. И она улетела на Мауи. А еще через неделю ее нашли мертвой. Застрелилась. По крайней мере так утверждала местная полиция. Ее отец попал в больницу. А мать с Джейсоном полетели туда. Вдвоем. Через пару дней миссис Стивенс вернулась, но ни с кем о своей дочери не разговаривала. Отец умер год спустя.

— А Джейсон? — затаив дыхание, спросила Линда.

Джессика развела руками.

— Джейсон вернулся в Анаконду спустя пару месяцев. Но это был уже не тот парень, которого все знали и любили. Вернулся и сразу уехал. Не мог здесь жить. Где он провел последующие несколько лет, чем занимался — я не знаю. Объявился в Анаконде относительно недавно. Сама понимаешь, женским вниманием он не обделен, но между постелью и церковью расстояние немалое. Но пока этот путь с ним еще никто не прошел.

— А та девушка, Мэри? Полиция провела расследование?

— Перестань, — фыркнула Джессика. — Какое расследование, о чем ты говоришь? Наша полиция не настолько богата, чтобы отправлять кого-то на Мауи. К тому же никаких улик фактически не было. Легче представить все как несчастный случай или самоубийство.

— Понятно, — задумчиво пробормотала Линда.

Из коляски донеслось сопение, и Джессика торопливо поднялась.

— Ну вот, поговорили. Мне пора бежать — у нас кормление по часам. Давай созвонимся как-нибудь и устроим вечер воспоминаний.

— С удовольствием, но не раньше чем через три-четыре дня. Надо привести в порядок дом.

Они обнялись, и Джессика покатила коляску к выходу, а Линда, посмотрев на часы, обнаружила, что до встречи с Гринсбергом осталось всего десять минут.

Бедный Джейсон…

— Итак, мисс Моррисон, вынужден вас огорчить. — Адвокат развел руками. — Миссис Стоукросс не имела страховки. Я лично не раз разговаривал с ней на эту тему, пытался убедить приобрести хоть какой-нибудь страховой полис, но она не желала и слушать. Мне очень жаль.

Никакой страховки… У Линды закружилась голова. А ведь на то, чтобы навести в доме хотя бы элементарный порядок и сделать его пригодным для жизни нужны тысячи долларов.

Гринсберг осторожно откашлялся. Она подняла голову.

— Что-то еще?

— Боюсь, что да. Вам необходимо уплатить налог на наследство. Срок уплаты истекает через неделю. Сумма налога… — он открыл папку, — составляет около двадцати пяти тысяч, но ее можно снизить, если провести переоценку имущества.

Линда слышала, что говорит адвокат, но понимала плохо — слова как будто доходили до нее через плотное невидимое одеяло. Где я возьму такие деньги?

Словно прочитав ее мысли, Гринсберг откашлялся и продолжал:

— Вы, разумеется, можете обратиться за кредитом, но в вашем нынешнем положении…

О чем он говорит? Что имеет в виду? Ах да, только то, что я бедна как церковная мышь.

— Вы упоминали вчера о предложении, переданном вам через Стива Куинна, — талдычил Гринсберг. — Пожалуй, с учетом всех обстоятельств я бы порекомендовал вам подумать над ним и, возможно, принять. Нечего и говорить, что я лично проследил бы за правильным оформлением всех бумаг…

У нее еще хватило сил подняться без посторонней помощи.

— Спасибо, мистер Гринсберг. Я подумаю. До свидания.

В фойе она поймала на себе насмешливый взгляд мисс Росс. В иной ситуации Линда наверняка не прошла бы мимо, не выпустив ответную стрелу, но сейчас колчан ее остроумия, выражаясь языком восточных стихотворцев, был пуст.

— Вам вызвать такси, мисс Моррисон? Вы так бледны.

Линда захлопнула за собой дверь.

Анаконда не признала ее своей и, зажав в смертельное кольцо, медленно ломала кости.

Линда шла по улице, опустив голову и не видя перед собой никого и ничего. Вот и все. Ее загнали в угол. Быстро и ловко. Сделали шах и пригрозили матом. Она была одна в когда-то родном, но теперь не просто чужом, а даже враждебном городе. Без денег. Без друзей. Они рассчитали все точно. Линда не знала, кто эти «они» — ими мог быть любой встречный. Город ощетинился против нее. Почему? Что такого она сделала? В чем провинилась?

Она остановилась на перекрестке, дожидаясь, пока загорится зеленый. И вдруг поняла. Поняла, в чем провинилась, почему стала чужой.

Ты не приехала к бабушке, не отозвалась на ее последний зов. Ты упивалась собственным горем. Ты, жившая в доме за несколько миллионов долларов и выкидывавшая тысячи на салоны красоты и солярии… Вот она, плата за равнодушие, беспамятство, расточительство и душевную слепоту.

Ей вспомнился Джейсон. Вспомнилось удивленное выражение его лица, когда она отчитала его утром. За что? За то, что он предложил помощь!

Так тебе и надо, Линда Моррисон! Ты получила что хотела. Осталась без друзей.