Уилт - Том Шарп

Два детектива выволокли из машины Уилта, уже не мистера Уилта, а просто Уилта, хорошо осознающего значение этой перемены. Тем временем инспектор связался по радио с полицейским участком и начал настойчиво говорить что-то об ордерах и о том, чтобы прислали, как послышалось Уилту, бригаду Д. Уилт стоял перед домом № 14 на Росситер Глоув и изумлялся, что же это, черт возьми, с ним происходит. Весь его жизненный уклад, к которому он так привык, стремительно рушился.

— Мы войдем с заднего хода, — сказал инспектор. — Все это скверно выглядит.

Они пошли по дорожке к кухонной двери и дальше, в сад, за домом. Теперь Уилт понял, что имел в виду инспектор под бардаком. Сад выглядел препогано. Лужайка, кусты жимолости и вьющиеся розы были усыпаны бумажными тарелками. Бумажные стаканчики, часть которых была смята, а другие все еще наполнены прингшеймовским пуншем пополам с дождевой водой, устилали землю. Особенно омерзительны были бифбургеры, облепленные капустой и разбросанные по всей поляне, что напомнило Уилту некоторые привычки Клема.

Инспектор, казалось, прочел его мысли.

— Пес возвращается к своей блевотине, — сказал он. Они прошли через террасу и заглянули в окна гостиной. Если в саду было плохо, то внутри — еще хуже.

— Разбейте стекло в кухонной двери и впустите нас, — сказал инспектор тому детективу, что был повыше ростом. Однако окно гостиной распахнулось, и они вошли в комнату.

— Ничего ломать не пришлось, — сказал детектив. — Задняя дверь не была заперта, как, впрочем, и окно. Похоже, они выметались отсюда в большой спешке.

Инспектор огляделся вокруг и поморщился. В доме до сих пор стоял тяжелый запах травки, прокисшего пунша и воска от свечей.

— Если они действительно уехали, — зловеще сказал он и посмотрел на Уилта.

— Они должны были уехать, — сказал Уилт, ощущая необходимость как-то объяснить происходящее, — никто не сможет жить все выходные в таком хаосе без…

— Жить? Вы сказали «жить», не так ли? — переспросил Флинт, наступив на огрызок сгоревшего бифбургера.

— Я имел в виду…

— Неважно, что вы имели в виду, Уилт. Давайте посмотрим, что здесь на самом деле случилось.

Они перешли на кухню, где царил такой же хаос, и затем в другую комнату. Везде было одно и то же. Окурки сигарет в кофейных чашках и на ковре. Осколки пластинки, засунутые за диван, повествовали о бесславном конце Пятой симфонии Бетховена. Смятые диванные подушки валялись у стены. Обгорелые свечи свисали из бутылок, как мужские члены после любовной оргии. Завершал весь этот бардак портрет принцессы Анны, который кто-то нарисовал красным фломастером на стене. Изображение Анны было окружено полицейскими в шлемах, а внизу красовалась надпись:

ЛЕГАВЫЕ И НАША АНЯ. ПЕНИС МЕРТВ, ДА ЗДРАСТВУЕТ П…А!

Такие сентенции, по-видимому, были обычным делом среди женщин, борющихся за эмансипацию, но они вряд ли могли создать у инспектора Флинта высокое мнение о Прингшеймах.

— У вас симпатичные друзья, Уилт, — сказал он.

— Они мне не друзья, — ответил Уилт. — Эти ублюдки даже с орфографией не в ладах.

Они поднялись на второй этаж и зашли в спальню. Постель была неприбрана, одежда, в основном нижнее белье, раскидана по полу или свисала из открытых ящиков. Открытый флакон валялся на туалетном столике, и в комнате удушливо воняло духами.

— Господи прости, — сказал инспектор, с воинственным видом разглядывая подтяжки, — только крови и не хватает.

Кровь они обнаружили в ванной комнате. Виной тому была порезанная рука доктора Шеймахера. Ванна была вся в пятнах крови, брызги крови были и на кафеле. Разбитая дверь висела на одной нижней петле, и на ней тоже были пятна крови.

— Так я и знал, — сказал инспектор, разглядывая это кровавое послание, а также другое, написанное губной помадой на зеркале над раковиной. Уилт тоже посмотрел. На его вкус, оно было излишне персонифицировано.

ЗДЕСЬ УИЛТ ТРАХАЛСЯ. А ЕВА БЕЖАЛА. КТО ЖЕ ШОВИНИСТИЧЕСКАЯ СВИНЬЯ?

— Очаровательно, — заметил инспектор Флинт. Он оглянулся и посмотрел на Уилта, чье лицо было одного цвета с кафелем. — Полагаю, вы и тут не в курсе? Ваша работа?

— Конечно нет, — ответил Уилт.

— И это не ваша? — спросил инспектор, указывая на пятна крови в ванне. Уилт покачал головой. — Полагаю, и к этому вы не имеете никакого отношения? Он показал на противозачаточную спираль, прибитую к стене над унитазом. Уилт взглянул на нее с глубоким отвращением.

— Я просто не знаю что сказать, — пробормотал он. — Это все ужасно.

— Совершенно с вами согласен, — заметил инспектор и перешел к более практическим вопросам. — Она явно умерла не здесь.

— Откуда вы это знаете? — спросил детектив помоложе.

— Мало крови. — Инспектор неуверенно огляделся. — С другой стороны, один хороший удар… — Они пошли дальше по коридору. Кровавые пятна привели их в ту комнату, где Уилт находился вместе с куклой.

— Ничего не трогайте, — распорядился инспектор, открывая дверь локтем. — Тут для специалистов по отпечаткам пальцев раздолье. Он заглянул внутрь комнаты и увидел игрушки.

— Вы что, и детей тоже укокошили? — мрачно спросил он.

— Детей? — сказал Уилт. — Я не знал, что у них есть дети.

— В таком случае, — сказал инспектор, который был семейным человеком, — бедняжкам есть за что благодарить судьбу. Не слишком за многое, судя по всему, но все же.

Уилт тоже заглянул в комнату и посмотрел на плюшевого медведя и лошадь-качалку.

— Это игрушки Гаскелла. Ему нравится с ними играть, — сказал он.

— Мне послышалось, вы сказали, что не знаете, есть ли у них дети? — сказал инспектор.

— У них нет детей. Гаскелл — это доктор Прингшейм. Он биохимик и, если верить его жене, недоразвитый. — Инспектор задумчиво взглянул на Уилта. Пора было уже подумать о его официальном задержании.

— Я полагаю, вы не собираетесь сейчас признаться? — спросил он без особой надежды.

— Не собираюсь, — ответил Уилт.

— Я так и думал, — сказал инспектор. — Ладно, увезите его в участок. Я подъеду попозже.

Детективы взяли Уилта за руки. Это было последней каплей.

— Отпустите меня, — закричал он. — Вы не имеете права. Вы должны…

— Уилт, — заорал инспектор Флинт. — Я даю вам последний шанс. Если вы будете сопротивляться, я сейчас же предъявлю вам обвинение в убийстве вашей жены.

Уилт сдался. Ничего другого ему не оставалось.

— Винт? — спросила Салли. — Ты же говорил про рулевое управление?

— Значит, я ошибся, — огрызнулся Гаскелл. — Это не рулевое управление. Винт сломался. Наверное, на него что-нибудь намоталось.

— Например?

— Например водоросли.

— Почему же ты не спустишься и не посмотришь?

— В этих очках? — спросил Гаскелл. — Я ж ничего не увижу.

— Ты же знаешь, я плавать не умею, — сказала Салли. — Из-за ноги.

— Я умею плавать, — сказала Ева.

— Мы обвяжем вас веревкой, вы не утонете, — обнадежил ее Гаскелл. — Нужно только нырнуть и пощупать, нет ли там чего внизу.

— Мы знаем, что там внизу, — съехидничала Салли. — Грязь.

— Вокруг винта, — уточнил Гаскелл. — И если там что есть, то надо снять.

Ева спустилась в каюту и надела бикини.

— Честно. Гаскелл, иногда я думаю, что ты это нарочно делаешь. Сначала рулевое управление, теперь винт.

— Ну, надо все проверить. Мы не можем стоять и прохлаждаться, — Гаскелл был явно раздражен. — Мне завтра утром надо быть в лаборатории.

— Об этом раньше надо было думать, — возразила Салли. — Теперь нам только не хватает проклятого Альбатроса[10].

— По мне, так у нас уже есть один, — продолжал злиться Гаскелл. В этот момент Ева вышла из каюты, надевая купальную шапочку.

— Где веревка? — спросила она.

Заглянув в ящик, Гаскелл вытащил веревку и обвязал ею Евину талию. Ева перелезла через борт и плюхнулась в воду.

— Какая холодная! — взвизгнула она.

— Это из-за Гольфстрима, — объяснил Гаскелл. — Он сюда не доходит.

Ева немножко проплыла и встала на ноги.

— Здесь ужасно мелко и полно ила.

Держась за веревку, она обошла катер и стала шарить под кормой.

— Я ничего не нахожу, — крикнула она.

— Должно быть, подальше, — подсказал Гаскелл, глядя на нее. Ева погрузила голову в воду и нащупала руль.

— Это руль, — объяснил Гаскелл.

— Разумеется, — ответила Ева. — Сама вижу, я же не дурочка.

Она снова исчезла под катером. На этот раз она нашла винт, но на нем ничего не было.

— Здесь просто очень много ила, вот и все, — подтвердила она, вынырнув. — Грязь вдоль всего корпуса.

— Ничего удивительного, — заметил Гаскелл. — Мы ведь и застряли в грязи.