Пасифик-Хайтс - Пол Харпер

— Что вы такое говорите! — Голос Селии даже сел от волнения. — С ума сойти! Что я вам, суперменка?!

— Вам не придется делать ничего нового и необычного, — сказал Фейн. — Деньги — и те можете себе оставить.

Девушка поставила пепси на ночной столик и уронила голову на руки. Она напряженно думала. Фейн понимал, что та взвешивает шансы, но в мыслях, должно быть, постоянно возвращается к видеоролику. От такой улики никуда не деться.

Наконец девушка подняла голову.

— Как долго мне придется этим заниматься? — спросила она.

— Заранее трудно сказать.

Она явно надеялась услышать другой ответ.

— Да. Вы, что называется, попали, — подвел итог Фейн. — Но есть и хорошая новость — у вас будет шанс легко отделаться.

Глава 23

Элиза Керрин обитала в пышном лоне шедевра архитектуры — трехэтажном неоклассическом особняке на самой вершине одного из холмов Пасифик-Хайтс. Джеффри Керрин был владельцем еще двух домов в городе.

Как и Лоре, Мартен представился Элизе Таунсендом, сообщив, что просьбу о встрече передал один знакомый со слов третьего лица, имя которого ему неизвестно.

Элиза не захотела встречаться у себя дома. Она лишь попросила забрать ее и предложила проехаться, не важно куда.

Пока Фейн продирался через заторы к бульвару Гири в направлении Тихого океана, Элиза грамотно изложила свои обстоятельства. Не такая порывистая, как Лора, она сумела рассказать о своих напастях быстрее и четче представляла, чем ей может помочь Фейн. Зная о привязанности Веры к Элизе, Мартен предположил, что Вера подготовила ее к встрече более основательно, чем Лору.

Кроме того, Элиза поднаторела в чтении между строк. Жизнь подсовывала ей все больше бездушную прозу. Элиза не пропала потому, что научилась понимать неотчетливый язык намеков и недомолвок.

Фейн, поглядывая на собеседницу при свете фар встречных машин и светофоров, постепенно составил ее мысленный портрет. Едва ощутимый аромат духов, скорее даже саше. Речь вкрадчивая, плавная, размеренная.

Вера попала в точку с описанием красоты Элизы: слегка вьющиеся волосы, рыжие, но как бы выгоревшие, напоминали полинявшую цветную фотографию пятидесятых годов. Губы… одно удовольствие наблюдать, как они вылепляют слова. Но больше всего притягивала взгляд ее кожа — бледная, почти прозрачная. Глядя на лицо Элизы, мужчины, должно быть, невольно пытались вообразить все остальное.

Однако любые плотские мысли быстро гасли под напором личного обаяния женщины. Поболтать со столь обворожительной красоткой было бы истинным удовольствием, если бы не странные, неестественные обстоятельства.

Фейн сразу же проникся к ней симпатией. Непростое детство Элизы мало отличалось от его собственного. Мартен по опыту знал: детские годы создают формулу души, которая будет определять отношение человека к самому себе до конца его дней. Попытка понять, как события детства влияют на последующую жизнь, сродни попытке удержать на месте то появляющийся, то пропадающий в дрожащем воздухе мираж.

Когда они подъехали к парку Сатро-Хайтс, Элиза успела объяснить, по каким причинам нуждается в помощи. «Мерседес» Фейна катил вдоль пляжа Оушен-Бич. Всего в пятидесяти метрах за окном машины галактической черной дырой зиял Тихий океан.

— Вы почти ничего не знаете об этом человеке, — объяснил Фейн, — вот в чем основная загвоздка. Скорее всего его и зовут не Рэй Керн. Мне просто не с чего начинать поиски.

— Действительно… Странное дело, а? — Женщина смотрела прямо перед собой на шоссе, пропадающее между дюнами в туманной черноте ночи. — Даже неловко как-то.

— Положим. Только не забывайте, что вы — жертва, а не участница заговора против себя самой.

— Знаете, что меня больше всего удивляет? Когда я рассказывала вам о наших отноше… нашей связи, мне сразу бросилось в глаза, насколько она ненормальна. Но пока дело набирало ход — день за днем, неделя за неделей, — мне вовсе так не казалось. Иногда бывало немного непривычно, но не более того.

Вера была права — Элиза отличалась от других тем, что не боялась заглядывать в «винегрет человеческих страстей» внутри себя. По словам психоаналитика, Элиза — невероятно смелая женщина. Надо этим воспользоваться.

— Не буду кривить душой, — сказал он, — ваш любовник явно что-то подстраивает.

— Я это чувствую, — сказала Элиза и отвернулась.

— Как вы думаете, что ему нужно?

Попутчица заметно напряглась.

— Вы имеете в виду — помимо секса?

— Я ничего не имею в виду. Сами-то как считаете? Только в сексе дело или нет?

Элиза медлила с ответом. Из темноты между дюн вынырнула возвращавшаяся с прогулки по пляжу пара — держатся за руки, лабрадор на поводке. Мужчина и женщина остановились, щурясь в свете фар «мерседеса».

— Ко мне всегда относились как к секс-объекту, — промолвила Элиза. — Меня не удивляет, на что мужчины готовы пойти и что готовы сделать — своими или чужими руками — ради секса. Но мужчины ударяются в крайности не только в поисках любовных утех. Странно, сначала я даже не думала, что наши отношения перейдут на сексуальную почву. Мы повстречались совершенно случайно.

— Где?

— Оба забирали белье из прачечной. С его заказом что-то там напутали. Пока ждали, разговорились. Рэй, несмотря на неразбериху, сохранял добродушие. Оказалось, что у нас много общих вкусов и антипатий. Вместе поужинали. Через пару дней встретились еще раз, посидели в баре. Чуть позже опять совместный ужин. Одно за другим.

Рэй догадался — я замужем. Я заметила, что он догадался, но мы избегали разговоров на эту тему. Через некоторое время дело не просто дошло до секса — секс вытеснил все остальное.

— Именно с этого момента он помешался на личной безопасности?

— Да, как только я сказала ему, кто мой муж. Мы едва не расстались.

— Едва, но все-таки не расстались?

— Успели втянуться. Рэй навыдумывал всяких предосторожностей. Примерно в это же время я заметила, что он видит меня насквозь. Как будто читает мои мысли. В общем, сначала мы по-дурацки увлеклись друг другом, потом загорелись по-настоящему, но под конец осталась одна натянутость. А теперь еще и жестокость, я вам уже говорила.

Элизе нелегко давался отчет о перипетиях отношений. Она делала длинные паузы и старалась не упоминать о душевной боли, которую причиняла ей «проницательность» Керна. Фейн решил не ворошить ее чувства.

— Итак, — подытожила Элиза, — пять месяцев прошли на эмоциональном подъеме, я думала только о Керне. Четыре месяца относилась к роману очень серьезно и только на последних встречах начала подозревать, что у Рэя могут быть свои тайные мотивы.

Элиза замолчала и, когда заговорила снова, ее голос звучал с надрывом.

— Эта его гадкая выходка… всю душу мне перевернула. Как ему это в голову пришло — не могу понять. Мне страшно. Хоть бы побыстрее все закончилось.

На бульваре Слоат Фейн развернулся и поехал обратно. Видимость упала до нескольких метров.

— Одержимость Керна идеей, что ваш муж мог подослать частного детектива, хоть как-то оправдана?

— Я вам так скажу. — Элиза колебалась, как бы оценивая, какой эффект произведут ее слова. — Возможно, Рэй и страдал паранойей, но я тоже задумалась: а вдруг он прав? Наняла частного детектива, но Рэю не сказала. Ребята эти работали целый месяц — и ничего! Ни «жучков», ни слежки, ни подслушивающих устройств в телефонах, ни местоопределителей в машине.

Фейна как током ударило.

— А какого-нибудь прикрытия самого Керна они не заметили?

Элиза покачала головой.

— Я им призналась насчет любовника и попросила его не трогать. Мне всего лишь хотелось установить, не следит ли за мной муж.

— Вас не удивило, что они ничего не обнаружили?

— Рэй — первый, с кем я изменила Джеффри. Унизительно признаваться, но на самом деле Джеффри глубоко наплевать, храню ли я ему верность или гуляю налево. Он гиперактивен в сексе и никогда не делал тайны из своих собственных похождений. Ему даже в голову не приходит их скрывать.

— Значит, вы не говорили Керну о вашей проверке?

— Заранее не говорила, но потом рассказала.

— И как он отреагировал?

— Интересная, кстати, реакция. Я-то думала, что он воспримет новость с облегчением, но он был явно… потрясен. Не знаю почему, но он себе места не находил.

На Бальбоа-стрит Фейн свернул к стоянке с видом на эспланаду. Краем глаза он поймал на себе внимательный взгляд Элизы, но если она и хотела что-то сказать, то промолчала.

Мартен остановил машину капотом к океану. Сквозь стелившийся над водой туман временами проглядывали освещенные окна ресторана «Дом на утесе» и огоньки на дальних холмах. Прямо перед ними в тумане и ночной мгле люминесцентными лентами набегал на пляж призрачный прибой.