Охотничий билет без права охоты - Мария Мусина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На следующий день я встала пораньше.
– Я возьму машину, – небрежно сказала я, – надо с собаками съездить на притравку.
– Ты теперь намерена это делать каждый день? – недоуменно спросил Антон.
– Нет, ну просто… я договорилась с притравщицей… И хозяйка Бром Исаича, она там будет сегодня… Мы договорились… Да, да…
– Возьми тогда только Мотю. А с Буби я погуляю…
– Нет, нет. Буби тоже надо взять. Кто знает, может быть, она привыкла притравливаться на зверя каждый день.
Антон как-то странно посмотрел на меня и предложил:
– Ладно уж, сегодня я вас довезу…
– Нет! – заорала я. – Нет, только не это. Зачем тебе? Отдыхай. Ты не должен страдать из-за моих легкомысленных обещаний, – и совершенно не к месту хихикнула.
Антон, провожая меня, был растерян и задумчив. Я утешала себя тем, что делаю все это для его же блага. Когда муж работает с утра до ночи, жена должна оберегать его от всяких волнений. Разве нет? Я погрузила в машину парочку такс и отправилась на притравочную станцию в безрассудной надежде хоть что-то узнать о Василии. Кожаную борсетку Василия я хотела было из осторожности оставить дома где-нибудь в укромном уголке, но потом все же взяла с собой. Правда, подумав, 3 миллиона, вернее флешку, припрятала дома.
А вдруг мою машину остановит милиция – ну, мало ли – может, я окажусь похожей на преступницу, которая совершила тяжкое преступление! Все бывает в этой жизни. Может, по закону подлости и существует где-нибудь эдакая толстенькая тетка-рецидивистка с двумя таксами, регулярно выходящая разбойничать на большую дорогу. И как раз сегодня правоохранительные органы решили тетку изловить. И тогда милиционеры станут обыскивать мою машину, думая, что я-то и есть рецидивистка и как раз найдут огнестрельное оружие. Потом-то, конечно, разберутся, меня и такс отпустят. Но за хранение огнестрельного оружия, между прочим, предусмотрено наказание в виде лишения свободы. Поэтому я на всякий такой вот случай написала на листочке заявление о том, что шла-шла и нашла некий предмет и теперь, проявляя гражданскую сознательность, еду прямиком в милицию его сдавать. А что? Все бывает в этой жизни. А новые неприятности мне совершенно ни к чему. Нужно быть осторожной!
«Что же делать, что же делать? – металась я мыслью. – Выбросить пистолет? Но как можно так поступить с чужой вещью? Но эта чужая вещь явно с криминальным душком! Память услужливо нарисовала образ Василия. Во всей красе. Вместе с лысой головой и перебитым носом. Он, конечно, не пристрелит меня сразу – из благодарности – все-таки я возилась с его собакой какое-то время, но все же будет не очень доволен пропажей оружия. Может быть, пистолет ему дорог! Как память! Кроме того, пистолет этот может кто-нибудь найти. Даже если утопить оружие в ближайшем глубоком пруду…»
Воображение рисовало душераздирающую картину. Летний знойный день, стрекозы недвижно зависают над разнотравьем, мальчишки, поднимая фонтаны брызг, резвятся в пруду. И вот один ныряет и извлекает со дна некий предмет. Русые, взъерошенные головы склоняются над таинственным свертком… А потом…
Этого нельзя допустит! Пусть уж оружие побудет у меня. Так пистолет, по крайней мере, будет в надежных руках.
Но зачем я поехала на притравочную станцию? Даже можно сказать, поперлась? Чтобы выполнить обещание, данное хозяйке элитного Бром Исаевича? Чтобы поддержать в Матильде и Буби охотничий инстинкт?
Нет, я еду на притравочную станцию, чтобы найти выход из тупика. А искать выход надо начиная от печки. Да, да, если заблудился, вернись на исходную позицию и попытайся выбраться иным путем.
Как только собаки коснулись своими лапами земли – обе задрожали. Хотелось думать, что от промозглости. Да, да. Они просто замерзла. Таксы вообще мерзлячки. Потому что лысые и коротконожки. Их охотники по лесу до всамделишной-то норы и то несут в рюкзаках. Чтобы не устали. Чтобы не замерзли.
Люди и собаки – толпились возле пространства, огороженного проволочной сеткой, где, собственно, и происходила притравка. Внутри этого вольера – искусственная нора – бетонная, чуть выступающая из земли восьмерка. По ней бегала лиса. Я знала, что собака должна лису:
А. Облаять. Это диплом 3-й степени.
Б. Сделать несколько «разменов» – загнать лису в тупичок, а потом вытурить лису оттуда, поменявшись с ней местами. Диплом 2-й степени.
В. Схватить «по месту» – то есть за самое горло или вообще выгнать лису из норы. Диплом 1-й степени.
– О, о, Цедра пошла, во-во, размен делает, слышите? Да, разве это лиса? Наташ, что ж ты против Цедры-то такую дохлую лису выставила? Цедра ж ее задушит. Слышишь? По месту взяла. Гадом буду, по месту взяла, – комментировал происходящее где-то под толщей бетона седовласый, вполне приличного вида господин. И спросил почему-то у меня: – Вы знаете, какой основной признак породы таксы? – И сам ответил: – Мертвая хватка.
Матильде, как суке, для того чтобы удовлетворить притязания тщеславного папашки Бром Исаича на элиту и самой выгодно выйти замуж, надо было получить диплом всего лишь 3-й степени. То есть хотя бы облаять лису в норе.
Когда подошла моя очередь вводить такс в вольер, притравщица Наташа – плотная, круглолицая, улыбчивая деваха, со свидетельством доброго отношения к животным – шрамом-укусом возле губы с удивлением посмотрела на меня и Буби:
– А Василий где?
– Вот мы его тоже ждем, – уклончиво ответила я.
– Буби – воин, – сказала Наташа, а Мотю назвала трепетной ланью.
Матильда и правда нервно суетилась, подрагивала ушами, настороженно озиралась и, в сущности, не проявляла никаких охотничьих инстинктов. В отличие от таксы Буби, которая, туго натягивая поводок, настойчиво рвалась в нору.
Восьмерку собака Василия прошла блестяще. Лис забился в угол, и, если бы не Наталья, Буби растерзала его на мелкие клочки. Во всяком случае, когда Наташа извлекла ее из норы, черно-подпалая Буби долго еще хрипела, плевалась, сипела, скулила и все еще была полна решимости добить ненавистного врага в его же логове.
– Вы только посмотрите, – говорила Наташа, – вот это воспитание! А эта трепетная лань, сразу видно, больше любит на диване лежать. Вы ведь в первый раз?
Я пристыженно кивнула. Тогда Наташа вытащила из норы могучего молодого лиса, посадила его в клетку и сказала мне:
– Подведи собаку, пусть разозлится.
Я долго гонялась по вольеру за Матильдой, почуявшей недоброе. Наконец Матильда была изловлена.
Лис бьется в клетке, желая выбраться и отомстить всем таксам и прочим за сломанную звериную жизнь и поруганное достоинство. Матильда удивленно взирает на эту исступленную сцену. «Что такое? Что случилось? К кому это он так злобно настроен?» Наташа вздыхает:
– Да-а,
