Рузвельт (СИ) - "Дилан Лост"

— Надеюсь, последний путь будет вызван не грибком, — смутился он.

Мы еще немного поговорили на тему моей носочной религии, держа курс в направлении парка, расположенного недалеко от церкви. Я прижимала сэндвичи к груди, как новорожденного ребенка. Хруст крафтовой бумаги помогал мне отвлечься.

— Вообще-то, я думал, что опоздаю. Долго искал, где припарковаться. — сказал Артур.

При каждом шаге в кармане брюк у него звенели ключи. Ну конечно, он выглядел как манекенщик перед неделей мод — он же добирался сюда на машине, а не на общественном транспорте.

— Надеюсь, ты позвал меня не на свидание. — пробормотала я.

Я пыталась не переборщить с прижиманием к себе сэндвичей. Иначе через несколько минут они сплющатся и оставят жирное пятно на моем топике.

— Что плохого в свиданиях?

— Ничего. Кроме того, что я на них не хожу.

— Почему?

— В моей жизни и без того куча неловких моментов. Незачем к ним добавлять еще и свидания.

— Это не свидание, если тебе так будет проще.

— Гораздо проще. Спасибо. — нервно улыбнулась я. — К тому же, мы будем не одни. Хочу познакомить тебя с дядей Перси.

— А я думал, что знаю уже всю твою семью. — усмехнулся Артур.

— Только вершинку айсберга. — закатила глаза я.

Дядя ожидал меня в нашем старом месте в самом центре парка. Его фланелевой рубашке было уже лет десять, не меньше. Столько же, сколько клетчатой кепке-уточке, шраму на виске и дружелюбной улыбке, с которой он всегда меня встречает.

— Привет, дядя Перси! — передав пакет с сэндвичами Артуру, я с разбега ринулась к нему в объятия.

— Привет, крошка, — засмеялся он, легко приобнимая меня одной рукой.

Второй руки у Перси не было. Ее оттяпали хирурги, когда пять лет назад на стройке его правую конечность по локоть придавило подъемником.

С дядей Перси я познакомилась даже раньше, чем с Чарли. Гуляя однажды по парку я нашла его здесь, на этой самой скамейке, перебирающего струны маленькой гавайской гитары. Меня так зачаровала мелодия, что я даже не заметила, как остановилась и уставилась на него во все глаза. Не прекращая играть, он улыбнулся мне — один из его передних зубов был серебряным. В тот день он прогулялся со мной по парку, купил мороженное и начал учить играть на гитаре. Каждую первую пятницу месяца.

Конечно, после инцидента с рукой он был раздавлен. Но все равно приходил. Его легендарная укулеле внезапно перекочевала ко мне, я к тому времени уже неплохо умела на ней играть. Именно она и покоится на кресле у меня в комнате и по сей день.

— Ты привела друга? — удивился Перси, глядя на Даунтауна. — Или это Хайд вымахал на целый фут?

— Это Артур, дядя. — представила его я.

Они пожали друг другу руки.

— Тебе даже доверили сэндвичи? — усмехнулся дядя. — Ну что ж, друзья Тэдди — мои друзья. Присаживайся, сынок.

Прежде чем рухнуть на скамейку, Артур тщательно протер ее салфеткой. Только убедившись, что на ней не осталось никаких пятен, он скромно примостился на самый краешек.

Я лишь пожала плечами, поймав удивленный взгляд дяди Перси.

Мне тоже удалось усесться не с первого раза. Длина моих шорт оставляла желать лучшего, и я не знала, какую позу принять, чтобы не смахивать на стриптизершу, которой принадлежала вся эта одежда.

Резко выдохнув, я все же разместилась на скамейке, скрыв ноги под пакетом с сэндвичами и плетеной сумкой.

Мы с Артуром сидели по обе стороны от дяди Перси, пока он рассказывал про рождение внука, когда тот запутался в пуповине, про то, как встретил свою жену в баре и про жизнь в Нью-Йорке в восемьдесятых. Все те истории, которые я слышала сотню раз, а Артур не слышал еще никогда.

Даунтаун переводил зачарованный взгляд с дяди Перси на меня и улыбался.

— Вы схомячили все сэндвичи по дороге или решили помереть с голоду? — неожиданно прервался Перси. — Я требую свою дневную дозу поджаренной индейки и плавленого сыра.

Как ни странно, на шортах-стрингах мои мучения не закончились. Развернув из фольги свой сэндвич, я столкнулась с еще одной дилеммой. Пока Дядя Перси и Артур вгрызались в хлеб, я так и сидела с выпученными глазами и крафтовым пакетиком в руках.

— Что такое? — спросил Артур, конечно же, сначала тщательно все прожевав и проглотив.

— Не мог бы ты отвернуться? — попросила я.

— Тебя тошнит?

— Нет, но тебяточно стошнит, если увидишь, как я пожираю сэндвичи.

— С чего ты взяла?

Ела я совсем не как леди — оттопырить мизинец я могла только для того, чтобы хоть какой-то из пальцев не был заляпан острым соусом, и при необходимости, я могла бы почесать им глаз. Половина из того, что я ела, обычно летело куда-то мимо рта, и в итоге я оказывалась тонущей в крошках, использованных салфетках и с засохшим пятном на подбородке.

При посторонних я старалась сдерживать свой зверский аппетит. Потому что лучше умереть с голода, но в чьих-то крепких объятиях, чем схорониться в одиночестве среди пустых банок от «Нутеллы».

— Просто поверь мне на слово. — вздохнула я, бессильно откидываясь на спинку лавочки.

— Когда это ты стала такой стеснительной? — спросил дядя Перси.

— Я не стесняюсь! — щеки у меня все же предательски порозовели. — Просто берегу вас, глупцы. Зрелище все-таки не для слабонервных.

— Мы едим здесь уже больше десяти лет, Тэдди!

Я стушевалась на своем месте. Урчание моего желудка перебивало даже звуки полицейской сирены вдалеке.

Артур отложил свой сэндвич. Густав действительно постарался ради Даунтауна — положил ему лосось, пармезан, кучу непонятной травы с необычным соусом. Выглядело по-королевски.

— Тэдди, я видел, как тебя тошнит в мусорку, как ты ударялась головой о все возможные предметы. Я даже видел, как ты плачешь перед офицером полиции и вытираешь с глаза детскую пюрешку. — сказал Артур. — Меня не напугать каким-то там сэндвичем.

Его слова меня не убедили. Я все равно осталась верной своей идее умереть голодной смертью.

— Либо ты сейчас же начинаешь есть, либо мне придется запихнуть в тебя этот сэндвич силой, понятно? — Артур звучал так, словно говорил на полном серьезе.

— Ну ладно. — я не стала дальше упираться, мы все-таки не на дебатах. — Но это просто потому что я ничего не ела с самого утра.

Главное было — дать ему понять, что я не испугалась. Хотя, вообще-то, я еще как испугалась.

— Вот это наш человек! — воскликнул Перси, похвалив Артура. — Тэдди, а он мне начинает нравиться!

Даунтаун, кажется, был очень доволен тем, что заставил меня есть. Первый укус породил стон удовольствия. Мне нельзя садиться есть очень голодной — я всегда кусаю столько, сколько толком не могу прожевать. Особенно, когда дело касается моего любимого сэндвича с самым острым соусом на свете.

Дядя Перси тем временем продолжал рассказывать истории, лет которым в два раза больше, чем нам с Артуром.

— В общем, мы застряли тогда под Бруклинским мостом с моим приятелем, как его… — дядя Перси защелкал пальцами.

— Кевин. — подсказала я с набитым ртом.

— Да, точно. Мы тогда везли… ээ-э…

— Двадцать фунтов пикши в итальянский ресторанчик на Генри-стрит. — снова помогла я.

— Кевин еле-еле выбрался из фургона живым. У меня тогда было две руки, приятель, я вытаскивал его, как мог. Кевину в неотложке еще час откачивали воду из легких!

— А что с фургоном?

— Бедный «Додж» так и утилизировался на дне Ист-Ривер, как, впрочем, и вся рыбешка, выловленная в Атлантическом океане. — поведала я, почти расправившись с сэндвичем.

В таком духе наши посиделки продолжались еще около часа. Дядя Перси начинал свои истории, а я их продолжала, если он сбивался с курса повествования. А Артур смотрел на нас и вроде бы даже не помирал со скуки, как сделал бы любой нормальный человек на его месте.

— Боже, вот это выдержка! Ну и парень! — с восхищением заметил дядя. — Тэдди, выпрыгивай за него замуж, пока не поздно, а то я ему свою внучку сосватаю.