Колыма - Том Роб Смит

— Что ты делаешь?

— Присмотрите за Еленой.

Выйдя на балкон, она закрыла дверь за собой.

Квартира находилась на седьмом этаже, на высоте примерно двадцати метров над землей. Под ней вниз уходил ряд абсолютно одинаковых балконов, образуя нечто вроде лестницы. Она сможет спуститься по ним с одного на другой, а вот если сорвется, то маленькие сугробы снега внизу не уберегут ее от травм.

Сбросив с ног обувь на гладкой подошве, Раиса перелезла через перила. При этом она совсем забыла о ране на руке, которая все еще кровоточила. Пальцы почти не слушались и грозили разжаться в самый неподходящий момент. Она со страхом шагнула на внешний бетонный бордюр балкона, присела и повисла на руках, не зная, сумеет ли удержаться в случае необходимости. Кровь из раны потекла сильнее, заливая плечо. Даже на вытянутых руках она носками не доставала до перил балкона шестого этажа. По ее расчетам, ей не хватало какой-то пары сантиметров. У нее не оставалось иного выхода, кроме как прыгнуть.

Падение длилось доли секунды, и вот ноги ее коснулись перил. Пытаясь удержать равновесие и раскачиваясь из стороны в сторону, Раиса вдруг услышала голос Зои. Оглянувшись через плечо, она увидела, как из подъезда внизу вышли двое мужчин. Один из них нес на плече Зою. Второй целился в нее из пистолета. Балансируя на узких перилах, Раиса оказалась совершенно беспомощной.

Мнимый агент выстрелил. Она услышала звон разбитого стекла и в следующий миг полетела вниз, в снег.

Тот же день

Грязный и благоухающий вонью канализационных стоков, Лев гнал машину на полной скорости. Неуклюжий и громоздкий автомобиль не годился для его замыслов, но он был первым, который они смогли реквизировать после того, как вместе с Тимуром вылезли из люка почти в километре к югу от того места, где спустились под землю. Ладони превратились в кровавое месиво, но Лев отказался от предложения Тимура сесть за руль. Надев перчатки, он придерживал рулевое колесо кончиками пальцев, и лишь глаза ему застилало слезами боли, когда он переключал скорости. Примчавшись на квартиру родителей, он обнаружил, что весь район оцеплен милицией, а Елену, Раису и его родителей увезли в больницу. У девочки был шок, Раиса находилась в критическом состоянии, а Зоя бесследно исчезла.

Подъехав к Городской больнице неотложной помощи № 31, он резко затормозил, так что машину занесло, выскочил из автомобиля, бросив его у тротуара — с распахнутой дверцей и ключами в замке зажигания, — и вбежал внутрь. Тимур следовал за ним по пятам. Персонал больницы оторопело смотрел ему вслед — внешний вид и исходящий от него запах внушали отвращение. Не обращая внимания на шок, который он вызвал своим появлением, Лев потребовал, чтобы его проводили в хирургическое отделение, где Раиса отчаянно сражалась за жизнь.

У дверей операционной хирург объяснил ему, что она упала с большой высоты и у нее началось сильное внутреннее кровотечение.

— Она будет жить?

На этот вопрос хирург не смог ему ответить.

Войдя в отдельную палату, куда поместили Елену, Лев увидел, что подле кровати девочки стоят его родители. Лицо у Анны было забинтовано. Степан выглядел целым и невредимым. Елена спала, и ее маленькое тельце потерялось на белом пространстве широкой больничной кровати. Ей ввели легкое успокоительное после того, как она впала в истерику, узнав, что Зоя исчезла. Содрав окровавленные перчатки, он взял ручку Елены в свои и с горечью прижал ее к своему лицу. Ему хотелось извиниться перед девочкой и сказать, что он все исправит.

Тимур положил руку ему на плечо.

— Здесь Фрол Панин.

Вслед за Тимуром Лев прошел в кабинет, который временно занял Панин со своей вооруженной свитой. Дверь была заперта. Для того чтобы попасть внутрь, нужно было сначала назваться. За дверями его встретили двое вооруженных охранников. Хотя сам Панин внешне оставался невозмутимым, как всегда, дополнительная охрана свидетельствовала о том, что он напуган. По глазам Льва он догадался, о чем тот думает.

— Напуганы все, Лев. По крайней мере, все, кто облечен властью.

— Вы не принимали участия в аресте Лазаря.

— Дело не только в вашем главном подозреваемом. А что, если эти действия означают начало широкомасштабной кампании возмездия? А что, если невинно осужденные теперь жаждут отмщения? Лев, ничего подобного еще не случалось ранее: я имею в виду убийства и преследования сотрудников органов государственной безопасности. Мы просто не знаем, чего ожидать дальше.

Лев промолчав, отметив про себя, что Панина заботит не благополучие Раисы, Елены или Зои, а более глобальные последствия. Он был политиком до мозга костей, имея дело с народами и армиями, границами и регионами, а не отдельными людьми. Обаятельный и остроумный, он тем не менее излучал ледяную холодность, которая становилась особенно заметной в такие вот моменты, когда обычный человек нашел бы для Льва слова утешения.

В дверь постучали. Охранники потянулись за пистолетами. Из коридора долетел голос:

— Я ищу офицера Льва Демидова. В приемное отделение для него передали письмо.

Панин кивнул охранникам, которые осторожно приоткрыли дверь, держа пистолеты наготове. Один взял письмо, а второй обыскал посланца, доставившего его, но ничего не нашел. Льву был вручен конверт.

На нем красовалось аккуратно нарисованное чернилами распятие. Лев вскрыл его и вынул один-единственный листок бумаги.

Храм Святой Софии. В полночь. Приходи один.

15 марта

Половина первого ночи. Лев ждал на том месте, где некогда высился храм Святой Софии. Купола и табернакли исчезли. На их месте зиял огромный котлован десяти метров в глубину, двадцати метров в ширину и семидесяти в длину. Одна из стенок его обрушилась, образовав нечто вроде покатого склона, ведущего к грязной луже талого коричневого снега, черного льда и болотистой воды. Устоявшие стенки, впрочем, тоже грозили вот-вот обрушиться внутрь, похожие на гигантский рот, который закрывается и втягивает чудовищный черный язык. С 1950 года здесь не производилось никаких работ: это была строительная площадка, на которой не велось строительства, законсервированная и заброшенная. На железном заборе ветер трепал плакаты с грозными предупреждающими надписями, призывающими граждан держаться подальше.

После первой неудачной попытки взорвать храм, в ходе которой один сапер погиб, а несколько зевак получили ранения, церковь все-таки благополучно снесли, а каменное крошево вывезли на свалку за городом, погрузив его на самосвалы, и теперь надгробие из битого кирпича заросло сорняком. На месте бывшего храма началась подготовка к строительству самого большого в стране комплекса водных видов спорта, включавшего пятидесятиметровый бассейн и несколько бань, одна из которых предназначалась для мужчин, другая — для женщин, а третья, отделанная мрамором, — для государственных чиновников.

Грандиозные ожидания подогревала массированная рекламная кампания, развернутая в прессе. Эскиз комплекса был напечатан в «Правде», а в кинотеатрах перед началом сеансов крутили документальные фильмы, в которых люди снимались в павильонах, имитирующих будущие бани. Пропагандистская машина набирала ход и работала без сбоев, а вот строительство застопорилось, так толком и не начавшись. Грунт рядом с рекой оказался неустойчивым и склонным к подвижкам. Фундаменты начали ползти и рваться, заставив власти пожалеть о том, что они не провели тщательного осмотра древнего основания храма перед тем, как выкопать его и вывезти на свалку.

На помощь призвали лучшие умы страны, которые после детального изучения проблемы заявили, что площадка не годится для строительства комплекса, требующего наличия разветвленной системы трубопроводов и дренажных систем, которые должны были располагаться на большой глубине. Впрочем, этих экспертов тут же разогнали, заменив более сговорчивыми, которые после очередного подробного анализа пришли к выводу, что строительство все-таки возможно. Им просто нужно больше времени. Именно такого ответа и ждало государство, не желавшее признавать свою ошибку.

Новых экспертов поселили в роскошных апартаментах, где они рисовали чертежи, курили сигары и набрасывали сметы, пока котлован заполнялся дождевой водой осенью, снегом — зимой и комарами — летом. Документальные рекламные фильмы убрали из кинотеатров. Самые дальновидные граждане поняли, что о проекте лучше всего забыть. Неблагоразумные же язвительно замечали, что котлован с грязной водой служит неудачной заменой трехсотлетней церкви. В 1951 году Лев лично арестовал одного мужчину, позволившего себе подобные комментарии.

Лев посмотрел на часы. Он ждал уже больше часа. Продрогший и измученный, он сходил с ума от нетерпения и беспокойства. Он не знал, выжила ли его жена после операции, и, отрезанный от средств связи, не мог выяснить этого при всем желании. Но решение оставить Раису и встретиться с Лазарем было единственно правильным, в этом он не сомневался. В больнице ему нечего было делать. Пусть Зоя его ненавидит, пусть ведет себя неподобающим образом, пусть желает ему смерти — он взял на себя ответственность за нее, ответственность, отказаться от которой не мог, любит она его или нет. Готовясь к сегодняшней встрече, он съездил домой, принял душ, смысл с себя вонь канализации, побрился и переоделся. Руки ему забинтовали в больнице. А вот от болеутоляющих он отказался, опасаясь, что они притупят остроту восприятия. Он надел штатский костюм, отдавая себе отчет в том, что форма, как символ власти, может подтолкнуть священника к мести.