Легенда о сердце леса - Чики Фабрегат
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я не лгу тебе, Джон. Просто у нас дома проблемы.
– У меня тоже есть проблемы дома, но я думал, что мы друзья. Ладно, – говорит он, поворачиваясь, – забудь о баскетболе.
Джон быстрым шагом уходит в школу. Отлично. Теперь я потеряла ещё и своего единственного друга.
Диана проходит мимо меня и улыбается, как хищник, почуявший слабину, но я бросаю на неё не менее уничижительный взгляд. Понятно, что на этом всё не закончится, но сейчас мне не хочется устраивать перепалку, и я переползаю на задний ряд, где прячусь всё утро. Как только звенит звонок, класс пустеет. Остаётся только Джон, который суетится и делает вид, что собирает вещи. Я видела, как он положил в рюкзак блокнот в фиолетовой обложке, вынул его и положил снова, поэтому я подхожу к нему.
– Прости, ты прав.
Джон кивает и продолжает рыться в своём рюкзаке. На столе ничего не осталось, и он абсурдно оттягивает момент, когда ему придётся поднять голову и посмотреть на меня.
– Джон, пожалуйста, не усложняй мне жизнь.
Наконец он оставляет в покое рюкзак и оборачивается.
– Я? Я усложняю тебе жизнь? Ты приходила в больницу каждый день, сидела рядом со мной в классе, мы играли в баскетбол, гуляли, смеялись вместе, и ты вступила в перепалку с Дианой, только чтобы отогнать её от меня. Я рассказывал тебе то, чего никто не знает, но ты скрываешь и хранишь столько секретов, что надо быть идиотом, чтобы этого не заметить. Твой брат исчез, за тобой ходит странный парень, у тебя слёзы на глазах, когда ты слушаешь плеер, который носишь с собой повсюду. Мне нравятся перемены, новая Зойла с короткими волосами и зелёной чёлкой, та, которая не позволяет себе попадать под влияние идиотов вроде Дианы. И я знаю, что должен принять всё вместе, хорошее и плохое, если я хочу, чтобы это сработало, но я не знаю, как я вписываюсь в твою жизнь, я даже не знаю, хочешь ли ты, чтобы я был в ней, или ты просто чувствуешь себя обязанной из-за несчастного случая. Это была не твоя вина, ты ведь знаешь это, не так ли? Ты спасла меня. Как будто этот чёртов шрам разделил нас.
У меня кровь стыла в жилах, пока он говорил. Я могу придумать ложь, ещё одну, но я устала. Джон – мой друг или самое близкое к понятию друга, что у меня было в течение долгого времени. Потерять его – это роскошь, которую я не могу себе позволить. И не хочу.
– Тебе нужно кое-что знать. И тогда решение останется за тобой.
Я слышу, как колотится его сердце. Он слегка приоткрывает губы, чтобы впустить больше воздуха. Он размышляет об этом. Наконец он кивает.
– Но не здесь, – я указываю на окно. За ним на тротуаре толпятся школьники. – Наедине.
Глава 25
Люди
Мы идём в лес, не говоря ни слова. Следопыт следует в нескольких метрах позади нас, а Джон, кажется, настолько сосредоточен на мяче, которым он колотит о землю в такт шагам, что я могла бы исчезнуть, и он не сразу заметил бы. Тротуарная плитка заканчивается, и я с трудом делаю шаг в сторону деревьев. В этом лесу я испытала страх, боль и печаль, но я никогда не чувствовала тех переживаний, которые сейчас связывают меня с безопасностью улицы. Джон хочет знать, кто я, и это единственное место, где я могу ему признаться.
Он смотрит на меня, ожидая, что я что-то скажу или двинусь вперёд, но именно он делает шаг и уходит с тротуара. Первый удар мяча о влажную землю звучит по-другому, он нарушает ритм сухих ударов, который сопровождал нас от школы до этого места, как будто этот звук также предупреждает меня, что пути назад уже не будет. Выбросив руку вперёд, я подхватываю мяч раньше Джона и нечаянно впиваюсь ногтем в его запястье. Он удивлённо смотрит на меня, и хотя я извиняюсь, я ненавижу себя за то, что причинила ему боль, и прежде всего за то, что всё так усложнила.
– Всё в порядке, это всего лишь царапина, – улыбается он мне.
– Мы на месте.
Он оглядывается вокруг и широким жестом обводит лес.
– Здесь ты прячешься.
Я говорю ему, что на другой стороне находится мой дом, что я пересекаю лес каждый день, чтобы сократить путь, и что здесь никогда нет людей. Поэтому тут лучшее место для откровенного разговора. Джон улыбается. Ненавижу, когда он улыбается. Я не знаю, о чём он думает, и не пытаюсь это выяснить, я не хочу пользоваться преимуществом и собираюсь разговаривать с ним как человек. Я надеюсь, что следопыт не услышит нас и не побежит рассказывать Совету, что я подвергаю их опасности. Хотя Раймон точно узнает. И отец. И Лиам. Я могу помешать эльфам услышать, о чём я думаю, но было бы нелепо говорить тихо, когда мы одни в лесу.
– Я не собираюсь облегчать тебе задачу, – прерывает мои мысли голос Джона.
Я иду по тропинке, а он шагает рядом. Я слышу его взволнованное сердцебиение, воздух, без труда входящий и выходящий из лёгких, и тонкий, никому не слышный стон, когда его грудь вздымается, а кожа на боку растягивается вокруг шрама. Я хочу объяснить, что знаю, как это больно, и что ему не нужно притворяться ради меня. Я хочу рассказать, что точно знаю, где ему больно, потому что была на месте аварии, но я сосредотачиваюсь на мяче и молчу, позволяя прохладе полудня окутать нас.
– Ты так боишься?
Не знаю, что он имеет в виду. А может, просто не хочу знать, но, похоже, его забавляет эта ситуация. Возможно, он убежит отсюда через несколько минут и больше никогда не захочет меня видеть, а я не готова терять друга. Лиам, мама, папа… Я потеряла слишком много людей в своей жизни, чтобы относиться к подобной угрозе легкомысленно. Джон встаёт передо мной, забирает мяч из моих рук и бросает его. Я слышу, как он катится прочь.
– Да ладно, всё не может быть так ужасно.
Меня очень беспокоит, что он всё ещё улыбается. На секунду мне хочется заглянуть в его мысли, но я сдерживаю себя.
– Джон, я должна тебе кое-что сказать, но я не знаю, как ты это воспримешь.
– Ничто из того, что ты скажешь, не может меня разозлить, – говорит он. И он подходит немного ближе.
О, он только так думает. Я как раз много чего такого могу сказать.
– Перестань улыбаться, ты не облегчаешь мне задачу.
На это Джон улыбается ещё шире, и я замечаю, что его зубы немного кривые. Как и в случае с Крисом, несовершенство делает его неотразимым. Он притворяется серьёзным, чем вызывает у меня смех.
– Помнишь, что ты говорил о своей матери?
Джон не отвечает, и мой вопрос, кажется, удивил его, но я продолжаю:
– Ты сказал, что я буду ей нравиться, что бы ни делала.
– Это из-за моей матери?
– Моей маме ты бы тоже понравился.
Теперь всё стало очень серьёзно. Возможно, упоминать Грету было не самой лучшей идеей, но я не знаю, как сказать ему, кто я.
– Только ей?
Теперь уже я ничего не понимаю.
– Давай, Зойла. Я бы хотел встретиться с ней, очень хотел. Но я не верю, что мы проделали такой путь, а ты дрожишь, как маленькая мышка, из-за того, что подумает моя или твоя мать.
Я смотрю ему в глаза. Они настолько светлые, что кажутся прозрачными. Джон делает шаг навстречу, и мы почти касаемся друг друга. Он берёт меня за руки. Я дрожу от холода и, кажется, отдала бы полжизни, чтобы он обнял меня и согрел, чтобы я могла открыть дверь в свой разум и не должна была ничего говорить. Мне не хватает слов, и я напугана до смерти. Он наклоняется ко мне, и мне требуется секунда, чтобы понять, что он задумал. Ещё секунда, чтобы улыбка исчезла с его губ, когда они встретились с моими. И ещё две, чтобы я успела среагировать и отстраниться от него. Я вижу такое разочарование на его лице, что мне хочется плакать.
– Прости, – обиженно говорит он.
– Нет-нет. Просто. Я подумала. Я…
Он отпускает мои руки, подбирает мяч с земли и уходит
