Оникс. Когда ты обречён - Дар Ветер

— Ты говорил, что богов девять? Можешь рассказать немного о этом?

— Разговор не очень-то подходит для этих мест. Тут итак мрачновато.

— Прошу тебя…

— Хорошо. Когда-то давно жили на свете восемь магов. Каждый из них был силён по-своему, люди ужасались и преклонялись перед ними, ощущая их силу. Богиня-Мать, единственная женщина среди них, умела вселять жизнь и надежду, она всегда любила и опекала детей, Путник умел преодолевать любые расстояния, именно он открыл или создал первые порталы, Безумец мог возвращаться в прошлое и, как говорят, в будущее, Целителю хорошо удавалось лечение, Пастух нашёл общий язык со всем живым, Творец умел многое, его изобретения часто вели себя как живые, Провидец предсказывал будущее, Лицемер был так назван за то, что умело сочетал все способности своих товарищей, любые чары легко удавались ему. Когда все восемь встретились, они поняли, что сильнее их нет и их по праву можно считать богами. Только последнего, девятого, не хотели принимать они в свой круг, хотя по силе он был равен им. Но он уже успел шагнуть за Грань и тёмные мысли поселились в его голове.

— Тот самый Призрак?

— Да. Он был так назван, потому что сумел вернуться из мира мёртвых, который мы зовём Гранью. Это дало ему способность воскрешать мёртвых. Но, желая побороть смерть, он сам не заметил, как превратился в чудовище. Понимаешь, он возвращал к жизни тех, кто ему был нужен и после этого мог повелевать ими.

Для того чтобы воскресить кого-то полностью, нужно сильное желание того, кто находится за гранью и человека воскрешающего. Другое дело — Призыв. Здесь желание умершего необязательно, хотя значительно облегчает дело. Но во время призыва ты вызываешь всего лишь отпечаток души человека, совсем ненадолго. Призрак проводил воскрешения — без желания тех, кто скрывался за Гранью. Редко кто из духов хочет возвратиться в наш мир. Полного воскрешения и не вышло.

— Какими они возвращались? Как выглядели? Кто-нибудь описал их?

— Да, давным-давно. Эти существа не полностью материальны, что-то вроде сгустка тьмы. Но они могут нанести ощутимый вред. Марионетки. Действующие не по своей воле. Призрак сумел подчинить своей власти драконов, воскресив их владыку. Управляя ими, он чуть не уничтожил мир, в результате все драконы, множество людей и почти все животные ушли за Грань. Но восемь магов, объединившись, сумели пленить его и вернуть в мир Грани. Как им это удалось, неизвестно. Ясно только, что после этого люди признали их богами.

— Они живы сейчас?

— Возможно. Этого никто не знает. Именно они основали наш город, Тард. Как-то им пришло в голову, что у магов должен быть свой собственный город, такой, чтобы люди не могли туда попасть. Они хотели так защитить магов. Ты увидишь, в Тарде остались вещи, принадлежащие им, реликвии. Но давай поговорим о другом. Ты и твои сёстры интересуют меня куда больше.

Оникс смутилась.

— Что именно тебе интересно?

— Вас четырнадцать, я правильно понял?

— Да. Невероятное везение, говорит отец. Он называет себя любимчиком Матери. Ни с кем подобного не происходило. Два, три ребёнка — не больше.

— И вы вот так просто возникли в королевском саду?

— Корзинки принесло с неба или течением. Никто этого не видел. Сначала появилось четыре принцессы: Фиалка, Кантелия, Горгия и Альберика.

— Я помню Кантелию, мы с ней говорили, кажется, видел Горгию и Альберику. Но Фиалку не видел.

— И не увидишь. Она заперта в башне с четырнадцати лет.

— Зачем?

— Отец говорит, что так суждено, — Оникс пожала плечами, — ходят слухи, что ему известна судьба каждой из нас. Но он молчит. Горгия тоже заперлась во флигеле, но по своей воле. Зарылась в книги, так что мы нечасто её видим. Следующими, через два года, течение принесло меня и Фелисту.

— Только двоих?

— Да… потом Клеомену и Элисану, ещё через год.

— Клеомена — это которая вечно с кислой миной ходит?

— Она самая противная из нас. Всегда всем недовольна. Выходит из себя. А Элисану ты знаешь. Следующими, через полгода, прибыли Снежна, Тигеол и Ал.

— Тигеол? Я уверен, что не видел её.

— Конечно. Она была похищена в младенчестве. Её долго искали. Где она и как выглядит теперь нам неизвестно.

— Странная у вас семья.

— Ещё через полгода появились на свет Ольгерд, эта сорвиголова, и Аксельдатус, с детства отличающаяся необыкновенной красотой.

— Ольгерд, это которая на мальчишку похожа?

— Она самая, — спрашивать помнит ли Бэрил Аксельдатус, Оникс не стала. Разумеется, помнит. Как тут забыть?

— Последней появилась Мелиса, ещё через год. Мы пока не знаем, что от неё ожидать, она очень характерная, всё делает наперекор.

— И кидается в гостей шариками с компотом? — хмыкнул Бэрил. Он хорошо запомнил тот вечер.

— Она получила от отца нагоняй после этого, — вспомнила Оникс.

— Хулиганка, — охарактеризовал Бэрил, — это уже не изменишь, сколько не наказывай.

— Хватит уже трепаться! — недовольно откликнулся Син из своего угла, — я сплю тут, вообще-то!

Он пробормотал что-то ещё, что Оникс предпочла не услышать. Будь её воля она бы вымыла ему рот и запретила произносить что-то подобное впредь. Да разве запретишь ему?

Бэрил достал трубку и долго раскуривал её. На этот раз дым был почти не виден, только лёгкое пурпурное сияние, медленно двигающееся по направлению к Сину, и едва ощутимый древесный запах говорили, что он творит какую-то магию. Син ничего не заметил, только сонно заворочался, устраиваясь поудобнее.

— Ночью он увидит чудесные сны, — прошептал Бэрил, заговорщически улыбаясь жене, — а завтра не сможет вспомнить ни одного ругательства. Ох и нелегко ему придётся! Забыть все слова, что он знает…

Оникс неслышно похлопала руками по коленям в знак одобрения. Нет, всё-таки её муж что надо! Она не прогадала.

***

Весь следующий день они шли, Бэрил и Син были мрачны, это сильно тяготило Оникс, ей хотелось как-то разрядить обстановку. Она решила снова завести разговор о Тарде.

Когда Оникс спросила Бэрила, стоит ли его дом в центре или же на краю города, он замешкался. Она ждала ответа, но Бэрил не отвечал.

— Ты что, не знаешь, где находится твой дом? — нахмурилась она.

— Я знаю ГДЕ он, но где он сейчас, в центре или на окраине, сложно сказать.

Этот ответ совсем запутал принцессу.

— Он хотя бы большой или маленький? — попыталась она узнать хоть что-то.

Бэрил снова замялся:

— Понимаешь, сложно сказать, как он выглядит сейчас. Погоди и сама всё увидишь, — нашёлся он и больше не отвечал на её вопросы. Син, который шёл тут же и слышал их разговор, красноречиво покрутил пальцем у виска.

— Похоже, у твоего муженька вообще нет никакого дома, — прошелестел он ей на ухо, улучив момент, когда Бэрил шептал что-то ворону.

Оникс с силой наступила ему на ногу. Син зашипел, прыгая на одной ноге. Однако, хотя она не подавала вида, она беспокоилась. У неё уже давно болело всё тело, непривычное к таким долгим переходам, она больше походила на бродягу, чем на леди. Син, позабывший разом все ругательства, был особенно несчастен. У явно не хватало словарного запаса, чтобы выразить всё своё негодование.

Вернулся Рик-рок и принёс хорошие новости.

— Лес скоро закончится, — объявил Бэрил, — мы идём в нужном направлении, к вечеру выйдем к небольшому поселению на границе Дравы. Там мы пополним запасы и, возможно, сможем заночевать.

«И принять ванную», — подумала Оникс.

Это воодушевило их, они прибавили ходу и к закату увидели, как деревья редеют и вышли к долгожданному поселению, с десяток домиков, стоявших на приличном расстоянии друг от друга. В деревушке была своя лавка, но больше ничего. Бэрилу отчего-то приглянулся второй с краю дом, внешне ничем не отличающийся от прочих. Бэрил постучал в широкую бревенчатую дверь, открыла девчушка лет девяти, ойкнула и нырнула опять вглубь дома. Они остались ждать на пороге.