Золотая кровь - Евгения Черноусова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оля прилетела внезапно, никого не предупредив. Вернулась уже после полуночи, когда все спали. Римма попеняла, что не предупредила, они бы с Аликом встретили, отвезли и уехали домой. Оля отмахнулась: «Что мы, вдвоём на диване не поместимся?»
После завтрака и раздачи сувениров Алдона с Петей надели подаренные тельняшки и отправились во двор форсить. Римма сказала: «Всё, давай рассказывай, пока кто-нибудь не пришёл». Оля кивнула: «Да, дела… я ведь родную племянницу повидала… и внучатую племянницу. А вот ничего к ним не чувствую! В общем, это я бы назвала дурацкой историей, если бы речь шла не о моих родителях».
Когда Оля вошла в квартиру Екатерины Андреевны, её прежде всего поразило застывшее в ней время. Ничего не изменилось за последние сорок лет. Да и раньше, когда она была маленькой, и это был её мир, тут ничего не менялось. Потом она поднялась на второй этаж, где прежде жила её семья, а теперь жила Валина дочь с очередным мужем и дочерью от первого брака, девочкой, как теперь говорят, с особенностями в развитии. И тут было всё то же, даже мебель осталась мамина, вернее, та, что стояла здесь ещё при немецких владельцах дома. С соседкой ей удалось поговорить. Она была в ясной памяти и умерла на следующий день. Вот вкратце то, что она рассказала.
Оля всю жизнь считала, что мама и бабушка были узницами концлагеря. Когда-то слышала об этом, но больше никогда не переспрашивала. Оказалось, что это не так. Перед войной Олина мама закончила семилетку и собиралась поступать в техникум. Но после оккупации их угнали в Кенигсберг, в арбайтсамт, где богатые фрау выбирали себе рабов. К счастью, девочку с матерью не разлучили, и три года они работали в имении, занимаясь привычной деревенской работой: в поле, на ферме. Жизнь была голодной и бесправной, но, по крайней мере, выжили. На недолгое время они оказались в концлагере после освобождения, но это было просто временное жильё, пока их проверяли и оформляли документы. Там кормили, ворота были открыты, они свободно выходили и возвращались. В комендатуре дневальный признал в матери землячку, которой страшно обрадовался. Он рассказал, что их деревня Полюны полностью разрушена, и возвращаться некуда. Он же посоветовал остаться в Истербурге и пристроил женщин в строительную бригаду. Через несколько лет девушка даже поступила заочно в строительный техникум. А потом познакомилась с Иваном Быкадиновым и вышла за него замуж. Он после демобилизации тоже не стал возвращаться в родной Воронеж, потому что его жена и двое сыновей погибли под бомбёжкой. Родилась Оля. Может быть, жизнь семьи сложилась бы иначе, не появись у них новая соседка.
Юную Екатерину Андреевну после педагогического техникума направили в Черняховск. Квартиру ей дали. И сразу она влюбилась в видного соседа. Сначала только таращила на него свои чёрные глазищи. Потом стала его навязчиво преследовать. Мужик слаб, и Иван стал иной раз захаживать к соседке. Когда Катя забеременела, она объявила об этом Ивану и потребовала, чтобы он расстался с женой. Но он об этом и думать не хотел! Начались скандалы. Причём, что удивительно, истерики закатывала юная учительница, а грубая бригадирша строителей только сжимала зубы. Несколько месяцев продолжался этот ад, потом сказала она мужу: «Уходи!» И он уехал на родину в Воронеж, и больше вестей не подавал. То есть это семья так считала. На самом деле, было письмо, которое перехватила ревнивая Катя. Спустя 60 с лишним лет она вручила это письмо дочери адресата. А мама Оли до самой смерти сохраняла с соседкой приятельские отношения, всячески подталкивая дочь к дружбе с единокровной сестрой.
Ещё до озвучивания этой нелепой истории Оля почувствовала какую-то фальшь в давней знакомой. И на расспросы Екатерины Андреевны не стала откровенничать, а соврала, что лишилась квартиры, и теперь ухаживает за парализованным, чтобы иметь жильё. «То есть он помрёт, а квартира вам достанется?» — спросила жадно Катина внучка. «Нет, я получаю зарплату, а жильё не моё», — осторожно ответила Оля. Родственницы были заметно разочарованы. То есть бабка Катя хотела, чтобы одинокая Оля помогала её беспутной внучке и придурковатой правнучке! После всего хорошего, что она семье Оли сделала! В общем, Оля ночевать в Черняховске не захотела, а вернулась со Славой в Калининград. Назавтра внучка позвонила и сообщила, что бабка померла, просила помочь. «Я приеду на похороны», — ответила ей Оля. После похорон рассказала о банкире Быкадинове, просила быть осторожнее. Рассказ молодая выслушала с недоверием. Попросила помочь с деньгами. Оля отказала. Тогда она потребовала «вернуть письмо моего дедушки». На это Оля ответила: «Да, он был твоим дедом, но мне он был отцом. И писал он не твоей бабушке, а моей матери».
А в письме Иван Быкадинов писал своей Марусе, что, приехав в Воронеж, посетил то место, где прежде стоял его дом. Встретил соседку по дому и узнал, что после бомбёжки из-под завалов извлекли не три тела, а два. Один из сыновей оказался контуженым, но живым. И после госпиталя его определили в детдом. Что через год после войны сюда приезжала Иванова родная сестра Ульяна, которая сказала соседке, что заберёт племянника. Некоторое время Иван ездил по области, пытаясь найти детдом. Ребёнка дважды переводили. В списке Борисоглебского детприёмника был указан воспитанник Быкадинов, но без имени. А в Добринском детдоме он был в списке как Дима Быкадинов. Этого Диму усыновила Ульяна Кожевникова, жительница города Утятин. С мыслью «Игорь или Федя?» Иван отправился в Утятин и просил в письме жену написать в Утятин до востребования, согласна ли она принять его с сыном. Катя не созналась, но Оля предполагает, что Катя написала о Марусе какую-нибудь гадость. Больше писем от Ивана не было.
«Ох, это знак судьбы, что зануда Люда тебя в Утятин звала», — сказал Алик. «Ну, нет, хватит с меня путешествий! Не дальше дачи!», — ответила Оля. «Кстати, соседи твои по даче заезжали. Тоже в Утятин звали, — улыбнулась Римма. — Я думаю, ты немного отдохнёшь, и тебе захочется поглядеть на потомков этого Димы-Игоря-Феди. И предупредить их об опасности».
Глава шестая. В ПОИСКАХ БЫКАДИНОВЫХ
Оля проснулась рано, хотя приехали они в потёмках. Открыв глаза, некоторое время пребывала в недоумении, не сразу поняв, как она здесь очутилась. Из пластикового окна, приоткрытого
