Алпамыш - Фазил Юлдаш

— Девушки, с кем скорбью-болью поделюсь? Горечью тоски вот-вот я захлебнусь.

За меня молитесь, девушки мои, —Я неправоверной ныне становлюсь!Иль судьбе предвечной я не покорюсь?Калмыки приедут, — как я увернусь?Если чужеверьем все же осквернюсь,Значит, навсегда смеяться разучусь.Как же я в чужом народе приживусь, —Он же моего не смыслит языка!Телом непорочна и нежней цветка,Ведь зачахну я в плену у калмыка!За меня молитесь, девушки мои!Счастьем до сих пор была необжитаСердца моего девичьего юрта,—Вся она теперь охвачена огнем.Суждено мне горе в юные лета!Полдник наступил, — не едет дядин сын.Горе, горе! Нет надежды для Барчин!За меня молитесь, девушки мои!..

Ай, нет мочи больше страдать!Некого, как видно, мне ждать.Как он мог, мой хан, опоздать,К сроку мне защитой не стать!Девушки, прощенья прошу, —Огорченья вам приношу.Но страданья чем заглушу?Калмыками данный мне срокВ этот час, подружки, истек.Разве не погибнет цветок,Если зимний холод жесток?Не приехал милый Хаким, —Пред Конгратом стыдно моим.Черных дней дождались мы вдруг.Что с народом будет моим!Калмыкам достанусь я злым, —Плачьте, сорок милых подруг!

Сорок девушек-уточек взглянули в сторону Чилбир-чоля, — слышат — конский топот с той стороны доносится. Вгляделись они — всадник на Байчибаре скачет, — калмык, оказывается! Опечалились девушки, — сказали Барчин:

— Знай, что прибыл тот, о ком вещал твой сон! Но богатырей калмыцких встретил он.

Видно, был с дороги сильно утомлен —И погиб калмыцкой силою сражен,Не достигнув той, с которой обручен.Верный конь его добычей вражьей стал, —Знатный враг пленил его и оседлал.Плачь! День киямата страшного настал!Или Алпамыш не бек в Конграте был?Или сам коня врагам он уступил?Если бы не враг его в пути убил, —Мог ли быть оседлан калмыком Чибар?Значит он погиб, конгратский твой шункар,Прежде, чем желанья своего достиг!Что на Байчибаре скачет к нам калмык,Зоркая Суксур ведь разглядела вмиг.Видно, горд калмык захваченным конем,Если так спесиво он сидит на нем.Хлещет он коня, торопит он его, —Чую вещим сердцем вражье торжество.Наше положенье будет каково?Добрый конь конгратский, где хозяин твой?Служишь калмыку добычей боевой!Косы распусти, красавица, ой-бой,Плачь! Не став женой, осталась ты вдовой!А калмык все ближе! Как бы ни гадать, —Так иль так — добра нам от него не ждать.Он тебя своей женой принудит стать,Нас, твоих подружек, плакать, причитать.Ой, всему народу нашему страдать,Светопреставленья муки испытать!..

Калмык, скакавший на Байчибаре, все ближе подъезжал, и уже все сорок девушек хорошо его разглядели, — узнали в нем Караджана. Растерялись они, зашумели-запричитали и, окружив Ай-Барчин, руки к небу воздев, стали громко молиться. А Барчин-ай, на Суксур свою рассердившись, так ей сказала:

— Болтовней твоей по горло я сыта.Друг ли едет, враг ли, — речь твоя пуста, —Да забьет песок болтливые уста!.. —Ай-Барчин встает и смотрит в степь Чилбир, —Скачет на Чибаре Караджан-батыр.Почернел в очах красавицы весь мир.Жалобно слезами залилась Барчин:— Сладкая душа мне не нужна теперь,Всех богатств да буду лишена теперь,Юности моей что мне весна теперь!Если встречи с милым бог меня лишил,Смерти бы за мной притти он разрешил!.. —Косы распустив, Барчин рыдает: — Ой,Добрый конь конгратский, где хозяин твой?Мужа не познав, осталась я вдовой!Осенью цветам не увядать нельзя,Часа смертного нам угадать нельзя, —Брата из Конграта, видно, ждать нельзя,Видимо, в живых его считать нельзя,И в Конграт о нем нам весть подать нельзя!

Пока Барчин причитала, подъехал сватом от Алпамыша прибывший Караджан. Усы покручивая, ногами в стремена упираясь, на юрту бархатную поглядывая, о Байсары расспрашивая, сказал Караджан:

— Скорбные рабы какой мечтой живут?Баи ли богатый той не зададут?С дочерью-батыршей проживая тут,Дома ль в этот час почтенный Байсары?Посмотрю построже — всех я всполошу.С дочерью-батыршей здесь живущий байДома ли сейчас — ответить мне прошу!

На тулпаре ханском важно я сижу,Хан меня прислал, которому служу.Цель приезда в тайне я пока держу,Но тому, чья дочь батырша Ай-Барчин,Баю Байсары все дело изложу.

Спрашивает да спрашивает батыр Караджан про бая Байсары, а девушки стоят, — ни одна к нему не подходит, ни слова никто ему не отвечает. По какому он делу прибыл — никому неизвестно, однако не верят ему девушки, — плачут.

А Караджан-батыр дело свое знает, — хитрости нет в его сердце: сватом от Алпамыша прибыв, бая Байсары спрашивает он. Но девушки в коварстве подозревают калмыка.

«Он — напасть, пришедшая в наш дом!» — так они думают. А сама красавица Барчин такое слово ему говорит:

— Этот конь давно ль твоей добычей стал?Сам ли ты его взнуздал и оседлал?Бая Байсары ты дома не застал!У скорбящих, видно, много дум-забот.Кто богат — как видно, сладко ест и пьет.Мой отец, как видно, проверяет скот…Ярко-голубой была моя парча…Не твоей ли жертвой стал Хаким-бача?Сразу я в тебе узнала палача!Моего отца нет дома, говорю.Слышал? Я ведь не глухому говорю!Он в Байсун-Конгратский выбыл край родной, —Видно, повидаться захотел с родней.Весть ко мне дошла недавно стороной —Принят был с почетом он родной страной.Хоть и хорошо досуг провел он свой,Видно, заскучал он, разлучен со мной.Знай, что путь оттуда — полугодовой.Видно, уж давно он выехал домой, —Месяца за три отец доедет мой.А такой калмык, насильник и хитрец, —С чем приехал ты, признайся, наконец?Мы в руках калмыцких, мы народ-пришлец, —Вынужден терпеть жестокий гнет пришлец…Если стал твоей добычей этот конь,Значит, мертв его хозяин-удалец!..Говорю тебе: уехал бай-отец,—Выехал он к брату, шаху Байбури,Будет он обратно месяца чрез три.Что истек мой срок, — так думая, смотри, —Хоть и нет в живых конгратского тюри,Зря теперь, калмык, себя не утруждай, —Девяносто дней еще мне сроку дай.Бай-отец приедет — дело с ним решай,До тех пор, калмык, сюда не приезжайИ другим батырам ездить запрети.А теперь не стой, — коня повороти,Много лет живи здоровым, не грусти,Худа не встречай — встречай добро в пути!

Подозревая, что Караджан прибыл с коварным умыслом, Барчин сама схитрила, чтобы еще три месяца сроку иметь. А Караджан, тайных мыслей ее не зная, подумал: «Э, чем ждать, пока бай вернется, лучше я поговорю с нею самой. За сватовство взявшись, не так приятно, пыль клубя, ездить по дорогам. Хорошо сватовство, когда сразу его кончаешь. Он ее взять хочет, — ее дело свое сказать»… Рассудив так, обратился Караджан к самой Ай-Барчин:

— Подо мной плясать скакун узбекский рад,Щит мой на плечах, а на бедре — булат.Прибыл Караджан к тебе, как мирный сват.Кармаза твоя нарядна и ярка,Ты меня, узбечка, выслушай пока:Храбрый сокол гостем сел в моем дому, —Преданный слуга и верный друг ему, —Точно передам я другу моемуВсе, что ты б ему сказала самому.Каждое твое словечко я пойму,Скорбное твое сердечко я пойму,А мои слова за хитрость не сочти, —Искренностью мне за искренность плати.Никому не дай себя сбивать с пути,О моем приезде слухов не пусти,Чтобы не проведать недругам твоим.А что я — калмык, об этом не грусти:Другу твоему мы друг и побратим,Мы ему сердечно послужить хотим.Прибыл Караджан, как сват, к Барчин-аим:Если дяди-бия сын тебе желан,Значит, так ему и скажет Караджан…

Барчин, желая испытать Караджана, так ему опять сказала: