Пустошь - Джен Александер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Нет. Наверное, нет. Но я отказываюсь называть Итана, Эйприл и Джереми тем, чем они на самом деле являются – оболочками. Трупами, которые дышат и двигаются, однако не способны ни думать, ни действовать самостоятельно. Еще недавно я тоже не могла управлять собственным телом и все время недоумевала – почему. Но мне хотя бы оставались мысли.
– Что ты вообще здесь делаешь? – продолжает Деклан. – Или ты изучила их привычки настолько хорошо, что можешь предугадать, когда они вернуться? В полночь геймеры любят немного расслабиться и дать выход агрессии. Не хочу, чтобы твой парень снова нас застукал.
Его голос звучит как-то странно; не могу понять почему.
– Ты знаешь? – еле слышно спрашиваю я.
Деклан кивает. Конечно, знает. Не удивлюсь, если в арсенале у него имеется хитроумное устройство, с помощью которого он видит и слышит все, что я делаю.
При этой мысли я нервно меняю позу.
– Если мы оба в опасности, почему ты открыл дверь прежде, чем я спустилась по ступенькам? Откуда тебе знать, что это я?
Деклан поднимает голову. На лице у него уже знакомое мне насмешливое выражение – оно подергивает легкой улыбкой его губы, светится в темно-серых глазах.
– Я узнал тебя по запаху. Такого мыла в Провинциях не продают уже несколько десятилетий.
Я скрещиваю руки на груди, а он продолжает:
– Еще ты подволакиваешь правую ногу. Еще…
– Что такое удаление? – выпаливаю я. Не желаю слушать ни о марке мыла, которым я пользуюсь, ни о застарелой ране на ноге – год назад меня пырнули в правую икру куском ржавого железа. – Мне нужно знать.
С лицом Деклана происходит нечто странное: такое впечатление, будто с него начисто стерли все чувства.
– Твоя девица хочет тебя удалить?
Терпеть не могу, когда Деклан называет Оливию моей девицей, и он прекрасно об этом знает. Однако на сей раз я не возражаю.
– Речь об Итане. Его собираются удалить.
Я жду, что Деклан снова начнет насмехаться над моим другом, но этого не происходит. Нахмурив брови, он встает с пола и принимается мерить шагами комнату – взад-вперед, взад-вперед, – пока у меня не начинает кружиться голова. Я прислоняюсь к стене и жду ответа.
– Ну? – не выдерживаю я наконец.
– Его отсоединят от геймера.
Если бы голос у Деклана не прерывался, я бы решила, что отсоединение – это хорошо. Возможно, Итана освободят и дадут ему шанс на нормальную жизнь вне игры. Однако Деклан щиплет себя за переносицу, глядя в покрытый плесенью потолок, и голос у него дрожит.
– Он умрет, – говорю я.
Деклан снова принимается ходить по комнате. Я наблюдаю за ним. В горле у меня такой тугой комок, что трудно дышать. Наконец Деклан встречается со мной взглядом. Не ожидала, что когда-нибудь увижу в его глазах что-нибудь, кроме цинизма. Тем более – жалость и боль.
– Да, – произносит он. – Итан умрет.
– Как? – еле слышно спрашиваю я.
– Потом, Вертью. Объясню потом.
Ну уж нет. Я этого так не оставлю. Особенно теперь, когда знаю, что Итану осталось жить не больше месяца.
– Нет. Я должна узнать сейчас.
Деклан сощуривает на меня глаза. Вид у него изможденный, и я не удивляюсь, когда он говорит:
– Не сегодня. Я еле на ногах…
– Что? Еле на ногах стоишь? Интересно, чем же ты занимаешься, пока я целыми днями хожу в набеги и меня тошнит от жары и усталости? Чем ты занимаешься, пока меня заставляют обнимать парня с пустыми глазами только потому, что наши геймеры влюблены друг в друга? Не понимаю я твоего мира!
Я вся дрожу.
– Я сам его не понимаю.
Я сползаю по стене, закусываю губу и как можно крепче обхватываю себя руками.
– Что случилось? – спрашиваю я. – Почему этот мир стал таким?
И Деклан объясняет мне – почему. Его рассказ будет терзать мое воображение еще много дней, месяцев, а то и лет.
– В нашей стране было две гражданских войны. Первая – в 2036-м. Тогда Теннесси, где мы сейчас находимся, и еще один штат, Техас, подняли восстание. Вторую войну развязали в 2110-м три других штата.
Оказывается, после каждой войны штатам-зачинщикам выносили приговор, а всех жителей эвакуировали.
– Зачем полностью уничтожать целые штаты? – спрашиваю я.
– Затем, что они развязали войну. Подожди, сейчас я кое-что тебе покажу.
Деклан раскрывает меню аку-планшета и жмет на значок в виде книги. Просмотрев длинное оглавление, он выбирает пункт под названием «История Соединенных провинций».
Между нами появляется голографическое изображение мужчины.
«Благодарим за использование исторической библиотеки аку-планшета. Пожалуйста, выберите тему».
– Реконструкция, – произносит Деклан, тщательно выговаривая каждый слог.
«Реконструкция – политическая программа, запущенная по инициативе президента Коллевея в 2111 году, после третьей в Соединенных штатах гражданской войны. Была призвана положить конец раздирающему страну чувству разобщенности. В течение последующих двух лет сорок пять оставшихся штатов были объединены в семь субъектов и переименованы в Соединенные провинции. В каждой провинции прошли выборы местных представителей власти. Чтобы предотвратить коррупцию и предоставить гражданам возможность выбора, они избирались на два года и не имели права баллотироваться на второй срок. Перед представителями стояла тяжелая задача – возродить земли, разоренные войной. В первую очередь требовалось обеспечить занятость населения и ввести двадцатичасовую рабочую неделю, оставляющую достаточно времени на отдых и семью. Третья гражданская война унесла множество жизней, поэтому недостаток в рабочих местах исчез, и уровень безработицы в СП составил менее одного процента. Чтобы препятствовать росту сильно сократившегося населения, жители проголосовали за введение особых мер. В частности, для каждой семьи был установлен лимит на рождение детей, зависящий от уровня дохода и ожидаемой профессиональной востребованности. Кроме того, началось строительство рационально спроектированного жилья и разработка новых средств передвижения, так как многие дороги были уничтожены во время войны. От министерства транспорта требовалось свести количество несчастных случаев к нулю и сделать процесс передвижения быстрее. В результате в 2123 году в эксплуатацию вошли аэротрассы – инфраструктура магнитных дорог, предназначенных для автомобилей, автобусов и поездов повышенной комфортности».
Поезда повышенной комфортности… Так вот что ездит по верхним дорогам в мире Оливии. Я наклоняюсь ближе к голограмме и продолжаю внимательно слушать.
«Когда создание новой политической системы, способов передвижения и социальных программ было успешно завершено, Соединенные провинции вступили в эпоху мира и процветания. Однако перед нашей молодой страной по-прежнему стоял главный вопрос: как предотвратить новую войну».
Голограмма растворяется в воздухе. Я поднимаю глаза на Деклана и вижу, что он крепко сжимает планшет в руках.
– При чем тут игры? – шепотом спрашиваю я.
– Правительство наняло группу ученых, чтобы они нашли способ покончить с насилием раз и навсегда. Была – вернее, до сих пор есть – такая теория: если уничтожить в человеке агрессию, не будет ни войн, ни преступности.
– Но агрессию уничтожить невозможно!
Деклан натянуто улыбается:
– Вот именно. Поэтому исследовательница Натали Рагленд предложила другое средство – направить агрессию в мирное русло. Труд Рагленд продолжил ее внук. Он и довел игры до совершенства. Метод, судя по всему, работает. О настоящей преступности в Провинциях давно уже не слышали.
– Значит, агрессивные люди играют и зарабатывают очки, пока не наберут нужную сумму?
Шпионя за Оливией, я уже давно обо всем догадалась, однако тяжесть у меня внутри меньше от этого не становится.
Деклан кивает и с усилием втягивает носом воздух.
– Всех жителей обследуют на наличие гена агрессии. Говорят, это болезнь. Страдающих ею лечат, чтобы спасти остальной мир. Бездомных и сирот продают и превращают в персонажей. Они проходят реабилитацию. Но если ты достаточно богат, чтобы оплатить курс лечения…
– То покупаешь себе персонажа, – заканчиваю я за него. – Одного не понимаю. Если в Провинциях все настолько благополучно, откуда там вообще берутся бездомные?
Деклан опускает взгляд. Мое тело будто разбивается на тысячи осколков – таких мелких, что бесполезно пытаться склеить его заново. У меня даже нет сил расспросить Деклана, что такое реабилитация.
– Наверное, в любом обществе есть люди, которым достаются одни объедки, – говорит наконец Деклан.
– А ты хорошо обо всем этом осведомлен.
– История – важная часть любой профессии, – с усмешкой отвечает Деклан.
Мне вспоминаются слова Лэндона о других играх.
– Сколько их всего? Сколько существует игр?
– Четыре. Корпорация «Лан корп» выкупила приговоренные штаты и превратила их в игровые миры. Ту или иную игру прописывают в зависимости от того, какая у человека мутация гена. Готов поспорить, что у твоей геймерши ген агрессии В, то есть она психопатка со склонностью к преднамеренной жестокости. Потому что «Пустошь» – худшая из игр.