В память о Саре - Крис Муни

— То, что мой отец никогда здесь не бывает. А тебя?

Единственная вещь, которую Майк точно знал о себе, — он не умеет притворяться. Поэтому он сказал ей правду.

В сентябре он намеревался бросить муниципальный двухгодичный колледж и заняться строительным бизнесом, и не с кем-нибудь, а с тем самым Уильямом О'Мэлли, у которого прыщавая задница. Майку нравилось работать руками. Именно это умение позволило отцу Билла, не имея университетского диплома, обзавестись хорошим домом, несколькими автомобилями и новеньким снегоходом «Ски-Ду», который он менял каждые три года. Какой смысл влезать в долги, чтобы ходить на занятия, когда в результате получаешь работу, которая вселяет чувство неудовлетворенности и опустошения?

— Мои поздравления, — сказала она.

— С чем?

— С тем, что ты — настоящий. Что уже в возрасте восемнадцати лет ты знаешь, кто ты есть на самом деле, чего хочешь от жизни, и имеешь мужество стремиться к этому.

Большинство людей всю жизнь делают вид, что им нравится работа, которую они ненавидят.

Через три недели они уже спали вместе. Прошли годы, но Майк все равно помнил во всех подробностях, как выглядела Сэм, когда раздевалась, а вокруг нее ветер раздувал занавески; прохладный воздух, наполненный запахом морепродуктов, долетавшим из кафешки на первом этаже; первое прикосновение, которое казалось ему ударом тока; то, как она смотрела ему в глаза в самый последний, кульминационный момент, когда от счастья у него заходилось сердце, и он знал, что она делит с ним не только плотские удовольствия.

Это не должно было закончиться никогда, но все-таки закончилось в последнюю неделю лета. Джесс вернулась из Ньюпорта вся в слезах и заявила, что совершила ошибку и хочет, чтобы они вновь жили вместе. И он сказал «да».

Майк выждал, пока Сэм уедет в колледж, прежде чем сообщил ей, что между ними все кончено. Он сделал это по телефону, а когда она спросила почему, ответил, что возвращается к Джесс. Она ему не поверила. Когда же она продолжила донимать его звонками, он перестал отвечать на них. Может, он просто боялся признаться себе в том, что совместная жизнь с Джесс была удобной, знакомой и предсказуемой. И разве можно было всерьез рассчитывать на то, что кто-нибудь вроде Сэм надолго задержится рядом с рабочим парнем без диплома? Он собирался вернуться к жизни в Белхэме, а Сэм… что ж, она могла идти на все четыре стороны.

Однажды воскресным утром, около шести часов, Майка разбудил грохот — это Сэм барабанила в двери. Он стал умолять Лу, чтобы тот не вздумал открыть ей.

— Майкл, не каждый день отдаешь другому человеку кусочек своей души. Если тебе в высшей степени наплевать на это, то, по крайней мере, имей мужество посмотреть мне в глаза и объяснить почему.

Сэм прождала пять минут, после чего запрыгнула в джип и умчалась вниз по улице.

— Огонь-девка, — с ухмылкой заметил Лу. — Наверное, с ней было нелегко, а? С такими вот энергичными особами это часто случается.

— Мистер Салливан?

Женственный голос принадлежал худому как щепка молодому человеку двадцати с чем-то лет в черных брюках и черной же рубашке. Кожу его покрывал сильный загар, и, хотя Майк не считал себя знатоком в таких вопросах, его брови были или выщипаны, или подведены. Такой нот у них был странный вид.

— Здравствуйте, — сказал молодой человек, протягивая ему руку. Его пожатие было таким же твердым, как мокрая туалетная бумага. — Я — помощник Сэм. Меня зовут Энтони. Простите, что заставили вас ждать, но у нас тут сегодня небольшое столпотворение. Следуйте за мной, пожалуйста.

Майк последовал за Энтони, когда тот принялся лавировать по коридорам меж строгих костюмов и юбок. Кое-кто отрывался от книг по юриспруденции и с легким любопытством поглядывал на его одежду. Майк как раз возвращался с работы, когда в голову ему пришла одна идея. Он вспомнил две первые фамилии в названии адвокатской конторы, а терпеливая леди из «Веризона» сообщила ему все остальное.

Сэм стояла в арочном проеме своего кабинета. Она по-прежнему казалась той красивой и уверенной в себе девушкой, в которую он влюбился далеким уже летом в Нью-Гэмпшире.

Билл был прав. Она выглядела хорошо. Чертовски хорошо.

— Майкл Салливан, — проговорила она. — Сколько мы с тобой не виделись? Лет пятнадцать?

— Что-то в этом роде. Спасибо, что согласилась принять меня сразу же.

Заговорил Энтони:

— Мистер Салливан, могу я предложить вам что-нибудь выпить? У нас есть «Пеллегрино»…

— Кофе будет в самый раз, — перебила его Сэм. — Заходи, Салли.

Кабинет Сэм размерами не уступал гостиной Майка. Вдоль одной стены выстроились книжные шкафы вишневого дерева, но самым впечатляющим предметом мебели оказался стол — или даже целых полтора. Длиной он превосходил раму грузовика, и на нем уместились компьютер, принтер и факс, да еще осталось вдоволь места для ее бумаг и книг.

— Вот это да, — протянул Майк. — У тебя есть даже собственный туалет.

— С собственным душем. Вот что получаешь взамен рабочей недели в девяносто часов и полного отсутствия личной жизни.

Сэм села за стол. Майк опустился в одно из мягких кресел черной кожи перед ним. В комнату торжественно вплыл Энтони, держа в руках поднос с двумя фарфоровыми чашечками и кофейником. Поставив поднос на угол стола, он поинтересовался, не желает ли Сэм еще чего-нибудь. Она ответила отрицательно, поблагодарила его и разрешила идти домой. Энтони пожелал им доброго вечера и плотно прикрыл за собой дверь.

Сэм надела очки в черепаховой оправе и, держа в руке чашечку с кофе, откинулась на спинку кресла.

— Полагаю, это не просто визит вежливости.

— Хотелось бы мне, чтобы это было не так. Ты, наверное, в курсе последних известий.

Сэм кивнула, и лицо ее смягчилось.

— Билл рассказал о том, что случилось, когда мы случайно столкнулись, — сказала она. — Мне очень жаль.

— Куртка моей дочери лежит в лаборатории уже две недели. Но всякий раз, когда я пытаюсь разговорить детектива, работающего по этому делу, его зовут Меррик, он уходит от ответа.

— Быть может, он еще Не получил результаты исследования.

— Получил. И уже давно.

— Ты уверен?

— Один человек, имеющий отношение к расследованию, рассказал мне об этом. Мой вопрос — и ради этого я пришел к тебе — заключается в следующем: имеет ли он законное право так поступать? Я имею в виду, если Меррику известно что-либо, он не может скрывать это от меня, верно?

— Начнем с того, что я не специализируюсь на уголовных делах. Я занимаюсь главным образом работами по контрактам. Слияние, поглощение и приобретение. Не волнуйся, я не стану утомлять тебя подробностями. Но я могу сказать, что формально Меррик не обязан делиться с тобой информацией. Я знаю, такое поведение кажется тебе жестоким, но детективы из отдела по расследованию убийств, как правило, начисто лишены сентиментальности. При этом они вовсе не бессердечны, и я бы сказала, что Меррик обязательно держал бы тебя в курсе, разве что у него есть веская причина не делать этого.

Его стычка с Джоуной по-прежнему не сходила со страниц газет и экранов телевизоров.

— Меррик считает, что я снова покушался на Джоуну, — признался Майк.

— Это уважительная причина для беспокойства с его стороны. Если уж строить догадки, я бы предположила, что он боится, что ты можешь развалить все дело, тогда как его, будем говорить откровенно, интересует лишь возможность поскорее закрыть его.

— Если так, то он уже давно должен был упрятать Джоуну за решетку.

Сэм сочувственно кивнула.

Майк выставил руки перед собой.

— Извини. Я вовсе не хотел нагружать тебя своими проблемами.

— Я прекрасно понимаю твое негодование и отчаяние.

— Сэм, ты не подскажешь, как можно узнать, о чем идёт речь в отчете лаборатории?

— Тебе лучше поговорить с адвокатом по уголовным делам. Как насчет того, что занимался твоим уголовным делом?

— Он умер год назад.

Сэм ненадолго задумалась.

— У нас есть свой адвокат по уголовному праву. Его зовут Мартин Вайнштейн. Это лучший специалист в штате. Сейчас он в отпуске, но должен вернуться во второй половине недели, и я смогу ему позвонить.

Снова ждать… Майк научился справляться с бессонными ночами, волоча на себе днем, подобно кандалам, усталость и изнеможение вкупе с растущей тягой к выпивке, но ожидание сводило его с ума. Люди, подобные Меррику и Сэм, не цеплялись за последнюю надежду, как за соломинку. Они делали свое дело и уходили домой, возвращаясь к другой, настоящей жизни.

Сэм спросила:

— Можно задать тебе личный вопрос?

— Конечно.

— Почему я?

— Ты имеешь в виду, почему я обратился именно к тебе?

Сэм кивнула.

— Ты наверняка должен знать и других адвокатов.