Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Подойдем к ним поближе! — предложил Сын Тайны.
— Не сейчас, — возразил Шварц, — сначала я хочу взглянуть на то, что осталось от поселка.
— Тогда нам в другую сторону. Это совсем рядом: чтобы пройти через заросли, нам потребуется меньше минуты.
Все трое тихо поднялись на берег, пересекли лес и остановились на его опушке. С первого же взгляда на раскинувшееся перед ними пепелище Шварц убедился, что вокруг действительно нет ни души и что все его сомнения относительно отъезда Абуль-моута были напрасны. Удовлетворенный осмотром, он вернулся к огню.
— Оставайтесь здесь, — сказал он своим спутникам, — эти люди могли видеть вас днем в деревне, и ваше вторичное появление может вызвать ненужные подозрения. Они говорят по-арабски?
— Не все. Но их вождь, тот толстяк, что лежит посередине, понимает этот язык достаточно, чтобы ответить на твои вопросы.
Шварц вышел из леса и поздоровался с неграми. Услышав чужой голос, они испуганно вскочили, а когда увидели отделившуюся от деревьев и приближавшуюся к ним высокую фигуру, бросили рыбу и снасти на произвол судьбы и с воплями ужаса кинулись врассыпную. Человек, сидевший на плоту около костра, поддался общей панике: не имея возможности выбраться на берег, он, недолго думая, прыгнул в реку и поплыл вниз со всей быстротой, на какую был способен. К счастью, он не стал добычей крокодилов и благополучно выбрался на берег совсем рядом с лодкой, в которой сидели ниам-ниам. Они чрезвычайно удивились, увидев выскочившего из воды прямо перед ними человека, но сочли за лучшее не давать ему знать о своем присутствии.
Толстый вождь тоже сделал было движение бежать, но Шварц сильной рукой схватил его за густую шевелюру и удержал. Джур не сопротивлялся, но поднял оглушительный вой, который разносился далеко над рекой и даже достигал противоположного берега.
— Тише! — прикрикнул на него Шварц. — Я тебе ничего не сделаю.
— О дьявол, о дьявол, о добрый дьявол, смилуйся, смилуйся, пощади! — скулил толстяк, не осмеливаясь не только сделать попытки вырваться, но и вообще пошевелиться.
— Да замолчи ты наконец! Я никакой не шайтан, а такой же человек, как и ты. Я не собираюсь причинять тебе зла. Ты должен только ответить мне на несколько вопросов, а потом я уйду, откуда пришел.
— Тогда иди, уходи прямо сейчас, я прошу тебя! — взмолился негр, и голос его звучал так умоляюще, что Шварц не смог удержаться от смеха. Продолжая крепко держать шейха за волосы, он ответил:
— Я уйду, но только после того, как ты мне кое-что объяснишь. Чем быстрее ты расскажешь мне то, что я хочу знать, тем быстрее я отпущу тебя.
— Тогда спрашивай, спрашивай скорее!
— Вот и хорошо! Но я требую, чтобы ты сказал мне правду. Если ты солжешь, я свяжу тебе руки и ноги и брошу в воду крокодилам на ужин!
— Я клянусь тебе, что не буду лгать! — заверил толстяк, все еще дрожа от страха и не решаясь поднять глаз.
— Где сейчас Абуль-моут?
— Его здесь нет.
— Когда он ушел?
— За час до захода солнца.
— Кто с ним?
— Пять арабов и нуэры, которых он привез на кораблях.
— Кого он оставил здесь?
— Никого.
— Помни, если ты хоть что-нибудь от меня утаишь, можешь считать себя мертвецом! Здесь точно не осталось никого из его людей?
— Ни одного, господин.
— Куда отправился Отец Смерти?
— Вдогонку за унтером, чтобы поймать его и наказать!
— Что он намерен делать дальше?
— Он вернется сюда, и мы должны будем помочь ему заново выстроить селение.
— Где находится баш-чауш?
— В двух с половиной днях пути отсюда, на Ниле, возле большого залива бегемотов.
— Когда Абуль-моут придет туда?
— Он хотел быть там послезавтра, потому что он собирается плыть и ночью, но я думаю, ему понадобится больше времени.
— Почему?
— Потому что уже к утру, задолго до наступления дня, он приплывет на место, где река полностью заросла камышом. Протиснуться через него на больших кораблях очень трудно, а ночью и совсем нельзя. Абуль-моуту придется ждать, пока станет светло, и пройдет еще очень много времени, прежде чем он прорубит камыш и снова выйдет на фарватер.
— Очень хорошо! Теперь скажи мне, может быть, ты слышал, не собирается ли Абуль-моут в скором времени предпринять новый поход за рабами?
— Мне говорили, что собирается.
— На кого он хочет напасть?
— На ниам-ниам. Но теперь ему придется отложить поход до тех пор, пока не будет восстановлено селение. Ему сейчас не нужны новые рабы, потому что Абдулмоут приведет их из Омбулы.
— Сколько он взял с собой ловцов рабов?
— Пятьсот.
— Знаешь ли ты Сеяд Ифъяла?
— Охотника на слонов? Да. Он был у нас как раз в тот день, когда загорелось селение.
— Ты знаешь, где этот человек сейчас?
— Нет. Никто не знает, куда он направился.
— Как его настоящее имя?
— Он его никому не открывает. Все знают его только под именем Сеяд Ифъяла.
— Он говорил тебе, куда собирается пойти?
— Нет. Он выменял у меня двух верблюдов. Когда мы утром проснулись, его уже и след простыл.
— Он ушел один?
— Да, как и пришел.
— Больше никто из пришельцев не интересовался Абдулмоутом и Омбулой?
— Здесь был один белый чужестранец, который хотел попасть в эту деревню.
— Зачем?
— Этого я не знаю. Он просил у меня проводника, но я сказал ему, что беланда — наши кровные враги и что тот, кто пойдет к ним отсюда, не вернется назад живым. Тогда он ушел.
— Куда?
— Он не сказал. Отправился, наверное, по своим делам.
— Ты говорил сегодня с Абуль-моутом?
— Да. Он приходил к нам, и я должен был рассказать ему все, что случилось здесь в его отсутствие.
— Об Охотнике на слонов ты тоже упомянул?
— Нет.
— А о белом незнакомце, который хотел нанять проводника до Омбулы?
— Ни слова.
— Почему?
— Потому что я просто не успел ему ничего рассказать. Абуль-моут очень спешил, он хотел как можно скорее отплыть.
— Как были вооружены нуэры?
— У некоторых из них были ружья, у других — нет.
— Ты видел их всех?
— Да, потому что я был здесь, когда они высадились на берег, а потом снова поднялись на корабли.
— Сколько примерно ружей у них имелось?
— Не больше двадцати. У остальных
