Сдвиг времени по-марсиански - Филип Дик

— Ты с ума сошла,— сказал он, тяжело опираясь о раковину, чтобы сохранить равновесие: у него все еще подгибались ноги.

— Элдрич получил от тебя то, что хотел,— сказала Энн.

— Нет,— сказал он.— Поскольку я вернулся слишком быстро. Я должен был оставаться там еще пять или десять минут. Когда Лео выстрелит во второй раз, на том корабле будет Палмер Элдрич, не я.

«И именно поэтому мне незачем рисковать своим здоровьем, реализуя этот безумный, надуманный план, который мог родиться только от отчаяния,— подумал он.— Этот человек, или что бы это ни было, вскоре погибнет...»

— Понимаю,— сказала Энн,— И ты уверен, что те события будущего, которые ты видел...

— Подлинные.

Поскольку во время эксперимента с наркотиком он не был полностью зависим от того, что ему предлагалось.

А кроме того, он был ясновидцем.

— Палмер Элдрич об этом тоже знает,— сказал он.— Он сделает... делает все возможное, чтобы уцелеть. Однако он не уцелеет. Не сможет.

«По крайней мере,— подумал он,— вероятно, не сможет».

Однако в этом и заключалась сущность будущего как переплетения различных возможностей. Он давно уже принимал это как должное и научился этим пользоваться, интуитивно зная, какую линию поведения выбрать. Поэтому он и работал у Лео.

— Но Лео тем не менее ничего для тебя не сделает,— сказала Энн,— Он не заберет тебя обратно на Землю. Ты знаешь, что он говорил серьезно? Я поняла по выражению его лица: пока он жив, он не...

— Землей,— ответил Барни,— я уже сыт по горло.

Он тоже говорил серьезно, прекрасно отдавая себе отчет в том, какая жизнь ожидает его здесь, на Марсе.

Если она была достаточно хороша для Палмера Элдрича, она была хороша и для него. Поскольку Палмер Элдрич жил не одной жизнью, и кем бы он ни был, человеком или зверем, он обладал глубокой, истинной мудростью. Соединение с Элдричем во время перемещения оставило отпечаток на Барни, некий знак абсолютного знания. Он думал о том, не получил ли и Элдрич что-то от него взамен.

«Может быть, я знал нечто, что ему пригодилось? — спрашивал он себя.— Какое-то предчувствие? Настроение или воспоминание?»

Хороший вопрос. Он пришел к выводу, что ответ на него будет отрицательным.

«Наш противник — это нечто крайне отвратительное и чуждое,— думал он,— которое овладело представителем нашего вида во время долгого путешествия с Земли на Проксиму... и оно, однако, знало значительно больше о смысле нашего существования, чем я. Эти столетия бесплодного блуждания в пространстве, в ожидании какой-либо формы жизни, которой оно могло бы овладеть и которой могло бы стать... может быть, именно они были источником этого знания, не опыт, не бесконечное одиночество. В сравнении с ним я ничего не знаю, ничего не достиг».

В дверях стояли Фрэн и Норм Шайн.

— Эй, Майерсон, ну и как? Что ты думаешь о чуинг-зет?

Они вошли в комнату, с нетерпением ожидая ответа.

— Не приживется,— буркнул Барни.

— Я так не считаю,— разочарованно сказал Норм.— Он понравился мне намного больше, чем кэн-ди. Вот только...— Он нахмурился и неуверенно посмотрел на жену.— Я все время ощущал чье-то присутствие. Это все портило. Естественно, я снова перенесся в...

— Мистер Майерсон, похоже, устал,— перебила его Фрэн.— Расскажешь ему обо всем позже.

Смерив Барни взглядом, Норм Шайн сказал:

— Не пойму, что ты за птица, Барни. Сразу же после первого сеанса ты отобрал порцию у этой девушки, мисс Хоуторн, убежал и заперся в своей комнате, чтобы ее сжевать, а теперь ты говоришь...— Он философски пожал плечами.— Ну, может быть, ты принял слишком много для одного раза. Ты перебрал дозу, парень. Я собираюсь попробовать еще раз. Естественно, осторожно. Не так, как ты.— И, чтобы добавить себе уверенности, повторил: — Я считаю, что это хорошая вещь.

— Кроме,— сказал Барни,— этого ощущения чьего-то присутствия.

— Я это тоже ощущала,— тихо сказала Фрэн.— И я не собираюсь принимать этот чуинг-зет снова. Я... боюсь. Не знаю, что это, но я боюсь.

Она задрожала и прижалась к мужу, тот машинально обнял ее.

— Не бойся. Оно просто пытается жить, как и мы все.

— Но это было так...— начала Фрэн.

— Нечто столь древнее,— сказал Барни,— должно казаться нам неприятным. Оно лежит вне пределов нашего восприятия времени. Это чудовищно.

— Ты говоришь так, как будто знаешь, что это,— сказал Норм.

«Да, знаю,— подумал Барни.— Поскольку, как сказала Энн, часть его теперь во мне. И так будет, пока оно не умрет через несколько месяцев, вернув ту часть меня, которую оно вобрало в себя. Я переживу неприятные мгновения, когда Лео выстрелит во второй раз. Интересно, какое ощущение...»

— Оно имеет имя,— сказал он всем, а в особенности Норму Шайну и его жене,— которое вы бы узнали, если бы я вам его назвал. Хотя оно само никогда бы себя так не назвало. Мы его так назвали. Исходя из своего опыта, с расстояния в тысячи лет. Но рано или поздно мы должны были с ним столкнуться непосредственно, лицом к лицу.

— Ты имеешь в виду Бога,— сказала Энн Хоуторн.

Ему не хотелось отвечать, он чуть заметно кивнул.

— Однако... это зло?..— прошептала Фрэн Шайн.

— Это лишь одна из точек зрения,— ответил Барни,— то, как мы это воспринимаем. Ничего больше.

«Неужели мне еще не удалось вас убедить? — думал он,— Неужели я должен вам говорить, как оно пыталось весьма своеобразно мне помочь? И как оно было связано по рукам и ногам силами судьбы, которые царят над всеми живыми существами, включая нас самих».

— О господи,— сказал Норм.

Уголки его рта опустились, какое-то мгновение он выглядел как обманутый ребенок.

 Глава 13

Позже, когда у Барни прошла дрожь в ногах, он вывел Энн на поверхность и показал ей зачатки своего огорода.

— Знаешь,— сказала она,— нужно обладать смелостью, чтобы доставить кое-кому неприятности.

— Ты имеешь в виду Лео?

Он знал, что она хотела сказать; он не собирался устраивать дискуссию на тему того, какие неприятности он доставил Лео, Феликсу Блау и всей фирме «Наборы П. П.» вместе с кэн-ди.

— Лео взрослый человек,— сказал он.— Он с этим смирится. Он поймет, что сам должен справиться с Элдричем, и сделает это.

«В то время как попытка обвинить Элдрича в суде не дала бы результатов,— подумал он.— Об этом говорит мне мое чувство ясновидения».

— Свекла,— сказала Энн. Она присела на бампер автоматического экскаватора и разглядывала пакетики с семенами,— Я терпеть не могу свеклу, так что, пожалуйста, не сажай ее здесь, даже эту мутировавшую, которая зеленая, высокая и кожистая, а на вкус напоминает старую пластиковую дверную ручку.

— Ты не думала о том,— спросил он,— чтобы перебраться сюда жить?

— Нет.

Смутившись, она разглядывала пульт управления трактора, скребя пальцем старую, частично сгоревшую изоляцию одного из кабелей.

— Однако я полагаю,— наконец сказала она,— что время от времени буду заходить к вам на обед. Все-таки вы наши ближайшие соседи.

— Послушай,— сказал он,— эти развалины, в которых ты живешь...

Он замолчал.

«Я уже воспринимаю себятакже,— подумал он,— как и прочих обитателей этого убогого марсианского барака, на ремонт которого специалистам потребовалось бы лет пятьдесят...»

— Мой барак,— сказал он,— может побить твой в любой день недели.

— В воскресенье тоже? Может быть, даже два раза?

— В воскресенье,— ответил он,— нам нельзя. В этот день мы читаем Библию.

— Не шути так,— тихо сказала Энн.

— Я не шучу.

Он действительно говорил серьезно.

— То, что ты сказал о Палмере Элдриче...

— Я хотел тебе сказать только одну вещь,— сказал Барни,— может быть, две. Во-первых, он — ты знаешь, о ком я говорю,— действительно существует, он действительно здесь. Хотя не в таком виде, как мы думали, и не в таком, в каком мы до сих пор с ним сталкивались... может быть, мы никогда не сумеем этого понять. А во-вторых...— Он поколебался.

— Ну, говори.

— Он почти ничем не может нам помочь,— сказал Барни.— Может быть, чуть-чуть. Однако он здесь, с раскрытыми объятиями, он понимает нас и хочет помочь. Он пытается... но это не так просто. Не спрашивай меня почему. Может быть, даже он сам этого не знает. Может быть, его это тоже удивляет. Даже после того, как у него было столько времени, чтобы все обдумать.

«И все то время, которое будет у него потом,— думал Барни,— если ему удастся скрыться от Лео Булеро, от одного из нас, от человека... Знает ли Лео, против чего он выступает? А если бы знал... отказался бы он от своего плана?»

Наверняка нет. Как ясновидец, Барни был в этом уверен.

— То, что проникло в Элдрича,— сказала Энн,— и с чем мы столкнулись, превосходит нас, и, как ты говоришь, мы не можем оценить или понять, чего оно хочет и к чему стремится; оно остается для нас таинственным и непонятным. Однако я знаю, что ты ошибаешься, Барни. То, что является к нам с пустыми, раскрытыми руками, не может быть Богом. Это существо, созданное кем-то еще более совершенным, так же как и мы; Бог не был никем создан, и он ничему не удивляется.