Сдвиг времени по-марсиански - Филип Дик

— Значит, я никогда не приходил в себя после первой дозы.

— Совершенно верно, ты так полностью и не вернулся к действительности. А мог бы вернуться, если бы сделал перерыв в двадцать четыре часа. Галлюцинации Элдрича, изменяющие реальность, в конце концов бы прошли, ты был бы свободен. Однако Элдрич подсунул тебе вторую, более сильную дозу; он знал, что тебя выслали на Марс, чтобы ты боролся с ним, хотя понятия не имел, каким образом. Он боялся тебя.

Это казалось странным и неправдоподобным. Элдрич, при всех его возможностях... ведь Элдрич видел памятник в будущем, знал, что когда-то каким-то образом его в конце концов убьют.

Дверь кабинета внезапно открылась.

Вошла Рони Фьюгейт и, увидев их обоих, ничего не сказала, только открыла рот и вытаращила глаза. Наконец она пробормотала:

— Это призрак — думаю, тот, который стоит, ближе ко мне.

Она неуверенно вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

— Совершенно верно,— сказал Барни из будущего, пристально глядя на нее.— Можешь проверить, потрогай его.

Она так и сделала, Барни Майерсон увидел, как ее рука погружается в его тело и исчезает.

— Я уже видела призраки,— уже спокойнее сказала она, убирая руку.— Но твоего я еще не видела никогда, дорогой. Каждый, кто принимал эту дрянь, рано или поздно стал призраком, но в последнее время их все меньше. Когда-то, примерно год назад, их везде было полно. Даже Хепберн-Гилберт в конце концов увидел свой призрак, он это заслужил,— добавила она.

— Ты, конечно, понимаешь,— сказал будущий Барни Рони —  что он находится под сильным влиянием Элдрича, несмотря на то что для нас этот человек мертв. Элдрич может в любой момент начать воздействовать на его восприятие, а тогда у него не будет иного выхода, кроме как соответственно прореагировать.

— Что мы можем для тебя сделать? — спросила Рони, обращаясь к Барни.

— Он хочет вернуться на Марс,— сказал будущий Барни,— Они придумали чудовищный план, как уничтожить Элдрича в судебном порядке, что связано с применением вызывающего эпилепсию препарата с Ио, KB-семь. А может быть, ты этого не помнишь?

— Ведь эго дело так и не попало в суд,— сказала Рони.— Элдрич с ними договорился. Они отозвали свою жалобу.

— Мы можем доставить тебя на Марс,— сказал Барни его двойник из будущего,— на корабле «Наборов П. П.». Однако это ничего не даст, поскольку Элдрич не только полетит следом и будет сопровождать тебя, но и встретит тебя по прибытии на место — это его любимое развлечение. Не забывай, что призрак может быть всюду, он не ограничен временем или пространством. Именно это делает его призраком, а также отсутствие метаболизма, по крайней мере в нашем понимании этого слова. Однако, как это ни странно, на него действует гравитация. В последнее время появилось много работ, касающихся этого явления, однако пока известно немногое,— и многозначительно закончил: — Особенно в отношении того, как избавиться от призрака, как заставить его вернуться в свое пространство и время.

— Вы хотите от меня как можно скорее избавиться? — похолодев, спросил Барни.

— Совершенно верно,— спокойно ответил его двойник из будущего.— Так же как и ты хочешь как можно скорее вернуться, ты уже знаешь, что совершил ошибку, и...— Он бросил взгляд на Рони и сразу же замолчал. Он не собирался касаться темы Эмили в ее присутствии.

— Проводились какие-то эксперименты с электрошоком с использованием слабого тока и высокого напряжения,— сказала Рони.— И с магнитным полем. В Колумбийском университете...

— До сих пор,— перебил ее будущий Барни,— лучшие результаты были получены в Калифорнийском технологическом, на физическом факультете. Призрак облучают потоком бета-частиц, которые разрушают базовую структуру...

— Ладно,— отрезал Барни.— Я оставлю вас в покое. Я поеду туда и посмотрю, что удастся сделать.

Он чувствовал себя окончательно сломленным, его бросили в нужде все, даже он сам.

«Это уже предел всему,— думал он с бессильной слепой яростью,— Господи!»

— Странно,— сказала Рони.

— Что странно? — спросило его будущее «я», откидываясь на спинку кресла и глядя на Рони со сложенными на груди руками.

— То, что ты сказал о Калтехе,— ответила Рони,— Насколько я знаю, они там никогда не занимались призраками. Попроси, чтобы он показал тебе обе руки,— тихо сказала она Барни.

— Покажи руки,— сказал Барни. Однако он уже видел медленные перемены, происходившие в его собеседнике, особенно в форме его челюсти; он без труда узнал знакомую угловатость,— Перестань,— хрипло сказал Барни, у него кружилась голова.

Его будущее «я» насмешливо сказало:

— Бог помогает тому, кто сам себе помогает. Ты что, действительно думаешь, тебе что-то даст, если ты будешь здесь болтаться, пытаясь выдумать кого-нибудь, кто бы тебе посочувствовал? Черт побери, мне тебя жаль, я говорил тебе, чтобы ты не принимал вторую порцию. Я бы тебя вытащил, если бы знал как, а я знаю об этом наркотике больше, чем кто-либо из ныне живущих.

— Что с ним будет? — спросила Рони будущего Барни, который уже не был будущим Барни; метаморфоза закончилась, и в кресле, чуть покачиваясь, уже удобно сидел Палмер Элдрич, высокий и седой, как будто чьим-то великодушным жестом сформированный из некоей таинственной массы.— Боже милостивый, неужели он останется здесь навсегда?

— Хороший вопрос,— сказал Палмер Элдрич.— Я сам бы хотел это знать как в его интересах, так и в своих. Помните, что я погружен во все это значительно глубже, чем он.— Обращаясь к Барни, он сказал: — Кажется, ты понял — не так ли? — что тебе вовсе необязательно принимать свою обычную форму, ты можешь быть камнем или деревом, реактивным самолетом или куском термозащитной обшивки. Я был всем этим и многим другим. Если ты станешь чем-то неодушевленным — например, куском дерева,— ты не будешь осознавать течения времени. Это довольно интересный выход из положения для того, кто хочет избежать призрачного существования. Я этого не хочу,— тихо говорил он.— Поскольку для меня возвращение в мое время и пространство означает смерть от руки Лео. И поэтому я могу жить только в таком состоянии. Однако в твоем случае... Он сделал неясный жест и слабо улыбнулся.— Стань камнем, Май-ерсон. Подожди, хоть я и не знаю, сколько это займет времени, пока действие наркотика пройдет. Десять лет, сто. Миллион лет. Или стань окаменевшей костью в музейной витрине.

Он доброжелательно смотрел на Барни.

Помолчав, Рони сказала:

— Может быть, он прав, Барни.

Барни подошел к столу, поднял стеклянное пресс-папье, потом положил его на место.

— Мы не можем до него дотронуться,— сказала Рони,— но он...

— Способность к манипулированию материальными предметами,— сказал Палмер Элдрич,— доказывает, что призраки присутствуют в данной реальности, что это не только иллюзия. Вспомните полтергейсты... Они могли швырять предметы по всему дому, хотя и были нематериальны...

На одной из стен кабинета блестела табличка: премия, которую Эмили получила три года назад — считая по его времени на выставке керамики. Она висела здесь — он все еще хранил ее.

— Я хочу стать этой табличкой,— решил Барни.

Она была сделана из твердого дерева, вероятно махагониевого, и бронзы, она просуществует многие годы, а кроме того, он знал, что его будущее «я» никогда ее не выбросит. Он подошел к табличке, думая о том, как перестать быть человеком и стать предметом из бронзы и дерева, висящим на стене кабинета.

— Ты хочешь, чтобы я тебе помог, Майерсон? — спросил Палмер Элдрич.

— Да,— ответил он.

Какая-то сила подхватила его, он раскинул руки, чтобы сохранить равновесие, и вдруг оказалось, что он летит, падает в бездонный, сужающийся туннель. Он чувствовал, как стены сжимаются вокруг него, и знал, что совершил ошибку. Палмер Элдрич еще раз перехитрил его, продемонстрировал власть, которая была у него над каждым, кто принимал чуинг-зет; он сделал нечто, и Барни даже не знал, что именно, но наверняка не то, о чем тот говорил и что обещал.

— Будь ты проклят, Элдрич,— сказал Барни, не слыша своего голоса, ничего не слыша; он падал и падал, полностью лишенный веса, не будучи уже даже призраком. Гравитация перестала на него действовать, видимо, тоже исчезла.

«Оставь мне что-нибудь,— подумал он.— Прошу тебя».

Он осознал, что это молитва, которой уже никто не выслушает. Палмер Элдрич уже давно сделал то, что хотел, и теперь было уже поздно, всегда было поздно.

«Значит, я должен довести дело до суда,— подумал Барни.— Я найду какой-нибудь способ вернуться на Марс, проглочу яд, проведу остаток своих дней в судебных заседаниях — и выиграю. Не ради Лео и “Наборов П. П.”, но ради себя самого».

Внезапно он услышал смех. Это был смех Палмера Элдрича, но он раздавался из... его собственного рта.