Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

– Я и Шелу могу с собой забрать, – всё так же монотонно отвечал Мортен.

– Да, забери! – возликовал Брум, – нам без неё больше фруктов и пирожных останется.

Тут я не вытерпела и распахнула дверь. Зоркий стоял у порога и заранее махал мне хвостом, видимо давно почувствовал, что я стою за дверью. Мортен лежал на кушетке и сосредоточено читал какую-то книгу, а Брум сидел на столике рядом, свесив ножки.

– Это что такое? – грозно вопросила я его. – Это когда я тебя объедала? Ты вообще не любишь фрукты, они же для тебя такие гадостные.

Брум всполошился, встрепенулся и метнулся к стене, чтобы подняться по ней вверх и залезть в какую-то дыру и уже оттуда гаркнуть:

– Больше каши надо есть, а не заставлять Баю таскать для тебя из буфета сладости.

– А кто меня на кухню вечером не пускает, а? Красноглазое чудовище.

Из дыры эхом разнеслось что-то неразборчивое и далёкое, видимо Брум уполз от скандала подальше в чью-то каюту.

– Пообещай мне, – отложив книгу, посмотрел на меня Мортен, – после свадьбы ты не приведёшь в наш дом подобного зануду. Я слышал, что у всех Крогов и Мелингов в домах хозяйничают эти малявки. Предупреждаю сразу, у Вистингов они жить не будут.

Как-то неприязненно это прозвучало. Я подошла к кушетке и присела рядом, чтобы кротко сказать:

– Не все хухморчики такие как Брум. Я бы даже сказала, он один такой грубиян. Ты же знаком с Унчем, Цилем, Хангом и Дзуном, они совсем не такие.

– Я знаю, что они не такие, но в поместье отца помимо старого отцовского тромхаунда живёт ещё молодой терьер-крысолов. Я подарил его младшей сестре год назад ещё щенком, а сейчас он, наверное, вымахал, но в ум пока не вошёл. Ещё примет говорящую малявку за добычу и загрызёт. Нехорошо получится.

Ах, вот оно что, никакого неприятия к хухморчикам у Мортена нет, просто всё дело в маленькой шустрой собаке.

– Значит, – решила уточнить я, – ты приведёшь меня в дом своих родителей?

– В загородный особняк, чтобы ты была под присмотром, пока я буду улаживать свои дела с пограничниками, контрразведчиками и прочими поборниками закона. С моим отцом у тебя вряд ли получится найти общий язык, это вообще мало у кого получается. А вот с мамой вы обязательно подружитесь, она совершенно неконфликтный человек. Старшие сёстры уже давно замужем, в поместье они приезжают не чаще раза в неделю. А вот младшая сестрёнка пока учится в школе, и она ужасная непоседа. Ещё хуже тебя в детстве. В целом, наша семья дружелюбная и приветливая, они тебя не обидят. А когда решится вопрос с моим правовым статусом, можно будет подумать о том, чтобы снять отдельный домик с участком для нашего лохматуна.

– То есть, ты не станешь откладывать нашу свадьбу из-за расследования и суда?

– Вот именно из-за них и не стану. Или ты против? Неужели передумала выходить за меня?

– Нет, ни в коем случае! – всполошилась я, чем вызвала только улыбку Мортена.

– Вот и я не хочу откладывать свадьбу. Потому что, когда ты станешь моей женой, я и моя семья будем всецело отвечать за тебя, а именно, оберегать и опекать.

– От кого оберегать?

– От тебя самой, разумеется. На Тюленьем острове ты уже продемонстрировала мне всю широту своих взглядов на жизнь. А ещё этот твой авантюрный характер. Я не хочу выйти из тюрьмы через десять лет и узнать, что ты за это время успела сбежать на поиски родни в Сарпаль, а там тебя сожгли на ритуальном костре во славу какого-нибудь кровавого божества.

– Нет, этого не будет! – разволновалась я.

– Чего не будет? Ты не будешь ждать меня десять лет из тюрьмы или не отправишься в путешествие по Сарпалю?

– Во-первых, – взяла я себя в руки и отчётливо произнесла, – я не допущу, чтобы у нас отняли десять лет жизни. А во-вторых, ни в какой Сарпаль я никогда не поеду. Ни за что. И в-третьих, если не забыл, у меня есть опекун, и вот он не уверен, что может всецело доверить тебе заботу обо мне.

– Кто бы говорил, – недовольно хмыкнул Мортен. – Ты вообще видела его сегодня, если не считать завтрака в кают-компании? А вчера и позавчера? Я так слышал, что Рудольф Крог вместе с нашим корреспондентом Монсеном занимаются написанием книги о своём путешествии к оси мира, да так активно, что не выходят из каюты и целыми днями отстукивают на печатной машинки свои мемуары на продажу. И ты думаешь, что я доверю свою принцессу вот такому вот увлечённому человеку? Он полгода назад уже оставил тебя одну дома ради собственной авантюры, и чем это закончилось?

– Нашим с тобой знакомством, – улыбнулась я и потянулась к губам Мортена за поцелуем.

Как же сладко строить планы на будущее. И как тревожно всё время вспоминать, что это будущее вряд ли будет безоблачным.

Ледокол стремительно нёс на юг, приближая тот день, когда высадка в Рювелане станет неизбежной, а пока нам предстояло остановиться в Квадене.

В городке нас уже ждали, но на такую бурную встречу на берегу я никак не рассчитывала. На заснеженном пляже, казалось, собрались все жители Квадена. Нас чествовали, поздравляли, приглашали зайти чуть ли не в каждый дом, чтобы угостить и послушать рассказы о таинственной оси мира. Больше всех экспедицию ждал в своей резиденции губернатор Лундборг, он даже объявил о торжественном приёме в честь команды Рудольфа Крога и экипажа "Эрлинга IV". Вот только никто не пожелал идти на поклон к зарвавшемуся князьку. Особенно геологи, которых, к слову, Лундборг к себе не звал. Он уже давно делал вид, что геологическая партия на подведомственных ему островах никогда не пропадала.

– Это он пусть во Флесмере министрам рассказывает, – плевался ядом Андресен. – Пусть расскажет, как не получал от нас сигнал бедствия месяц назад, когда мы поселились возле провала. Кусок кварца и вправду оказался действенным, мы поймали сигнал из Квадена, они поймали наш. А потом пришло сообщение, мол, потерпите до весны как-нибудь, не хотим мы просить из Флесмера ледокол для вашего спасения, дорого это. Как будто министр судоходства лично с Лудборгом оплатой за невыполненные рейсы делится. Вот пусть теперь оба объясняются с главой кабинета и императором. Я это просто так не оставлю. Под этими мерзавцами кресла обязательно зашатаются.

После столь пламенной агитационной речи в резиденцию губернатора отправился один только Мортен и то для того, чтобы кинуть медвежьи шкуры на пол перед губернатором, а потом развернуться и уйти.

Наутро нам предстояло плыть в Рювелан, вот только количество пассажиров ледокола неожиданно уменьшилось – Эспин с Тэйми решили остаться в Квадене.

– Но почему? – пыталась я отговорить его от столь опрометчивого шага. – Дядя Густав ради тебя достроил ледокол и оплатил целый рейс, наверное, последние деньги на это отдал. Как же ты после этого не вернёшься к нему?

– Вот именно, к нему я пока не горю желанием возвращаться.

– Эспин, если ты боишься, что дядя Густав не примет Тэйми, тогда поживите в нашем с дядей Руди доме. Свободная комната у нас найдётся, а вместе будет веселей.

– Ты же выходишь замуж, какое уж тут "вместе". Нет, Шела дело не только в отце. Дело в Тэйми. Что ей делать во Флесмере, ты сама подумай.

Тут я перевела взгляд на Тэйми, а она смущённо улыбнулась и сказала:

– Мой муж говорит, что на этом острове слишком много гор и все поселения изолированы, а на Медвежьем острове горы людям не помеха, и там есть поселение, где стоят восьмиугольные дома точь-в-точь как в моём селе, только они над землёй высятся, а не в землю вкопаны. В тех домах есть прорези для света, их зимой заливают льдом, а летом обтягивают медвежьим пузырём, а ещё там вместо костра какая-то печь стоит. Мой муж говорит, что в таком доме нам будет жить и удобно, и уютно. Жаль только, что дух уюта покидает нас и уплывает на свой большой далёкий остров. Но ничего, в новом доме я и сама уют наведу, я умею.

Теперь настала очередь посмотреть мне на Эспина и спросить:

– Ты что, хочешь перебраться в Сульмар? Ты хочешь, жить там с Тэйми?