Сдвиг времени по-марсиански - Филип Дик

— Очень приятно познакомиться,— безразличным тоном сказал Хнатт.

Он протянул было руку, но внезапно передумал.

— Кофе?

— Спасибо,— ответил Барни, усаживаясь на свободный стул.— Послушай,— сказал он Эмили, он не мог ждать, он должен был сказать это сейчас, даже в присутствии Хнатга,— я совершил ошибку, разведясь с тобой. Я хотел бы снова на тебе жениться. На прежних условиях.

Эмили довольно улыбнулась, так же как и когда-то, и, не ответив, пошла за чашкой и блюдцем для него. Его интересовало, ответит ли она вообще; ей было бы легче просто ответить улыбкой, поскольку она от природы была ленива.

«Боже мой»,— подумал он и уставился в пустоту.

Хнатт сел напротив него и сказал:

— Мы муж и жена. Вы, может быть, думали, что мы просто живем вместе?

Лицо его помрачнело, но он, казалось, сохранял самообладание.

— Муж и жена могут развестись,— сказал Барни не Хнатту, но Эмили.— Выйдешь за меня замуж?

Он встал и сделал несколько неуверенных шагов по направлению к ней, она повернулась и спокойно подала ему чашку и блюдце.

— О нет,— сказала она, продолжая улыбаться и сочувственно глядя на него.

Она понимала его чувства, понимала, что это был не просто порыв с его стороны. Однако ответ оставался отрицательным, и он знал, что таким он останется всегда, не потому, что она так решила,— для нее просто не существовало действительности, к которой он принадлежал.

«Когда-то я вычеркнул ее,— думал он,— вычеркнул из жизни, прекрасно зная, что делаю; и вот результат, а теперь я, как говорится, вижу, что хлеб, брошенный в воду, возвращается вместе с этой водой, чтобы меня задушить; пропитанный водой хлеб, который застрянет у меня в горле, не давая возможности ни проглотить его, ни выплюнуть. Это именно то, чего я заслужил,— сказал он сам себе.— Это я создал эту ситуацию».

Вернувшись к столу, он снова сел на стул, тупо глядя на ее руки, пока она наливала ему кофе в чашку.

«Когда-то они принадлежали моей жене,— думал он.— И я от них отказался. Мания самоуничтожения, я желал собственной смерти. Эго единственное удовлетворительное объяснение. Неужели я был так глуп? Нет, глупость не объясняет столь чудовищного, столь...»

— Как дела, Барни? — спросила Эмили.

— О, превосходно, черт побери.— Голос его дрожал.

— Я слышала, ты живешь с очень симпатичной рыженькой малышкой,— сказала Эмили. Она села на свое место и снова принялась за еду.

— Это уже в прошлом,— сказал Барни.— Все забыто.

— Тогда с кем? — как бы между прочим спросила она.

«Она разговаривает со мной, как будто я ее старый приятель или сосед по дому,— подумал Барни,— Чудовищно! Как она могла. .. как она могла считать меня кем-то чужим? Этого не может быть. Она притворяется, пытается что-то скрыть».

Вслух он сказал:

— Ты боишься, что если снова свяжешься со мной, то... я снова оттолкну тебя. Обжегшись на молоке, дуешь на воду. Я этого не сделаю, я бы никогда больше этого не сделал.

— Мне очень жаль, что ты так это переживаешь, Барни,— сказала Эмили тем же безразличным тоном.— Ты не консультируешься с психоаналитиком? Кто-то мне говорил, что тебя видели, когда ты тащил переносного психиатра?

— Доктора Смайла,— сказал он, вспоминая, что, вероятно, оставил его в квартире Рони Фьюгейт.— Мне нужна помощь,— сказал он Эмили.— Есть ли какая-нибудь возможность...

Барни замолчал.

«Можно ли изменить прошлое? — подумал он.— По-видимому, нет. Причина и следствие действуют только в одну сторону, а изменения всегда необратимы. Одним словом — что было, то было, и можно спокойно отсюда уходить».

Он встал.

— Кажется, я плохо соображаю,— сказал он ей и Ричарду Хнатту.— Простите меня, я еще не совсем проснулся... я сегодня неважно себя чувствую, с тех пор как встал.

— Почему бы вам не выпить ваш кофе? — предложил Хнатг.— А может, вам налить чего-нибудь покрепче?

Мрачное выражение исчезло с его лица; как и Эмили, он был уже спокоен и безразличен ко всему.

— Не понимаю,— сказал Барни.— Мне велел прийти сюда Палмер Элдрич.

Действительно велел? Наверняка что-то такое было.

— Я думал, это поможет,— беспомощно сказал он.

Хнатт и Эмили посмотрели друг на друга.

— Элдрич в больнице, где-то...— начала Эмили.

— Что-то пошло не так,— сказал Барни.— Элдрич перестал владеть ситуацией. Лучше я его поищу, он мне все объяснит.

Он почувствовал, как его захлестывает сбивающая с ног, тяжелая как ртуть волна паники, она подкатила к его горлу.

— До свидания,— сдавленно пробормотал он и двинулся к спасительной двери.

— Подождите,— послышался за спиной голос Хнатта.

Барни обернулся. Эмили сидела за столом с приклеенной улыбкой и пила кофе, по другую сторону сидел Хнатт, глядя прямо на Барни. У Хнатта была одна искусственная рука, в которой он держал вилку, а когда он подносил к губам кусок яйца, Барни увидел большие, выступающие стальные зубы. Хнатг был седым, изможденным и смотрел мертвыми глазами, которые были намного больше, чем до этого; казалось, что он заполнял всю комнату своим присутствием. Однако это был все еще Хнатг.

«Не понимаю,— сказал Барни и остановился в дверях, не выходя из квартиры и не возвращаясь; он делал то, что пред ложил ему Хнатт,— ждал.— Не похож ли он на Палмера Элдрича?» — спрашивал он сам себя.

На снимках... да, у него была искусственная рука, стальные зубы и глаза системы Дженсена, но это был не Элдрич.

— Должен вам сказать,— перешел к делу Хнатг,— что Эмили любит вас намного сильнее, чем можно судить по ее словам. Я это знаю, потому что она мне об этом говорила. Много раз.— Он бросил взгляд на Эмили.— У тебя сильно развито чувство долга. Ты считаешь, что должна подавить в себе чувства, которые ты испытываешь к Барни; впрочем, ты делаешь это постоянно. Однако забудь о долге. На этом нельзя построить супружеские отношения, они требуют большей непосредственности. Даже если ты считаешь, что не можешь...— Он сделал неясный жест.— Ну, скажем, оттолкнуть меня... Тем не менее ты должна честно проанализировать свои чувства и не прикрываться щитом самопожертвования. Именно так ты поступила с Барни, ты позволила ему оставить тебя, поскольку думала, что твой долг — не мешать ему делать карьеру. Ты и теперь ведешь себя так же,— закончил он,— и совершаешь ту же ошибку. Не обманывай себя.

И тут — совершенно неожиданно — он улыбнулся Барни, оскалив стальные зубы и подмигнув одним неподвижным глазом, как сигнальной лампочкой.

Теперь это был Палмер Элдрич. Полностью.

Однако Эмили, казалось, этого не замечала, улыбка исчезла с ее лица. Она была сконфужена, раздражена, и возмущение ее росло.

— Ты меня чертовски раздражаешь,— сказала она мужу,— Я сказала, что чувствую, и я не собираюсь притворяться. И я не люблю, когда кто-то мне говорит, что я притворяюсь.

Человек, сидевший напротив, сказал:

— У тебя только одна жизнь. Если ты хочешь прожить ее с Барни вместо меня...

— Не хочу.— Она бросила на него испепеляющий взгляд.

— Я пошел,— сказать Барни, открывая дверь. Надежды не было.

— Подожди — Палмер Элдрич встал и пошел следом.—Я спущусь с тобой вниз.

Они вдвоем пошли по коридору к лестнице.

— Не отказывайся,— сказал Элдрич.— Помни: ты только первый раз принял чуинг-зет. У тебя еще будет время. С какой-то попытки у тебя получится.

— Что это такое — чуинг-зет? — спросил Барни.

Где-то рядом девичий голос повторял:

— Барни Майерсон. Проснись.

Его потрясли за плечо, он заморгал, щурясь на свету. Рядом с ним на коленях стояла Энн Хоуторн, держа его за руку.

— Ну и как? Я вошла сюда и не могла никого найти, потом я наткнулась на вас — вы сидели в кружок, полностью отключившись. Что бы было, если бы я была инспектором ООН?

— Ты меня разбудила,— сказал он Энн, осознавая то, что она сделала; он ощущал огромное разочарование и сожаление. Однако время перемещения пока что миновало, и надо было с этим примириться. Несмотря на это, он испытывал наркотический голод, непреодолимое желание вернуться туда как можно быстрее. Все остальное было несущественно, даже склонившаяся над ним девушка и неподвижные товарищи по бараку, лежавшие полукругом на полу.

— Было так хорошо? — понимающе спросила Энн и коснулась рукой кармана.— В нашем бараке тоже был торговец, я купила. Это человек со странными зубами и глазами, седой, крупный мужчина.

— Элдрич. Или его призрак.

У него болели все суставы — как будто он долго сидел в неудобной позе, хотя, посмотрев на часы, он обнаружил, что прошло лишь несколько секунд — самое большее минута.

— Элдрич — везде,— сказал он Энн.— Дай мне свой чуинг-зет.

— Нет.

Он пожал плечами, скрывая разочарование, жгучую, физическую боль утраты. Ну что ж, Палмер Элдрич вернется, наверняка он знаком с действием своего продукта. Может быть, еще сегодня.