Сдвиг времени по-марсиански - Филип Дик

— Я еще раз спрашиваю,— сказала она,— ты хочешь второй «Манхэттен» или нет? Если хочешь, то мне нужно приготовить еще льда.

— Эмили,— неуверенно сказал он.

— Да, мой дорогой,— язвительно сказала она.— Каждый раз, когда ты так произносишь мое имя, я знаю, что ты собираешься прочитать мне очередную лекцию. Что на этот раз?

Она уселась на диван напротив него и разгладила юбку — яркую, в бело-голубую полоску, которую он купил ей на Рождество.

— Я готова,— заявила она.

— Никаких лекций, обещаю,— сказал он.

«Неужели я в самом деле такой? — подумал он.— Постоянно произношу тирады?!»

Пошатываясь, он встал с дивана и схватился за стоявший рядом торшер, чтобы не упасть.

— Ну и накачался же ты,— заметила Эмили, смерив его взглядом.

Накачался. Этого слова он не слышат со студенческих времен, оно давно уже вышло из моды, но Эмили, естественно, продолжала его употреблять.

— Сейчас,— сказал он так отчетливо, как только мог,— говорят «надрался». Запомнила? Надрался.

Он неуверенно подошел к кухонному шкафу, где они держали алкоголь.

— Надрался,— повторила Эмили и вздохнула. У нее был грустный вид, он заметил это и спросил, что случилось.— Барни,— начала она,— не пей столько, хорошо? Называй это как хочешь, накачался или надрался, это одно и то же. Думаю, что это я виновата: ты столько пьешь, потому что я тебе не подхожу.

Она слегка потерла кулаком правый глаз — знакомый жест, выражающий беспокойство.

— Дело не в том, что ты мне не подходишь,— сказал он.— Просто у меня высокие требования.

«Меня научили много требовать от других,— подумал он.— Требовать, чтобы они были столь же уважаемы и уравновешенны, как я, а не руководствовались исключительно эмоциями, без всякого самоконтроля.

Ведь она художник,— сообразил он.— Вернее, так называемый художник. Это больше соответствует истине. Жизнь художника без таланта».

Он начал смешивать очередную порцию, на этот раз бурбон с содовой, без льда; он лил виски прямо из бутылки в шейкер, а не в бокал.

— Когда ты начинаешь наливать себе подобным образом,— сказала Эмили,— я знаю, что ты злишься, и сейчас начнется. Ненавижу это.

— Ну так и иди отсюда,— ответил он.

— Черт бы тебя побрал,— бросила Эмили.— Я не хочу никуда идти! Ты не мог бы просто...— она сделала беспомощный жест рукой,— быть более милосердным, относиться ко мне с большим пониманием? Научиться не обращать внимания на мои...— голос ее сорвался, она чуть слышно добавила: — Мои неудачи.

— Ведь я не могу их не замечать,— ответил он,— как бы мне этого ни хотелось. Ты думаешь, мне хочется жить с кем-то, кто не в состоянии ничего довести до конца? Например... А, к черту все это.

Какой во всем этом смысл? Эмили все равно не изменится, она была просто обычной неудачницей. Ее представление о хорошо проведенном дне ограничивалось гончарным кругом, жирными, напоминающими экскременты красками и руками по локоть в липкой серой глине. А тем временем...

Время уходило. И весь мир, включая сотрудников мистера Булеро, а в особенности его консультантов-прогностиков, все больше отдалялся от Барни Майерсона.

«Я никогда не стану консультантом в Нью-Йорке,— думал он.— Так и буду торчать здесь, где ничего, абсолютно ничего нового не появляется. Если бы удалось место прогностика моды в Нью-Йорке... Моя жизнь имела бы какой-то смысл,— осознал Барни.— Я был бы счастлив, поскольку занимался бы работой, при которой мог бы полностью применить свои способности. Чего, черт возьми, я еще мог бы желать? Ничего, это все, о чем я прошу».

— Я ухожу,— сказал он Эмили и, поставив бокал, направился к шкафу и снял плащ с вешалки.

— Ты вернешься, прежде чем я лягу спать?

Со скорбным видом она проводила его до дверей квартиры в доме номер 11139584 — считая от центра Нью-Йорка,— где они жили уже два года.

— Посмотрим,— сказал он и открыл дверь.

В коридоре кто-то стоял: высокий, седой человек с выступающими стальными зубами, неподвижными глазами без зрачков и сверкающей искусственной рукой, торчащей из правого рукава пиджака.

— Привет, Майерсон,— сказал человек и улыбнулся, блеснули стальные зубы.

— Это Палмер Элдрич,— сказал Барни, повернувшись к Эмили.— Ты видела его фотографии в газетах, это тот самый знаменитый промышленник.

Естественно, он сразу узнал Элдрича.

— Вы хотели меня видеть? — неуверенно спросил он; все это было как-то странно, как будто это когда-то уже происходило, но несколько иначе.

— Я хотел бы немного побеседовать с вашим мужем,— сказал Элдрич Эмили необычно мягким голосом.

Он поманил его рукой, и Барни вышел в коридор. Дверь за его спиной закрылась. У Элдрича был мрачный вид, он уже не улыбался, а когда он заговорил, его голос уже не был мягким.

— Майерсон, вы плохо распоряжаетесь своим временем. Вы ничего не делаете, просто повторяете прошлое. Зачем же мне продавать вам чуинг-зет? Вы извращенец; я еще никогда ни с чем подобным не встречался. Я даю вам еще десять минут, а потом отправлю вас обратно в Чикен-Покс, на прежнее место. Так что решайте, чего вы, черт побери, хотите и понимаете ли вы вообще что-нибудь.

— Что такое чуинг-зет, черт побери? — спросил Барни.

Палмер Элдрич поднял искусственную руку и толкнул его со страшной силой. Барни начал падать.

— Эй,— слабо сказал он, пытаясь сопротивляться страшному давлению,— Что...

Внезапно он оказался лежащим на спине. В голове у него шумело и звенело, он с трудом открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на окружающей обстановке. Постепенно приходя в себя, он обнаружил, что на нем пижама, но чужая — у него никогда такой не было. Неужели он оказался в чужой квартире и на нем чужая пижама? Какого-то мужчины...

Он в панике посмотрел на кровать. Рядом в постели...

Рядом, натянув одеяло на обнаженные плечи, спала незнакомая девушка. Из ее рта доносилось легкое дыхание, волосы ее были белыми, как хлопок.

— Я опаздываю,— сказал он.

Голос его был хриплым и почти неузнаваемым.

— Нет-нет,— пробормотала девушка, не открывая глаз.— Не волнуйся. Мы доедем отсюда до работы за...— она зевнула и открыла глаза,— пятнадцать минут.

Она улыбнулась Барни, его замешательство ее развеселило.

— Ты всегда это говоришь, каждое утро. Иди приготовь кофе. Я хочу выпить кофе.

— Ну конечно,— сказал он и выбрался из постели.

— Братец Кролик,— шутливо сказала девушка.— Ты такой испуганный. Ты боишься за меня, за свою работу... и постоянно торопишься.

— Боже мой,— сказал он.— Я отказался от всего.

— От всего?

— От Эмили.

Он посмотрел на девушку, Рони... или как ее там?.. и на ее спальню.

— А теперь у меня ничего нет,— сказал он.

— Ну и прекрасно,— саркастически сказала Рони.— Может быть, теперь я скажу тебе что-нибудь приятное, чтобы и ты почувствовал себя хорошо.

— И я сделал это именно сейчас,— сказал Барни,— а не год или два назад. Незадолго до того, как пришел Палмер Элдрич.

— Как Палмер Элдрич мог куда-то «прийти»? Он лежит на больничной койке где-то возле Юпитера или Сатурна, ООН отправила Элдрича туда, когда его вытащили из-под обломков его корабля.— Она говорила с презрением, но в голосе ее чувствовалось любопытство.

— Палмер Элдрич только что явился ко мне,— упрямо сказал Барни.

«Я должен вернуться к Эмили»,— подумал он.

Барни выскользнул из постели, наклонился и, подняв свои вещи, пошатываясь, пошел в ванную. Он запер за собой дверь, после чего поспешно побрился и оделся. Выходя из ванной, он сказал девушке, которая все еще лежала в постели:

— Я должен идти. Не сердись на меня, я должен это сделать.

Чуть позже, не позавтракав, он спустился вниз и встал под термозащитным козырьком, оглядываясь в поисках такси.

Такси — красивая, сверкающая новая модель — почти молниеносно доставило его к дому Эмили; он машинально заплатил, вошел внутрь и через несколько секунд уже ехал наверх. Ему казалось, что время остановилось, что все замерло, ожидая его; он был единственны м движущимся объектом в мире неподвижных предметов.

Он остановился у ее дверей и позвонил.

Дверь открылась. За ней стоял мужчина.

— Да?

Мужчина был темноволосый, достаточно представительный, у него были густые брови и старательно причесанные, слегка вьющиеся волосы, в руке он держал утреннюю газету. В глубине квартиры Барни заметил стол с неубранной после завтрака посудой.

— Вы... вы Ричард Хнатг,— сказал Барни.

— Да,— ответил тот, внимательно разглядывая Майерсона.— Мы знакомы?

Появилась Эмили, одетая в серый свитер и запятнанные джинсы.

— Боже мой. Эго Барни,— сказала она Хнатгу.— Мой бывший муж. Заходи.

Она широко открыла дверь, и Барни вошел внутрь. Эмили явно была рада его визиту.