Ментовские оборотни - Владимир Гриньков

Л А П Т О

ВЕРОНИКА ИЛЬИНИЧНА

И ниже – годы жизни. Совсем молодой умерла. Неполные сорок лет – разве это возраст для женщины? Могла бы еще жить и жить.

Пришел Никита, обнаруживший, что меня здесь что-то заинтересовало.

– Ого! – сказал он удивленно. – А могилка-то свежая! Странно!

– Что же тут странного?

– Тут нет никого, – повел рукой окрест мой спутник. – Никто не живет! Ни одного человека в деревне! Тогда откуда покойники?

Только теперь до меня дошло, что он не знает, кто такая Вероника Лапто. Не понимает, кто здесь похоронен.

– Вероника Лапто – это ваша бывшая соседка, – сказал я. – Та женщина, которая жила рядом с вами и которую потом убили.

Он вздрогнул. Изменился в лице. Совсем еще мальчишка.

– Но я надеюсь, ты покойников не боишься? – произнес я насмешливо, желая насмешливостью этой заставить его устыдиться собственных страхов.

Никита не хотел казаться трусом.

– Конечно, не боюсь! – сказал он с вызовом.

И почти сразу, после секундной паузы:

– Но давайте все-таки возвращаться. А то мама волноваться будет.

Не самый отважный «ботаник». Не герой. Но я сделал вид, что поверил, будто дело только в маме.

Я привез Никиту к его дому.

– Спасибо, – сказал он вежливо.

– Пустяки, – ответил я. – Так мы когда увидимся? Дай знать, когда отец будет свободен.

Я дал ему номер своего мобильного телефона. Никита был по-настоящему счастлив. Теперь похвастается своей любимой девушке. Или у него никакой девушки нет, у этого зубрилки?

Мы распрощались, и я уехал. Пора было возвращаться в Москву. Но на соседней улице я вдруг увидел знакомого мне человека. Виталий Семенович, он же однофамилец нашего шахматиста-чемпиона, шел навстречу, глядя на мою машину настороженно-внимательным взглядом управдома, который привык быть в ответе за порядок не только во вверенном его заботам доме, но и на прилегающей территории. Я опустил стекло и поздоровался с ним. Карпов ответил со степенностью хозяина, не привыкшего ломать шапку перед заезжими гостями.

– Вас подвезти? – предложил я.

– Нет, спасибо, – отвечал он, идя вровень с машиной.

– Как обстановка? Все спокойно? Призраки больше не пугают местных жителей?

– Кирилл приехал, кстати, – сообщил Виталий Семенович. – Хозяйский сын. Помните, вы насчет призраков любопытствовали?

– Помню.

– Так я еще раз у Кирилла поинтересовался.

– И оказалось, что лично он не видел, – понимающе сказал я, стараясь сохранять серьезность.

– Нет, он как раз видел.

– Лично? – не поверил я.

– Лично.

В таком случае этот пацан – или врун, или псих.

– Как вы думаете – он правду говорит? – спросил я.

– Конечно! – ответил Карпов убежденно. – Может, сами желаете полюбопытствовать?

– А он сейчас здесь?

– Здесь. Вон, видите?

Я посмотрел вдоль улицы и никого не обнаружил.

– Не видите, в смысле, а слышите. На мотоцикле он гоняет, – пояснил Карпов.

Звук движка мотоцикла, мечущегося где-то за деревьями, я действительно слышал.

– Сейчас появится, – сказал мне Карпов. – У нас тут две с половиной улицы, особенно и негде ездить.

Не ошибся. Через неполную минуту, как мне показалось, из-за угла забора, длинного, как Великая Китайская стена, выскочил экипированный по всем правилам байкерской моды мотоциклист и помчался на нас. Преодолев разделявшую нас стометровку секунды за три, он осадил своего взбесившегося железного коня перед капотом моей машины, сдернул с головы шлем и сказал обрадованно:

– Колодин! Клёво!

Белобрысый. Белозубый. Веснушчатый. Скорее врун, чем псих, определил я. Весело живет пацан. Легко. Не напрягаясь. Такой соврет – недорого возьмет.

– Ты Кирилл? – спросил я у него.

– Ага! – ответил он обрадованно, всем своим видом давая понять, что быть Кириллом в этой жизни – необременительно и даже приятно.

– Мне говорили, ты тут видел призраков.

– Ага! – подтвердил он с прежним счастливым выражением лица.

Может, все-таки псих?

– А где? – поинтересовался я.

– Здесь!

Да, вполне возможно, что и псих.

– «Здесь» – это не совсем понятно, – попытался втолковать я ему. – Где – «здесь»? На этой вот улице?

– Не-е-е! – улыбнулся он широкой белозубой улыбкой. – На пруду!

– На графском?

– Ага!

– И что ты там видел?

– Призрак графини.

– И как он выглядел, этот призрак?

– Бикса такая…

– Кто? – переспросил я.

– Ну, тетка такая… Белое платье…

Тут он замолк. Нечего было больше рассказывать.

– А почему ты решил, что это призрак? – спросил я.

И явно его своим вопросом озадачил.

– Конечно, призрак! – сказал Кирилл.

– Ну с чего ты взял, что призрак? – продолжал я настаивать. – На ней, что ли, надпись была крупным шрифтом – ПРИЗРАК? Да?

– На мне тоже нет надписи БАЙКЕР, – ответил рассудительно Кирилл. – Но вы же видите, что я байкер.

В душе я был вынужден признать, что в его словах угадывалась логика. Только это была какая-то неправильная логика. Нелогичная такая логика. Логика для сумасшедших.

– Ну, допустим, – пробормотал я. – Ты понял, что это призрак. И как же призрак себя вел?

– Спокойно, – ответил мне Кирилл.

– А что он делал? То есть она…

– Она шла.

– Просто шла?

– Ага.

– Откуда? Куда?

– Не знаю. Просто мимо пруда.

– И что же было дальше?

– Ничего. Исчезла.

– Испарилась без следа? Или все-таки после ощутимо попахивало серой? – спросил я с невинным видом.

– Нет, она просто ушла за деревья – и все, – пожал Кирилл плечами.

Как буднично удаляются прочь призраки. Ушла за деревья. Где ее дожидалось авто. Села в кабриолет и уехала.

– А ты шум какой-нибудь слышал? – спросил я.

– Какой шум? – вопросительно посмотрел на меня Кирилл.

– Отъезжающей машины, предположим.

– Ну какая там машина? – сказал Кирилл, и мне показалось, что в его взгляде я вижу осуждение.

И действительно – какие же машины могут быть у призраков? Белое платье – это да, это классика. А машина – это нонсенс и сплошная профанация.

Занятный малый. Насмотрелся ужастиков, похоже.

– А графиня старая была? – спросил я. – Или в молодом образе, так сказать, явилась?

– Я не знаю.

– Ты лицо-то ее видел?

– Вроде видел, а вроде как и нет. Далеко было. Я на этой стороне пруда, а она на той. И почти стемнело. Считайте, что ночь уже была.

– Ты не обижайся только, – предусмотрительно попросил я прощения. – Но ты в тот вечер трезвый был?

– Шампусиком я разговлялся, – засмеялся Кирилл. – Было дело.

– Шампанское пил? – уточнил я.

– Ага! Но если вы думаете, что это мне по шарам врезало и я стал видеть чертиков зеленых и графинь… Не-е-е…

Он замотал головой, демонстрируя, что подобного конфуза с ним случиться не могло. Хотя присутствие в этой истории шампанского многое объясняло. Так мне, по крайней мере, представлялось.

– К тому же если бы я видел один, – сказал Кирилл.

Он был не один. И пил шампанское…

– С девушкой был? – осенило меня.

– Ага.

– И она тоже видела?

– Ага.

– Что видела?

– То же самое, – сказал Кирилл. – Один в один. Так что никаких зеленых чертиков.

То есть ему не померещилось. Женщина в белом. Пускай не призрак, поскольку не бывает призраков. Но женщина в белом была. Она прошла вдоль пруда и скрылась за деревьями. И это видели как минимум два человека: Кирилл и его девушка.

– А ты знал ту женщину, которую здесь у вас убили? – спросил я. – Вероникой звали. И ее тело потом нашли в том самом пруду.

– Знал.

– А тебе в тот раз… когда ты пил шампанское и увидел женщину в белом… не показалось, что это могла быть Вероника?

– Не знаю, – сказал неуверенно Кирилл.

Темно было. Да и расстояние большое. Не признал.

С великими людьми все понятно. Великие люди совершают великие открытия. Даже бытовой пустяк, какая-то случайность – и те на пользу им идут. Хрестоматийные примеры. Яблоко упало на голову Ньютону – и вот вам, получите закон всемирного тяготения. Менделееву во сне приснилась таблица – и появилась периодическая система элементов. Но у людей невеликих и очень даже обычных тоже случаются открытия – пусть и не великие, но тоже представляющие какую-никакую ценность. И толчком к открытию может оказаться бытовой пустяк. У меня все началось с того, к примеру, что мне захотелось пить.

Я уже покинул Воронцово и отмахал километров двадцать, как раз проезжая через небольшой, оказавшийся на моем пути городок, когда понял, что неплохо бы испить водички. Скорее всего, жажду спровоцировал вид пьющего из бутылки пиво мужичка, которого я зафиксировал взглядом на перекрестке, и когда светофор перемигнулся на зеленый, открывая мне путь к Москве, я уже ни о чем другом не мог думать, кроме как о бутылке минеральной воды. Я шарил взглядом в поисках придорожного магазина и не спешил покинуть этот город, а тянувшиеся следом за мной машины шли на обгон, сигналя мне нервно и зло.