Предпоследний кролик - Юлия Принстова

Все это было ни капли не похоже на правду, но это успокаивало. Вот только…

— Да не помню я ничего такого. Может быть, один раз, немного, тогда в баре. Мари была абсолютно нормальной, в смысле абсолютно идеальной охотницей, как и все мы. До этого конкурса. Она толкнула меня — зачем? А потом! Она преследовала меня. Она поставила на меня ловушку! Зачем?? А этот Клар! Он вообще пытался меня убить. Хоть и сделал вид, что стрелял в кролика. Они как-то связаны, тут ты прав. Вот только при чем здесь я? В чем тут логика?

— Логики нет. Это любовь, точно. Уж поверь мне, если в чем-то напрочь отсутствует логика, это точно про любовь.

— Любовь, это у вас. У охотников такого не бывает. А может, так и выглядит дисквалификация? Они с Кларом нарушили все на свете. Мы все многое нарушили, но они…

— Она влюбилась в него, говорю тебе! Да, да, охотницы не флиртуют и все такое. Но Мари влюбилась в него, и это объясняет все!

Влюбилась… Cлово, непонятное Джейн, и обозначающее то психическое отклонение, которое происходит с фермерами, из-за которого они начинают делать друг с другом эти фермерские штуки. Фермеры издают ещё и не такие звуки, когда делают это, уверял Гош.

Вероятность того, что Мари впала в фермерское бешенство, не слишком успокаивала Джейн, но это хотя бы означало, что Мари жива, а Джейн ни в чем не виновата.

И даже капелька крови вписывалась в эту теорию, если предположить, что Мари была то, что Гош назвал "девственница" — и что Джейн не понимала и не хотела понимать. Может, все это и было правдой. Вот только этот крик…

— Да, но почему тогда она ни с кем не попрощалась? Она встала с утра, надела мой костюм…

— Твой костюм?

— Да. И это тоже сводит меня с ума. Она надела мой костюм. Что если кто-то, скорее всего Клар, принял ее за меня? И поэтому она и пропала? Вот только почему должна была пропасть я?

— Да нет, все это — просто дурацкие совпадения. Ты не должна была пропасть. Может быть, если бы ты взяла тогда ту Стрелу жертвы, тогда…

— Вот это было бы как раз дурацким совпадением! Стрелы жертвы… И я уже даже не знаю, можно ли считать это полной ерундой, раз Мари пропала… Ведь она выиграла тогда ту Стрелу, что принесла в бар малышка-фермерша.

Тут успокоительные аргументы у Гоша временно закончились

— И все же я уверен, все дело в любви, — неуверенно начал он, — Точно, Мари стала Жертвой любви! Для вас же, охотников, это кошмар и ужас!

— Может и так. Может, она влюбилась в этого Клара и надела мой костюм, потому что он почему-то казался ей красивее ее… и пошла на встречу к Клару. Вот только она не собиралась никуда, кроме леса. Я же следила за ней с утра. Все, что ее интересовало — это поиски Черноухого. Более того, получается, Мари поставила на меня ловушку, а потом просто исчезла? Я же могла умереть там, если бы не смогла выпутаться.

— С чего бы это вообще Мари ставить на тебя ловушку?

— Откуда мне знать. Она следила за мной. Когда она попалась в мою ловушку, она шла по моим следам.

— Подожди, то есть ты тоже ставила ловушку на Мари?? Чем вы вообще занимаетесь в этом лесу?? А что, если она попала в чью-то еще ловушку, и, в отличие от тебя, не смогла выбраться?

— Мы же прочесывали лес. И, если хочешь знать, все последние дни я, вместо того чтобы охотиться, ищу следы Мари, ловушки, что-то еще, что могло бы навести на след

— И ничего не находишь

— Ничего

— Ставить друг на друга ловушки…чем вы вообще занимаетесь, в этом лесу… А, вы, видимо, наконец осознали, что убить 20998 кроликов….

Гош остановился, но поздно — мысли Джейн, как безумные кролики, уже скакали в совершенно другом направлении, костюм стал почти невидимым, дав Гошу любоваться всем остальным. Губы и соски набухли, и, Гош был почти уверен в этом, там, внизу, увлажнилось.

— И главное, когда она вообще успела бы поставить ловушку, если ты все время следила за ней? — торопливо выкрикнул Гош, пока Джейн не убежала.

— Я не знаю, — неожиданно успокоилась Джейн. С некоторых пор все это перестало заводить ее так уж сильно. Я знаю только, что все это как-то связано с Кларом… но я не знаю, как. Все будто встало с ног на голову, когда он появился. Может быть, это он поставил ловушку.

— Ты его ненавидишь.

— Еще как, — вздохнула Джейн

Ненависть было слово такое же странное, как и любовь, и столь же не имеющее отношения к охоте, и вероятно, ведущие к фермерскому бешенству или дисквалификации.

— А ты знаешь, что у бабушки Нэн три внучки, но никогда не было детей? — неожиданно перевёл тему Гош.

Внучка бабушки Нэн тоже исчезла, вспомнила Джейн. Тиша, та дурочка, что играла с Кларом в охотника и кролика.

— Да, и что?

— Говорят, она была красотка, бабушка Нэн (хотя кого не спросишь, никто не помнит, как она выглядела, когда была молодой, если она вообще была) Говорят, она увела мужа у одной фермерши. А у той было три сына. И братья пришли забирать папу домой. Нэн посмотрела на них и выгнала их отца, чтобы шел назад, в семью. А только тот хоть и ушел, а сердце оставил. Не ест, не пьет, а только мимо дома Нэн ходит и вздыхает. Даже на охотниц взгляда не бросит. Если б не надо было работать, зачах бы совсем. Жена его выгнала. А Нэн, когда он пришел к ней опять, тоже. Вот только сердце то его оставалось у Нэн. Так что он зубы сжал и стал строить дом рядом. Построил и стал там жить. Чтоб ближе быть к своему сердцу. Старший сын его все бегал к Нэн и просил вернуть сердце отца. Нэн же говорила, что сердце отца не держит. Как я его выгоню из его собственного дома, говорила Нэн. Не вернул парень сердце отца. Да видно и свое там оставил. Начал бегать уже по другим поводам — то типа ногу подвернул, то палец уколол. Нэн уже тогда начала лекарными травами заниматься. Мать парня уж и вздыхать перестала, а влюбилась в какого-то охотника. Так совсем уж отчаявшиеся фермеры делают. Если