Ночные грехи - Тэми Хоуг

Все согласно кивнули.

Дэйв продолжал изучать записку. Его лицо выглядело недовольным.

— Да-а, не много, детка. Похоже, лазерный принтер на обычной офисной бумаге. Мы будем работать с нингидрином и аргоновым ионным лазером, но наши шансы на получение приличного отпечатка пальца с этого?.. У «Метс» больше шансов выиграть в Мировой серии еще раз после восемьдесят шестого года…

— Сделай, что сможешь, ладно? — сказала Меган. — Наша первоочередная задача сейчас установить прослушку домашнего телефона Кирквудов и оборудовать командный пункт для работы. Ребята-фотографы! Я знаю, что это может быть сейчас и бессмысленно, потому что мы не смогли сохранить территорию в первозданном виде, но мне бы хотелось, чтобы вы сделали фото и видео всего снаружи. Это может еще пригодиться.

— Вы — босс, — лукаво ответил Хэнк, поднимаясь на ноги.

Меган задержала на нем пристальный взгляд. Валлиец был крупным, с румяным лицом, испещренным следами давнишней борьбы с юношескими прыщами. Ему ближе к пятидесяти, чем к сорока, чем он, похоже, был не слишком доволен. Меган стало интересно: это только ей показалось, что у Хэнка вид человека с хронической изжогой?

Сотрудники технического отдела также направились к дверям, но Дэйв Ларкин задержался и подошел к Меган. Он положил руку на ее плечо.

— Ходят слухи, что Марти Вильгельм хотел заменить Лео, — сказал он, понизив голос. — Ты знаешь его? Он из спецназа.

Меган покачала головой.

— Марти помолвлен с дочерью Хэнка, и так далее, и тому подобное…

— Потрясающе!

— Да не парься. Хэнк знает свою работу, и он сделает ее. — Он ослепил ее одной из своих «пляжных» улыбок. — Если это для тебя важно, я рад, что ты получила это назначение. Ты заслуживаешь его.

— Сейчас я не знаю, комплимент это или проклятие.

— Это — комплимент. И я его сделал не для того, чтоб заставить тебя провести со мной время. Это просто бонус.

— Помечтай, Ларкин.

Невосприимчивый к ее выпадам, он продолжил, как будто она промолчала:

— Между прочим, я не единственный, кто поддерживал тебя, маленькая ирландка. Многие думают, как это здорово, что ты получила такое назначение. Ты — пионер.

— Я не хочу быть пионером; я хочу быть полицейским. Иногда я думаю, что жизнь была бы намного легче, если бы мы все были нейтрального пола.

— Да, но тогда как бы мы решали, кто ведет в танце?

— А мы бы по очереди, — рассмеялась она, толкая дверь. — У меня нет желания потратить всю жизнь, танцуя задом наперед.

Как только они вышли на холод, его усмешка погасла.

— Сколько парней вам потребуется из региональной полиции для расследования?

— Человек пятнадцать.

— По крайней мере, вы получите еще и с десяток добровольцев. Такие дела заставляют задуматься многих. Ты знаешь, если дети не в безопасности на улицах даже такого городка, как этот… И если мы не сможем поймать этих дерьмовых отморозков, какие мы тогда полицейские?

«Доведенные до отчаяния полицейские. Напуганные полицейские». Меган придержала ответ при себе и осмотрелась. Подъезды домов в квартале по направлению к центру были ярко освещены. Она могла видеть, как пара полицейских из команды Митча обходила дома один за другим. В другом направлении лучи света срывались с фонарей и разлетались как светлячки по темному выставочному комплексу. Жуткий стук винтов вертолета нарушал спокойствие ночи.

А где-то там безликая тварь держала судьбу Джоша Кирквуда в своих руках.

Отчаяние и страх явно начали перекрывать уверенность, которую она усердно себе внушала.

День 2-й

4.34

— 11 °C

Пол загнал свою «Селику» в гараж, заглушил двигатель и остался в машине в оцепенении, глядя прямо перед собой на велосипеды, которые он повесил на стену на зиму. Два горных велосипеда и новый внедорожник, который они подарили Джошу на его день рождения. Внедорожник был черным с брызгами неоново-яркого фиолетового и желтого цветов. Колеса походили на большие пустые глаза, смотревшие на него.

Джош. Джош. Джош.

Они приостановили поиск на территории выставки в четыре утра и попросили всех собраться в здании старого пожарного депо к восьми. Продрогшие до костей, опустошенные, унылые, полицейские и добровольцы двинулись толпой назад к стоянке ледовой арены.

Сейчас Пол как будто прокручивал в голове кино, наблюдая за собой со стороны. Вот он, сердито жестикулируя руками, с искаженным лицом обрушился на Митча Холта.

— Что, черт возьми, происходит! Почему вы отзываете их? Джош все еще там!

— Пол, мы не можем заставить людей работать за пределами человеческих возможностей. — Они стояли позади холтовского «Форда», и он старался загородить собою Пола от любопытных взглядов толпящихся у стоянки людей. — Они были там всю ночь. Все замерзли и устали. Будет лучше, если мы отпустим сейчас всех отдохнуть, а с рассветом продолжим поиски.

— Вы хотите спать?! — Пол кричал, не веря тому, что происходит, желая, чтобы весь мир слышал его. Головы наблюдателей повернулись. — Вы оставляете моего сына там с каким-то сумасшедшим, а ваши люди могут пойти домой и поспать? Это невероятно!

Эти слова попали точно в цель — в уши репортеров, которые не уехали в теплые комнаты мотеля. Они тут же набросились на Холта, как рой москитов, чувствующих запах крови. Холт был разъярен импровизированной мини-пресс-конференцией, которая произошла так внезапно, но Пол не такое дерьмо, чтобы подставлять Митча Холта. Он хотел только, чтобы его услышали. Он хотел, чтобы его горе и отчаяние было снято на видео и весь мир увидел это.

Теперь он чувствовал себя потерянным и опустошенным. Руки дрожали на кожаной оплетке рулевого колеса. Сердце учащенно билось и, казалось, стремилось вырваться из груди. Он почувствовал, что не может дышать. Где-то вдалеке над крышами пролетел вертолет.

Джош. Джош. Джош.

Пол выбрался из машины, обошел со стороны капота фургончик Ханны, поднялся по ступенькам лестницы и вошел в прихожую. На кухне горел свет. Незнакомый мужчина сидел за столом, близоруко рассматривал журнал и пил кофе из гигантской керамической кружки, приобретенной на фестивале эпохи Возрождения. Он встрепенулся, когда Пол вошел в комнату, стаскивая на ходу куртку.

— Курт Маккэскилл, БКР. — Сдерживая зевок, он протянул удостоверение личности.

Пол склонился над столом и долго изучал его, затем подозрительно посмотрел на агента, как будто не вполне веря, что перед ним именно тот человек, кем он назвался. Маккэскилл выдержал экзамен со стоическим терпением. Его налитые кровью глаза были, видимо, прежде голубыми, густая копна волос горела ярким рыжим пламенем. На нем был пестрый лыжный свитер, похожий на телевизионный рекламный образец.

— А вы?.. — агент выжидающе смотрел на Пола.

— Пол Кирквуд, это мой дом, это — мой стол, вы за ним сидите, мой кофе, вы его пьете, мой сын, его ваши коллеги искали бы сейчас, если бы не были слишком ленивы, чтобы озаботиться этой проблемой.

Маккэскилл нахмурился, обошел стол и протянул Полу руку.

— Мне очень жаль вашего сына, мистер Кирквуд. Они, что, отложили поиск до утра?

Пол подошел к шкафу, достал чашку, кофейник с подогревателя и наполнил чашку кофе. Тот был крепким и горьким и закружился водоворотом в желудке, как в испорченном протекающем картере двигателя.

— И оставили моего сына там, бог знает на кого, — пробормотал он.

— Иногда так лучше, они могут отдохнуть и продолжить поиск со свежими силами, — сказал Маккэскилл.

Пол уставился на пятно на линолеуме.

— А иногда они слишком опаздывают.

В тишине зажужжал холодильник, а компрессор морозильника, казалось, выстукивал:

«Джош, Джош, Джош».

— А, да… Я здесь, чтобы контролировать телефонные звонки, — объяснил Маккэскилл, избегая развития темы. — Все вызовы будут записаны на пленку, в конечном счете похитители потребуют выкуп. И мы сможем выследить их.

Кирквуд, казалось, не проявлял никакого интереса к технологии. Он продолжал пристально смотреть на пятно еще с минуту, а затем поднял голову. Он был похож на наркомана, которому немедленно требовалась доза, глаза покраснели, лицо вытянулось, кожа побледнела. Его рука дрожала, когда он ставил свою чашку на стол. Бедный парень.

— Почему бы вам не принять горячий душ, мистер Кирквуд? А потом немного отдохнуть. Я позову вас и хозяйку, если что-нибудь придет.

Не говоря ни слова, Пол повернулся и прошел в гостиную, тускло освещенную бра с рыжим плафоном. Он вздрогнул от неожиданности, проходя мимо дивана, когда заметил сидящую на нем взъерошенную Карен Райт. Она сидела, непрерывно мигая. Кроваво-красные афгани натянулись у нее на коленях, когда она закинула руку на спинку дивана и посмотрела на него. Другой рукой она автоматически зачесала назад свои прекрасные пепельные волосы. Они легли на место, как шелковый занавес, — «классический боб», немного не достающий до гладких плеч.