Калинов мост - Алексей Гравицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Олег задумчиво покачал головой.
— Вы о тренировках?
— Я о пути, которым шел твой Ояма, или как его там звали. Ты приходишь с утра ко мне каждый день. Три дня в неделю ты по вечерам занимаешься еще и там. Должен тебе сказать, что в те дни, когда ты пытаешься идти двумя путями, ты не идешь ни одним. Результата нет, а если и есть, то отрицательный. Так нельзя.
Олег поглядел на наставника.
— Что мне делать?
— Самый глупый вопрос, который ты мог задать, — пожал плечами дядя Костя. — Принять решение. А решать можешь только ты.
Он сидел молча. Почему-то знал, что этот разговор рано или поздно случится. Но тема эта все равно застала врасплох. Как ни пытался подготовиться, а готов он к ней не был.
— Я могу подумать?
— Можешь. Но только сегодня. Долго думать здесь не о чем. Пока выбираешь путь, жизнь проходит. А кто знает, сколько ее осталось? Может, завтра умирать, а ты на распутье. Так что решай. И до завтра.
Дядя Костя поднялся с лавочки, хлопнул по плечу и быстро пошел прочь.
Он остался сидеть в мрачном раздумье. То, что путь, который предлагал тренер по кёкусинкай, не его, Олег принял для себя уже давно. Но выбор был не велик. А откуда знать, что путь, предложенный дядей Костей его, а не дяди Костин?
Из груди вырвался горестный вздох. Олег поймал себя на нем и устыдился. Чего причитать и вздыхать? Надо просто принять решение. Только как-то это… не просто.
В зал он вошел под конец тренировки. Переодеваться не стал, от традиционных приветствий воздержался. Дождался когда все закончится и подошел к тренеру. Учитель слушал внимательно. Морщил лоб и повторял после каждой Олеговой тирады «ага». Решение ученика его явно не радовало, но спорить не стал.
— Я не настаиваю, — сказал только. — Но подумай от чего и ради чего ты отказываешься.
— Уже подумал, — спокойно и уверенно ответил Олег.
Тренер кивнул. Вышли вместе. Тренер запер зал, поигрывая ключом пошел по коридору.
— А у нас соревнования скоро, — как бы между прочим заметил он. — У тебя хорошие шансы были.
— Я ведь не для соревнований, — грустно усмехнулся Олег.
Он вдруг с отчаянием понял, что все разговоры тренера о душе, о том, что путь кёкусинкай не просто единоборство, а определенная философия — лишь слова. Единственный, наверное, человек, который искал во всем этом духовности и внутреннего роста, а не спортивного интереса, был не тренер даже, а он сам.
От этого стало горько и радостно. Горько от осознания пропитавшей все и вся лжи. Лжи себе и другим. Радостно от понимания верно принятого решения.
— До свидания, — впервые без всяких каратистских «ос» попрощался Олег.
— Удачи тебе, — кивнул тренер.
Степку он дождался у входа. Тот выскочил растрепанный с мокрой после душа головой.
— Ты чего такой сегодня? Чего не пришел вовремя? Не здоров? — вопросы из друга полетели, как из пулемета.
— Нет, просто решил завязать с тренировками, — покачал головой Олег.
— Расскажешь?
— Почему нет? — Олег не спеша потопал по дорожке. — Я просто решил идти своим путем, а не чужим. Масутацу Ояма бесспорно велик, но вторым Оямой никто не станет. Так лучше быть просто Олегом.
— Понятно, — хмуро сообщил Степа. — Вижу, твои сорокалетние дружки хорошо тебе мозги промыли. С кем поведешься, так тебе и надо.
Степа остановился возле палатки.
— Может, по пиву?
Олег покачал головой.
— Не, Степк, извини. Мне бежать надо. Есть еще одно дельце, а завтра вставать рано. Как-нибудь в другой раз.
— У тебя уже полтора месяца все в другой раз, — расстроился Степа. — И каждый раз вставать рано. Ладно, черт с тобой. Делай как знаешь.
Степа развернулся и не прощаясь быстро пошел прочь. Олег смотрел ему в спину. Обиделся дружок. Ничего, потом как-нибудь он ему все объяснит, и Степан все поймет. Друг же он, значит должен понять.
Домой Олег вернулся радостный. Не смотря на то, что Степа обиделся, пришло озарение. Он сдвинулся с мертвой точки. Теперь знает куда идти. Дальше все будет лучше, легче, проще и понятнее. Чувство распирало, им необходимо было с кем-то поделиться, и Олег набрал заветный номер.
Люда долго не подходила, потом в трубке щелкнуло. На заднем плане возникла какая-то возня, сопение.
— Алло!
Не ответили. Он не услышал, скорее почувствовал как из трубки рвется тяжелое в такт дыхание. Мужское и женское. А за этим дыханием едва сдерживаемые стоны. Кровь прилила к голове. В висках застучало барабанной дробью. В груди что-то взорвалось, словно плеснули раскаленным железом.
В трубке коротко гудело оборванной линией. Говорил там кто-то что-то или ее просто повесили? Олег не мог этого сказать. В голове было непонимание и какая-то беззащитная детская обида. В груди боль. Удар был резкий, неожиданный. Не вовремя и в цель.
Он грохнулся на диван, включил телевизор, попытался думать о чем-то другом, но не выходило. Мысли были мрачные и возвращались, возвращались, возвращались к тому же.
В голове прозвучал голос дяди Кости: «Это твое право, твоя правда, но тогда готовься умереть».
Олег уткнулся лицом в подушку. Захотелось плакать, но слез не было и плача не получалось. «Готовься умереть» — звучало в голове.
Он накрылся с головой пледом и долго-долго лежал так наедине со своим безумием. И в этом безумии чьи-то чужие черные ручищи хватали его женщину, мяли, лапали, тянули в постель. Не просто женщину, его любовь. Ту девчонку, которая строила домик на песке и смотрела грустными глазами в его душу словно бы из чужой жизни. А она почему-то не противилась. Ей было весело. Она играла с этим. Он чисто любил, для него это было немыслимо. А она воспринимала эти черные лапы как что-то само собой разумеющееся.
Зазвонил телефон. Он вылез из-под одеяла. Кругом сгустилась темнота. Мертвой рукой поднял трубку, нажал «прием».
— Да.
— Это я, — бодро отозвалась она. — Ты звонил?
— С кем ты там?
— С Витькой, — легко ответила она. — А что?
— Нет, ничего, — говорить было трудно и незачем, но он все ждал чего-то, хватался за слова. — А как же мы?
— А что мы? — в ее голосе появилось недовольство. — У нас с тобой ничего толком нет.
— А с ним?
— Ничего. Он просто трахается прикольно, — с какой-то дикой безапиляционной бесчестной откровенностью заявил голос из трубки.
Олег замолчал. Его трясло словно в лихорадке. В глазах мутилось.
— Так чего ты звонил? — недовольно поинтересовалась Люда.
— Давно тебя не слышал, — тихим, словно на последнем издыхании голосом ответил он.
— Трахаться охота, так и скажи. Я…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});