Снег в трауре - Анри Труаия

Исай прислонился плечом к неровному камню и перевел дух. Виски сдавило свинцовым кольцом. Мышцы дрожали от усталости. На шее, под шарфом, застыли сосульки. Все лицо покрылось тонкой коркой льда. Она трескалась, когда он открывал рот или поводил бровями.

– Зай! Зай-и-и!

Гора повторяла его имя.

– Вот видите, я здесь не чужой, – бормотал он. – Не надо бояться. У нас еще два светлых часа впереди. Этого хватит, чтобы пройти самый опасный участок пути.

Он говорил с ней, как с членом своей группы.

– Привал окончен!

Однообразный, ровный, нехоженый скат расстилался под ногами и растворялся вдали, в клубящейся, бушующей, морозной мгле. Исай определил на глаз их местонахождение и обдумал маршрут. В нем проснулся былой инстинкт проводника, никогда не подводивший его. «Сначала строго на юг, потом отклониться на восток и снова прямо на юг». Снежные вихри крутились вокруг, он был заперт, как в тюремной камере, отгорожен от мира непроницаемой оболочкой.

Тюрьма перемещалась вместе с ним. А сразу за перегородкой тумана, в спешке, ради него одного, вырастал горный пейзаж. Словно невидимые строители расстилали, пятясь назад, белый ковер. Казалось, если он их перегонит, то упадет в пропасть. Это его забавляло. Голова женщины лежала у него на плече.

По временам жалобный стон раздавался у самой его щеки. Ветер отвечал ей на свой лад. Вдруг Исай наткнулся на снежный бугорок, повалился на колени и так и застыл посреди пустыни, моля кого-то о помощи.

Мужество покинуло его. Снежный склон закачался перед глазами, расплылся от слез.

«Надо скорее спускаться вниз. Дотянуть до ледника. А там уже высота небольшая». Он собрал всю волю в кулак и встал на ноги.

– Ничего, ничего... Небольшая остановка...

Мы снова отправляемся. Раз, два – взяли! Он сделал шаг. В лицо брызнула очередь мелких льдышек. Одна влетела в открытый рот. «Только бы не проглотить. Немедленно выплюнуть». Он попробовал выбросить льдышку. По языку потекла кровь. "Если бы я знал ее имя, все было бы намного проще.

В Индии, наверное, совсем другие имена.

Надо спросить у Марселена". И он крикнул:

«Марселен!» Потом вспомнил, что Марселена с ним нет. «Он же остался дома. Да нет, он умер. Уже много лет назад!» Тут он рассмеялся. Он шел вперед, как автомат. Ноги были точно чужие. Он шел на чужих ногах.

Уже давно. Несколько часов. Или несколько минут. Затерявшийся вдали голос повторял через ровные промежутки времени: "Зай!

Зай-и-и!.. Подожди! Не спеши!.."

Но Исай знал, что они с женщиной одни в горах. Чтобы немного отвлечься, он вспомнил картинки из словаря, которые видел вчера дома. Храмы, дворцы, сидящие статуи, священные слоны, танцующие под звуки флейты змеи... То справа, то слева на ровной поверхности склона поднимались громады холмов. Словно стадо белых слонов проходило в тумане. Ветер не умолкал ни на минуту. В воздухе летел светящийся пепел.

Вдалеке таяли очертания строения со снежными колоннами, с резной крышей изо льда.

– Какая она, Индия? Вы расскажете мне о ней? В свое время, конечно! У нас еще много времени впереди! Дворцы.., слоны-змеи.., солнце.

Исай рывком поправил рюкзак за плечами.

– Еще немного, мадам, – сказал он.

И в ту же минуту налетел сильный шквал.

Он воткнул ледоруб в снег, чтобы не упасть.

Втянув голову в плечи, он стоял на негнущихся ногах под яростным натиском ветра.

Весь мир низвергся на него водопадом. Ураган обрушился с такой силой, что, казалось, вот-вот оторвет его от земли и унесет в бездонную пропасть. Неожиданно на смену реву разбушевавшейся стихии пришла глубокая, космическая тишина. Потеряв опору, Исай летел в пустоте. Он открыл глаза и увидел, что лежит на снегу. Приятная истома разлилась по всему телу. Не хотелось двигаться. Нахлынувшая волна морозной белизны убаюкивала его. Снова завыл ветер.

Слева поплыло полотно тумана, как корабль с газовыми парусами. За ним другое. Исай поднялся на локте, взял ледоруб. Острие оставило в снегу голубой овальный след. Он поскоблил пальцем снежный наст: это был крепкий лед! А там вдалеке, на кромке видимого мира, та расселина, изумрудного цвета, ведь это трещина в леднике!

– Ледник! – закричал Исай.

Потом вскочил на ноги. Его тихая ноша качнулась за спиной.

– Мы спасены!

К нему приближалась тень.

– У тебя виноградная водка, Зай! Дай мне водки! Я больше не могу! Я выбился из сил!

– Не подходи! – закричал Исай.

– Только одну каплю!

Человек шатался из стороны в сторону, как будто пытался найти равновесие на качающейся доске. Он был белый с головы до ног. Лицо залепили сосульки. Взгляд был неподвижным, вместо рта – кровоточащий провал.

– Сжалься, Зай!

– Я не знаю тебя.

– Я – Марселен.

– Нет.

– Дай! Дай!

– Ничего не осталось. Она все выпила.

Человек повалился в снег, словно ворох тряпья. Он плакал. Он протягивал к нему руки.

– Уйдем отсюда, – сказал Исай, обращаясь к женщине, и зашагал по направлению к трещине. Острием ледоруба он ощупывал лед, с виду гладкий, а на деле изрезанный многочисленными щелями, чуть прикрытыми слабым слоем снега. Снег пружинил у него под ногами. Буря слепила глаза. Он шел наугад по безбрежному полю. «Где я? Никаких ориентиров. Все слилось. Может быть, это снежный мост? Только бы он выдержал! Ледоруб проваливается. Вот! Здесь потверже. Наст держит. Можно проходить. Теперь поворот на юг». Вокруг все было обманчиво и ненадежно: снежные барханы, узкие трещины с почти сомкнутыми краями, неясное сияние ледопадов. В хаосе мраморных обломков открывались лабиринты. Исай остановился, оглянулся назад, смерил взглядом пройденный путь. Черная точка билась в тумане, как муха, застрявшая в сахарном сиропе. Эта частичка жизни упрямо, неуклюжими рывками приближалась к нему. Вскоре у нее появились руки, ноги, голова. Человек шел по верхнему краю трещины. Он истошно кричал:

«Зай! Мне – сюда? Скажи! Скажи же наконец, где мне пройти?»

Вдруг раздался легкий треск порвавшегося шелка, вздох, дыхание ветерка. Край свежего снега медленно отломился, как кусок пирога.

Человечек, потеряв равновесие, испустил звериный крик, стал непохож сам на себя и полетел в пропасть. Все произошло так быстро, что Исай не поверил своим глазам.

Потом ему снова показалось, что он слышит знакомый жалобный стон:

– Зай!.. Зай-и-и! На помощь!

Но нет, это ветер твердил одно и то же, а ледяные глыбы, забавляясь, вторили его то злобному, то жалобному вою. Неподвижный, пустынный пейзаж был безупречен. Ничто не нарушало гармонии в этом ледяном мире.

Все было на своем месте. И Исай снова двинулся в путь.

Глава 9

Когда он миновал ледник, трудный участок пути остался позади. Обледенелая тропа отрывалась от морены и вилась среди обломков скал, уютно закутанных в толстый слой снега. Перед ним, в сумерках, насколько хватало глаз, расстилалось спящее царство; снежная простыня покрывала округлые формы земли. Внезапно сгустившаяся мгла стирала расстояния, скрывала преграды, гасила последние отблески дня. Ветер стих. Приближалась ночь. Исай шел, не помня себя от усталости. Он взял женщину на руки, чтобы согреть ее, прижал к груди невесомое тело, а она даже не пошевелилась, не проронила ни слова. Иногда он наклонялся к ней и тогда видел слегка откинутую голову в обрамлении сбившегося в клочья меха, непроницаемое спящее лицо. Она доверилась ему, как ягненок, слишком слабый, чтобы самому преодолеть весь путь. Ему представилось, что он отвел овец в овчарню. А один ягненок заблудился в горах. Он поднялся за ним, и теперь они возвращаются домой. Все так просто.