Бриллиантовый шепот - Ольга Завелевич

Снова раздался стук в дверь, и на пороге появился Петр. Лиза, забыв все свои страхи, повисла у него на шее. Некоторая неловкость, возникшая между ним и Григорием, быстро рассеялась. Оба многое пережили и умели приспосабливаться к обстоятельствам. Петр ни словом, ни взглядом не выразил неудовольствия от того, что подполковник использовал фамилию и имя брата, его биографию. Он лишь улыбнулся и крепко пожал руку новоявленному родственнику.

– Ну, здравствуй, брат, – произнес Бельский, – я очень рад!

– Я тоже, – ответил Григорий.

Они обнялись, потом отстранились, разглядывая друг друга.

– Рассказывай! – в один голос воскликнули оба и все рассмеялись.

– К столу! – весело запротестовала Лиза, – все разговоры за столом!

Расселись, выпили за встречу. Петя начал рассказывать старому приятелю о своей жизни. Григорий слушал не прерывая, только головой качал от удивления.

– Видишь, как судьба распорядилась. Теперь ты мой родственник, – закончил он, улыбаясь.

– Ты себе не представляешь, как я рад, – серьезно ответил Григорий, – но как ты собираешься семью забрать?

– Об этом мы с тобой позже поговорим. Время есть. А сейчас твоя очередь рассказывать, как ты стал Бельским.

– Не знаю, стоит ли… – замялся Григорий. – Ты не подумай, что я тебе не доверяю, просто это связано с гибелью твоих родителей.

– Ничего, столько лет прошло, рассказывай.

Григорий начал с момента своего возвращения в Москву с половины дороги. Рассказывал все честно, ничего не утаивая. История с саквояжем заставила Петра Бельского нахмуриться.

– Что же это получается? Твой отец отвез моим родителям саквояж с подделками, то есть специально подставил их под удар убийцы?

– Нет, нет, – поспешно возразил Григорий, – я думаю, что он просто хотел кого-то навести на ложный след, выиграть время, но он и сам не думал, что этот «кто-то» пойдет на убийство.

Петр продолжал мрачно смотреть перед собой. Лиза умоляюще взглянула на него и взяла за руку.

– Петя, – сказала она, пытаясь заглянуть в глаза мужу, – Петя, ведь мы с братом не виноваты во всем этом, правда?

Петр посмотрел в ее умоляющие глаза, перевел взгляд на поникшего Григория, увидел окаменевшее лицо Любы и тихо произнес:

– Конечно не виноваты, причем здесь вы? Вы детьми были! Ты продолжай, Гриша.

Подполковник продолжил свой рассказ. Дойдя до момента, когда он почувствовал в пустом, горящем доме чей-то взгляд и ощутил присутствие постороннего человека, он замер.

– Что с тобой? – тревожно спросила Люба: последствия ранения и контузии еще давали о себе знать.

– Ничего, все в порядке, – пробормотал Григорий, вытирая вспотевший лоб. Но Лиза уже поняла его.

– Ты хочешь сказать, что тогда, много лет назад, ты почувствовал то же, что я сегодня?

– Нет, все это ерунда. Я в мистику не верю, – проворчал брат, не желая пугать женщин. – Тогда в доме действительно прятался человек, он потом гнался за мной.

– Я думаю, – вмешался Петр, – что это был человек, который убил моих родителей. Под вечер он приходил к моему отцу, я видел его. Лицо не запомнил, конечно, столько лет прошло! Помню только шрам у него был странный между бровями: он как бы вытягивал их в одну линию.

Бельский замолк, переглянулся с Григорием, и оба удивленно уставились на женщин. Те сидели, оцепенев, с ужасом глядя друг на друга.

– Парикмахер, – едва слышно вымолвила побелевшими губами Люба.

Лиза, не в силах сказать ни слова, только кивнула.

– Объясните, наконец, что происходит! – потребовали мужчины в один голос.

Лиза говорить не смогла. Люба, взяв себя в руки, рассказала о визите парикмахера, его странном поведении и еще более странном интересе к Лизиному прошлому.

– Похоже, это он, – с трудом выговорил Григорий, – видимо, узнал отца по фотографиям. Подполковник кивнул на стены, увешанные старыми снимками. Екатерина Алексеевна сама вешала их, и Лиза, в память о тете, ничего не трогала в доме.

– Кто этот человек, как он был связан с отцом и что ему теперь надо от Лизы?

– Я думаю – это компаньон вашего отца, которого тот опасался, – произнес Петя, – в дом он попал случайно, но теперь он понял, что Лиза – дочь Ивана Николаевича и будет преследовать ее.

– Но зачем? Я же с ним даже не знакома! – растерянно сказала Лиза.

– Он считает, что у тебя могут быть драгоценности отца, – мрачно ответил брат, – вспомни, отец был богатейшим ювелиром, но все состояние внезапно исчезло. Саквояж ведь был набит подделками, и преследователь знает об этом!

– Боже мой! Что теперь делать? – в полном смятении пробормотала Лиза.

– Первым делом – успокоиться, – ласково сказал муж, беря ее за руку, – все еще может оказаться случайным совпадением.

– Нет! – в один голос воскликнули женщины.

– Нет, это не совпадение! – добавила Люба. – Я видела его реакцию на фотографии и говорю вам точно: этот человек узнал кого-то на снимке!

– Тем более, – тихо проговорила Лиза, – что я знаю теперь, где драгоценности.

Все, остолбенев, уставились на нее.

Глава 27

– Лиза, – осторожно заметил муж, – как ты можешь знать? Ведь ты была совсем маленькой девочкой и вряд ли помнишь те события.

– Детские воспоминания иногда сохраняются у человека на всю жизнь, – возразила Люба.

– Ты уверена, что сейчас нужно говорить об этом? – продолжал Петр. – Может, лучше тебе отдохнуть?

– Со мной все в порядке, – твердо произнесла Лиза, – я должна рассказать вам все, что помню, и как можно скорее. Не знаю почему, но у меня такое чувство, что больше времени у нас не будет.

– Лиза, перестань! – возмутилась Люба. – Прежде всего тебе надо успокоиться.

– Я совершенно спокойна. Лучше постарайтесь меня не перебивать, чтобы я вспомнила как можно больше подробностей. Тогда вы согласитесь с моей догадкой.

Лиза сжала голову руками и начала рассказывать о событиях зимней ночи 1918 года. Все слушали, затаив дыхание. Конечно, рассказ ее был несвязным, местами она надолго замолкала, мучительно пытаясь вспомнить давние события, но основную мысль слушатели сумели уловить. И когда молодая женщина дошла до последних слов Зотова: «У попа была собака…», Григорий подскочил на стуле:

– Так он заставил Коку проглотить бриллианты!

– Как он смог это сделать? – удивился Петр.

– Не знаю, – честно признался подполковник, – но отец мог с собакой всякие фокусы проделывать. Может, в горло засунул? Недаром пес подох.

– Может быть, – пожал плечами Бельский, – я не ветеринар.

Несколько минут все озадаченно смотрели друг на друга. Первой нарушила молчание Люба:

– Ну и что мы со всем этим делать будем?

– Не знаю, – растерянно ответила Лиза.

– Ты говоришь, Коку зарыли за оградой? – спросил брат.

– Насколько я помню разговор двух людей с лопатами, то место, видимо, недалеко от могилы отца и мачехи.

– Значит, надо поехать и посмотреть, – решил Григорий.

– Ты что, будешь могилу раскапывать? – поинтересовался Петр.

– Так собачью же, – фыркнул подполковник. – Ты думаешь, Петя, после четырех лет войны меня собачьи кости испугают? Тебе там светиться ни к чему, а мы с Лизой завтра съездим на могилу отца, а заодно и вокруг посмотрим. Комар носа не подточит! Ты, Лиза, в сторонке посидишь, а я покопаю у ограды. А вдруг?

Лиза посмотрела на мужа.

– Что ж, попробуйте. Не очень я уверен в успехе, но попытаться стоит. Завтра с утра и поезжайте.

– Ты в своей Швеции забыл хорошую русскую пословицу: «Не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня», – голос, казалось, исходил из всех углов сразу, хотя и был негромким. Скорее он напоминал шипение.

Никто не услышал, как распахнулась дверь из темного бокового коридорчика. В проеме стоял человек, рот его кривила ухмылка, а шрам, стягивающий брови в одну линию, предавал его взгляду странное, угрожающее выражение.

Глава 28

– Да, жалко, не пристукнул я вас тогда, в восемнадцатом, – продолжал вошедший, – однако вы догадливы, дорогие родственнички. Ну, что ж, будем знакомиться? Михаил – ваш сводный брат. Чего рты-то разинули? Папаша наш, упокой Господи его душу, большой любитель был по женской части, вот и получил результат, – он ухмыльнулся, – но для вашей мамаши в этом обиды никакой не было, я, можно сказать, ваш старший брат. Папаша меня не признал: тоже мне событие – сын какой-то хористки, но деньгами помогал, надо отдать ему должное, а когда я подрос и гм… кое-чему обучился, стал моими услугами пользоваться.

– Я, видите ли, по своей первой профессии – домушник, специализировавшийся на камушках, – разглагольствовал он, пользуясь мертвой тишиной, – вот папочка наш и скупал у меня, так сказать, добычу. Платил неплохо. Все было хорошо до этой заварухи, пардон, революции. Тут папаша сбежать решил – и это разумно, но захотел меня обмануть, а вот это – плохо. Судя по вашим разговорам, вы уже поняли, как дело было. Я тоже кое-что новое для себя узнал. Ловко придумано – все денежки в бриллианты вложить. Я всегда говорил, что наш папаша – голова! Одно он не учел: я своего так просто не отдам! В его деле моя немалая доля имелась, а он решил все к рукам прибрать. И чего добился? Пули в лоб и могилы на деревенском погосте! Поделился бы со мной, уж я бы придумал более надежный способ вывезти камушки, чем в пасти у пса! Жадный он был, не тем будь помянут!