Эпоха мертвых. Москва - Андрей Круз

Что тут еще интересного у них есть? Я пошел дальше и столкнулся с Игорем, который так и таскал на плече свой пулемет с "сотым" коробом, да еще два у него было разложено в боковых карманах разгрузки. При этом он в тяжелом бронике с наплечниками и в шлеме "Сфера" в черном чехле. Человек-дот, блин. Еще гранат шесть штук на нем висит, и "СР-1" в кобуре. Вот ведь верблюд здоровый...

- Гуляешь, партизан? - спросил он меня.

Вопрос такой, с намеком, что гулять не зазорно, конечно, но слишком то здесь не разгуливай. Ты тут все же чужой.

- Гуляю. - кивнул я. - Интересно, куда меня звали.

- Да ты вроде не хуже устроился. Даже лучше. - он показал на наши машины.

- Я тоже так думаю, если честно. - согласился я с его мнением. - Но я понял, что вам-то особо выбирать не давали?

- Правильно понимаешь. - подтвердил он. - Уже знаешь, что здесь у нас?

- Знаю. - кивнул я. - Сергеич рассказал. Кстати, а почему вам броню не дали? Не нашлось, что ли, для таких задач? - высказал я давно вертевшийся на языке вопрос.

- Почему не дали? - удивился Игорь. - Дали. В боксах стоит, так просто для разъездов не пользуем. Куда же по таким задачам без брони?

Мы как раз проходили мимо стены с отметинами от пуль, и я показал ему на них:

- А не пора еще разве?

- Нет, не пора. - усмехнулся он. - Это залетные какие-то нарисовались. Шпана обычная, на первый взгляд, где-то оружие добыла и носится по Москве. Постреляли, получили из "Утеса". Одна машина сгорела, если поедете к Матвеевскому, то увидите. А остальные сбежали.

- А если вернутся? Числом поболее? - поинтересовался я.

- Тогда из Спецакадемии бронегруппа придет. - пояснил Игорь. - Основные силы наши там, здесь вроде как форпост. Там и народу много, и даже школа есть. Через пару недель откроется, точнее. Наших детей туда отвезем.

- Артиллерию там не догадались поставить?

- Плохо о нас думаешь. - усмехнулся собеседник. - И там Д-30[2] стоят, и у нас три "Подноса"[3] есть. Впрочем, минометы и у них есть, но побольше наших.

- "Сани"[4] что ли? - уточнил я.

- Они самые. - кивнул он. - От нас до академии два километра всего, так что с гаубицами вместе перекрывают большой сектор.

Два километра. Если исходить из того, что второй вход в хранилища точно в Спецакадемии находится, склады то немаленькие получаются. Они же не просто тоннелем сделаны, если два километра (как минимум) в длину, то сколько в ширину? И сколько там вообще уровней?

- Пойдем, чайку попьем. Там еще из Академии народ заехал с вами познакомиться. - сказал Игорь.

- Пойдем. - согласился я. - Мне тоже интересно.

Мне действительно было интересно. По всему выходило, что в Спецакадемии обосновались эфэсбэшники, да и кто туда кроме них мог доступ получить? Никто. И насколько я понимаю, наиболее боевая их часть, все спецподразделения, что были прикреплены к УФСБ по Москве и области, а заодно центрального подчинения. Можно сказать, коллеги наших Пантелеева с Соловьевым, но из несколько конкурирующей организации. Впрочем, без нездоровых проявлений этой конкуренции. Кстати, прошлое самого Игоря меня тоже здорово интересовало, не похож он совсем на кабинетного человека, да и просто на охранявшего объекты - тоже. Не выдержал, спросил. Оказалось, служил в контртеррористическом управлении, но не в Москве, а в Управлении по Питеру. Потом официально вышел в запас, устроился в частное агентство, в какое приказали.

Рассказывал теперь он это легко, потому что мы оба понимали, что всем этим тайнам прошлого в нынешнем мире цена хрен целых хрен десятых. Нет уже ни ФСБ, ни Управления по Санкт-Петербургу, даже террористов не осталось. Вообще ничего не осталось. Не веришь - выгляни за забор.

Возле нашей техники на площадке стоял БРДМ-2А - современная переделка заслуженного броневика, который теперь получил широкую колесную базу, расширители арок над мощными бронетранспортерными колесами, и дизельный двигатель вместо старого, не слишком мощного бензинового. Симпатичный броневик получился, обзавидуешься. Нам бы такой. Мы на старом "бардаке" в инженерно-разведывательный дозор выходили, оценил машину. И по нынешним временам главное в ней даже не могучий КПВТ в башне, и не броня, а расход топлива как у обычного грузовика. Недостатки есть у машины, конечно, например такой, что иначе чем через верхние люки его не покинуть и внутрь не залезть, но для езды на броне это не критично. А в этой модификации даже двери сделали, правда, демонтировав выдвижные колеса. А то, что он априори сильнее любого небронированного транспорта, это важно. Так что я от такого в нашей колонне при походе в "Шешнашку" нипочем бы не отказался. Если бы кто предложил.

Кроме "бардака" там пристроился УАЗ с удлиненной базой, явно бронированный, из последних, что для Чечни делали. Хорошая машинка, крепкая.

Чаевничать собрались в одном из залов административного корпуса, перестроенном под столовую. Чай разливали из самого настоящего самовара, к моему удивлению. Ну, надо же, вот фанаты чайной церемонии! Народ из академии приехал все больше серьезный, по мордам видно. И явно с нашими "подсолнухами" знакомый, потому что разговор у них шел оживленный, как будто даже не чай пьют, а водку.

Увидев меня, Соловьев представил меня как "командира партизанского отряда", "примкнувшего и сочувствующего", в общем - издевался, как хотел. Но такое представление было встречено доброжелательно, все по очереди пожали мне руку, представились. Запомнил я всего двоих - подполковника Нестерова, белобрысого красномордого дядьку пугающих габаритов, и молодого старлея с гранатометом ГМ-94, новой мощной штукой для стрельбы 43 мм гранатами, специально для городской войны сделанной. Старлея звали Димой.

Чаевничали час примерно. До чего договорились, так это до того, что завтра в "Пламя" прибудет первая группа "академиков", которые вместе с нашими начнут планировать мародерские операции в брошенных подмосковных торговых центрах. Теперь уже всем все равно, так что совесть спит спокойно. Можно грабить.

Затем Соловьев дал команду к отбытию, и все засобирались. Через минуту мы уже сидели на броне, а двое доценковских бойцов, проверив, что делается за воротами, распахнули металлические створки. И колонна выбралась на улицу. Следующей точкой маршрута была улица Автопроездная. Пантелеев настоял, чтобы мы посетили здание института. Зачем - он и сам точно не знал, но сказал, что может быть, мы обнаружим что-то интересное. Компьютеры ли, документы, что угодно. На месте разберемся. Ну, может он и прав.

Дальнейший наш путь через город начал вызывать у меня тяжелую депрессию. Сейчас я был особенно рад, что не стал принимать предложение Доценко присоединиться к "племени" на автобазе. Смотреть на такое постоянно через забор - сам вскорости в петлю полезешь. Город умер. Город был убит. Жизнь из него ушла, но не это было самым мрачным. В него вошла НеЖизнь. Что-то намного более жуткое, чем сама смерть. И присутствие этой самой НеЖизни ощущалось постоянно. Куда бы ты не глянул, ты везде видел ее. Были ли это бестолково бредущие или смотрящие вслед машинам ожившие трупы, были ли это обгрызенные останки тех же зомби или людей на тротуарах, были ли это выбитые окна домов или не смытые дождем пятна запекшейся крови на асфальте. Все пугало, все давило, все вызывало тоску. И венчали картину пожары в опустевшем городе, которых было множество. Куда ни брось взгляд - везде поднимались в небо черные столбы дыма. Ад. Жуть.

Учебный Центр "Пламя", расположенный в лесу, между озером и его старицей, где кипит жизнь, и люди работают, сейчас казался настоящим раем на земле. А здесь... мне казалось, что тысячи мертвых глаз следят за мной из тысяч мертвых окон, что сам воздух здесь враждебен любой жизни и я даже как будто бы даже боялся вдыхать глубоко. Страшно было в Москве, очень страшно. Так страшно, что хотелось бежать отсюда без оглядки и никогда не возвращаться.

Я вновь натянул маску на лицо и закрыл глаза тактическими очками, словно это должно было сохранить от того мертвого взгляда, которым смотрел на меня мертвый город. Словно я скрыл свое лицо, и он меня никогда теперь не узнает. Это было бы смешно, но я заметил, что все сидящие со мной рядом на броне чувствуют себя неуютно. Тот же Копыто, которого я, наконец, рассмотрел, и выяснил, что это "контрабас" из Костромы, рыжий, конопатый и круглолицый, и тот старался держать машину как можно дальше от всех стен и окон. Странное ощущение, что на тебя или могут броситься откуда угодно, или ты заразишься чем-то плохим, излишне приблизившись.

Едва мы вкатили на улицу Автопроездную, я сразу понял, что нам ничего в институте не светит. Потому что института не было, а было заваленное мощным взрывом или серией взрывов здание, от которого осталась груда изломанных стройматериалов. О чем я и известил Соловьева. Он кивнул и дал команду проезжать без остановки, только замедлиться до пешеходной скорости. Мало ли, что разглядим в последний момент.