Черные дьяволы - Михаил Ноевич Пархомов

— Троечку тебе Николай Сергеевич поставит, — сказал Нечаев. — А теперь давай спать.

Он устал. Сказывалось напряжение последних дней. Их никто не торопил, но уже по одному тому, как вел себя капитан-лейтенант, можно было догадаться, что время не терпит. Капитан-лейтенант все чаще отлучался в город и возвращался оттуда озабоченным.

Нечаев чувствовал, что их тихой загородной жизни вот-вот придет конец. Ну что ж… С каждым днем он все больше убеждался в том, что «Дельфин» не подведет. Крейсерская скорость торпеды, правда, была невелика, всего лишь три узла, но зато она могла опуститься на значительную глубину. Куда сложнее обстояло дело со снаряжением.

Водонепроницаемый резиновый комбинезон — не водолазная рубаха. Дыхательный прибор укреплен на лямках. Маска плотно облегает лицо. От нее шла длинная гофрированная трубка, такая же, как у противогаза.

В этом легком снаряжении Нечаев чувствовал себя отрезанным от всего мира. Спускаясь под воду, он знал, что никто не сидит на телефоне, чтобы прийти на помощь в минуту опасности. Спускаясь под воду, он уходил в глухое безмолвие и одиночество.

И маска, и дыхательный аппарат были еще далеки от совершенства. Первый спуск чуть было не оказался для Нечаева последним. Отравление углекислым газом началось исподволь, почти незаметно. Сначала появилось какое-то легкое, приятное ощущение. Показалось даже, будто руки стали теплее, а маска уже не так сильно давит на лицо. Да и дышать было легче. Но затем появился озноб и потемнело в глазах. Хорошо, что за спиной у Нечаева сидел Сеня-Сенечка, почувствовавший неладное. Когда Нечаев завалился на бок, Сеня-Сенечка выхватил нож и перерезал веревки, на которых на груди у Нечаева висел балласт, и тот пробкой вылетел из воды.

Но делать нечего, приходилось довольствоваться тем, что есть. Когда еще изобретут усовершенствованный аппарат! Могут пройти месяцы, если не годы. А тут… В любую минуту капитан-лейтенант мог, сидя за столом, отложить в сторону бумажную салфетку и сказать:

— Ну, хватит вам прохлаждаться…

Глава седьмая

В ПОХОДЕ

Операции, проводившиеся советскими войсками в первые месяцы Великой Отечественной войны на Украине, по своим масштабам, количеству участвовавших в них сил и продолжительности далеко превзошли все, что до этого времени было известно в прошлых войнах. Боевые действия велись силами двух фронтов во взаимодействии с Черноморским военно-морским флотом.

Он проснулся сразу, как будто его пронзил льдистый свет луны, заливавший кубрик, и увидел над собою лицо капитан-лейтенанта, который поднес палец к губам.

Дверь была приоткрыта. Капитан-лейтенант прошел к ней на цыпочках, и Нечаев, натянув фланелевку и брюки, лежавшие на табурете у изголовья, босиком прошлепал за ним. Он успел заметить, что койка Сени-Сенечки пуста. Только Костя Арабаджи все еще дрых сном праведника, причмокивая во сне губами: Костя всегда уверял, будто видит дивные сны.

Обулся Нечаев под лестницей.

Когда он вошел в кают-компанию, там горела керосиновая лампа, накрытая жухлой газетой. В ее теплом домашнем свете Нечаев увидел Николая Сергеевича, сидевшего за столом, Гришку Трояна, веснушчатого Игорька, которого Троян, к огорчению Кости Арабаджи, выбрал себе в напарники, и Сеню-Сенечку. Капитан-лейтенант проверял светомаскировку на окнах.

Лампа слабо потрескивала в чуткой ночной тишине, и на стенах двоились тени. Огромная тень Гришки Трояна, сломанная под прямым углом, упиралась в потолок.

Убедившись, что окна зашторены плотно, капитан-лейтенант вернулся к столу и сказал:

— Есть разговор.

Он был, как теперь заметил Нечаев, в новеньком суконном кителе. Его глаза жестко поблескивали из-под козырька.

— Разрешите сбегать за вещами? — попросил Троян.

— Никаких вещей. Они вам не понадобятся, — ответил. капитан-лейтенант. — Надеюсь, вы понимаете, почему я вас поднял? Получен приказ. Так вот, попрошу сдать документы, фотографии, письма… Все, все. Выверните карманы.

Подойдя к столу, Нечаев вывалил из карманов все свое богатство: карандаш, записную книжку, иголку с ниткой, спички… Фотографий у него не было. Аннушка обещала ему подарить свою фотокарточку, но так и не удосужилась. Напоследок Нечаев вытащил из кармана отцовскую трубку, от которой великодушно отказался Гасовский. Быть может, капитан-лейтенант разрешит…

— Браеровская. Ничего не скажешь, хороша, — сказал капитан-лейтенант. — Что, отцовская? К сожалению, все равно не могу… Но вы не беспокойтесь, Нечаев. Она будет цела. Получите ее, как только вернетесь.

Нечаев счел за лучшее промолчать.

— А значки тоже снять? — спросил Игорек, борясь с зевотой.

— Разумеется.

— Ну, это уже не снимешь. — Троян завернул рукав фланелевки и показал татуировку. — Наколка.

— Да, — капитан-лейтенант подался вперед. — Что там у вас?

— Якорек. И русалка.

— Это еще куда ни шло, — сказал капитан-лейтенант с облегчением. — Вот если бы звезда или серп и молот… Пришлось бы мне отстранить вас от выполнения задания. Черт, как это я упустил из виду!

Он покачал головой и усмехнулся, признавая свою ошибку. И сразу снова стал строгим, официальным.

— Хорошо, что напомнили, — сказал он. — Больше ни у кого нет татуировок? Слава богу. Так вот…

Только теперь Нечаев заметил, что в углу кают-компании лежат четыре тюка. Не иначе как снаряжение… Он подобрался и стал слушать.

— На вас возложена задача…

В лампе потрескивало пламя. Николай Сергеевич ерзал на стуле. Он тоже вслушивался в ровный голос капитан-лейтенанта, объяснявшего боевое задание его питомцам. Это он рекомендовал капитан-лейтенанту лучшие экипажи и теперь, чувствуя свою ответственность, нервничал.

А капитан-лейтенант между тем продолжал:

— Дальнейшие указания получите на месте, когда командир лодки уточнит обстановку, — сказал он. — Лодка будет ждать вашего возвращения. Но может случиться… Тогда за вами придут через четверо суток. Это время придется пересидеть на берегу. Старик предупрежден. Он работает сторожем на винограднике. Там и живет. Пароль: «Де твоето момиче?» Старик должен ответить: «Легна сп вече, аго!» После чего надо сказать: «Иван Вазов», на что старик снова ответит: «Под игото. Роман в три части». Постарайтесь запомнить.

— Выходит, этот старик… болгарин? — спросил Троян.

— Я и забыл, что ты с Болгарских хуторов, — капитан-лейтенант впервые улыбнулся. — Что ж,