Маннергейм - Леонид Власов

Сбор снаряжения, в комплектации которого очень помог Корнилов, задержал Маннергейма на восемь дней в Ташкенте, откуда он выехал в Самарканд за назначенными для участия в экспедиции казаками 2-го Уральского казачьего полка.

Командир полка полковник Сергей Кудрявцев любезно принял Маннергейма и долго вместе с ним подбирал кандидатуры казаков. Выбор остановился на Игнатии Юнусове и Шакире Рахимжанове. Они оба хорошо говорили по-киргизски, имели прекрасных лошадей и хорошее снаряжение. Густав с казаками выехал по железной дороге в город Андижан, а оттуда, на лошадях, в город Ош. «Закупив несколько лошадей на ярмарке в городе Узгене, — писал Маннергейм, — среди которых были старые и неважные», и заготовив нужное снаряжение, экспедиция 29 июля 1906 года тронулась в путь.

Пройдя через Талдынский перевал, барон и его спутники 14 августа перешли русскую границу и через три дня прибыли в город Кашгар. Всю экспедицию Густав вел дневник. Его простой, очень выразительный и живой слог, без труда передающий самые тонкие оттенки чувств и ощущений, образные и скрупулезно-точные описания событий, мест и встреч, — все это сделало дневники Маннергейма литературным явлением, хотя его автор отнюдь не был любителем изящной словесности.

Густав писал: «В Кашгаре я простоял вторую половину августа и первую сентября. Мне пришлось прикупить лошадей и нанять трех человек: одного для разведок, одного — повара, а другого для ухода за вьючными лошадьми, взамен казака Юнусова, который был отправлен в полк. Я старался использовать продолжительное пребывание в Кашгаре и усиленно занимался китайским языком. К тому меня вынуждала невозможность найти хотя сколько-нибудь удовлетворительного переводчика».

Русский консул в Кашгаре Сергей Колоколов и его жена Софья оказали Маннергейму самый теплый прием. Успешностью своих первых шагов по китайской территории барон во многом был обязан их любезному содействию. Отправив главную часть своего снаряжения в город Куча, где Маннергейм должен был получить паспорт, высланный ему из Пекина, он сам отправился в Хотан, чтобы проверить слухи о наличии японцев в южном районе Кашгара. Слухи оказались вымыслом местных мусульман.

На обратном пути из Хотана Густав с помощью карманной буссоли провел верхом маршрутную съемку местности, затем перенес ее на планшет. В этом он успешно использовал знания, полученные им в Красном Селе, во время длительных лагерных сборов. Пригодился и опыт Русско-японской войны. В Яркенде Маннергейм серьезно заболел, а вслед за ним заболел и его переводчик. Густав почти месяц пролежал в постели. Своим выздоровлением он был обязан шведскому миссионеру врачу Гёсте Ракетту, с которым потом были долгая дружба и переписка.

Выехав из Кашгара 29 сентября, экспедиция Маннергейма вернулась туда только 21 декабря, где в дружелюбной семье Колоколова Густав встретил новый, 1907 год.

Убедившись в полной некомпетентности своего китайца-переводчика, которому однообразное путешествие успело надоесть, Густав решил его уволить и найти нового. Но, несмотря на энергичные поиски и большую помощь Колоколова, дело не сладилось и выступить в поход пришлось с прежним переводчиком. Хитрый малый быстро понял выгодность своего положения и заставил Маннергейма поменяться ролями; теперь уже не барон ставил ему условия, а он барону.

Перейдя через горы и подробно исследовав реку Таушкан-Дарью, экспедиция остановилась в селении Аксу и простояла там две недели. Здесь при содействии местных властей Маннергейм значительно увеличил свой караван, наняв 14 лошадей.

Окончив свои работы по изучению Аксуйского уезда — одного из богатейших оазисов Китайского Туркестана, Маннергейм 13 марта 1907 года направился к Музартскому хребту и через пять дней перешел ледник Тугр-Мус. Переход был очень тяжелым. Дорога змеилась по почти отвесному склону. На самом леднике ее пересекали опасные трещины, где лошади запросто могли поломать себе ноги. Во время подъема на ледник казак Рахимжанов тяжело заболел лихорадкой, сопровождавшейся высокой, до 40°, температурой. Вдобавок ко всему его лошадь поскользнулась и упала в трещину, из которой ее с трудом вытащили. Остановиться экспедиции было негде, топливо кончалось. Но Бог хранил Маннергейма.

Потеряв на этом переходе более 30 коней, 31 марта 1907 года экспедиция вышла в Кульджу и простояла там 21 день. «Надо было, — писал Густав, — привести съемки и работы в порядок, прикупить несколько лошадей, купить китайское серебро, разослать его в разные города моего предстоящего пути, нанять одного-двух калмыков, снарядиться для путешествия в горах, получить необходимое разрешение, а главное приложить все старания к тому, чтобы выйти из-под тирании моего переводчика, наняв другого».

Большую помощь в поиске нового переводчика Маннергейму оказал русский консул Сергей Федоров. Был найден 17-летний китаец-католик. При небольшом запасе русских слов он удовлетворительно владел разговорной речью, немного писал по-русски, но не писал и не читал по-китайски. С этим недостатком переводчика пришлось мириться. Как показало дальнейшее путешествие, юноша оказался человеком скромным и правдивым, но, как большинство китайцев, не имел ни малейшего интереса к своей стране и путешествию, а поэтому, уставая от дороги, был вял и требовал постоянных понуканий.

В Кульдже Маннергейм по телеграфу попросил разрешения командующего войсками Туркестанского военного округа о замене казака Рахимжанова, здоровье которого вызывало опасение.

Маннергейм писал: «Ко мне был назначен казак второго Сибирского казачьего полка Луканин, принимавший участие в русско-японской войне. Он впоследствии, во время всего путешествия, в полной степени заслужил мое одобрение своим примерным поведением, исполнительностью и умением держаться с тактом и достоинством среди кочевников и китайцев».

С прибытием в город Кульджу закончился первый период экспедиции полковника Густава Маннергейма через Китайский Туркестан.

22 апреля 1907 года караван Маннергейма, состоявший из семи человек и 16 лошадей, выступил из города Кульджи и через семь дней, перейдя реку Текес, двинулся на восток по ее течению. Перейдя горы между Кунгес и Цангма, экспедиция направилась к долине Большого Юлдуза и нижнего течения реки Малаго. «Переход через перевал, — вспоминал Густав, — был тяжелым. Втянувшись в ущелье в третьем часу дня, мы, после пяти часов безостановочного движения и тяжелой работы, достигли вершины перевала лишь к восьмому часу, а лошади и люди настолько выбились из сил, что в этот день не могли одолеть самое крутое место. Расстояние от начала ущелья до перевала было около семи верст».