Не позвать ли нам Дживса? - Пэлем Вудхауз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мне от этого никакого проку.
– А мне и подавно, – честно признался Билл. – Это выпотрошит весь мой бюджет и сведет будущие затраты до нищенского уровня. Я теперь до самого Нового года не смогу прилично пообедать. Прощай, навек прощай… что, Дживс?
– Величье ваше, милорд. Такова судьба человека: сегодня он пускает нежные побеги надежды; завтра пышно расцветает румяными цветами почета; а на третий день настают жестокие заморозки, и в то время как он, добрая душа, ждет, что вот уже скоро созреют плоды его величия, они вымораживают самые его корни.
– Благодарю вас, Дживс.
– Не стоит благодарности, милорд.
Билл посмотрел на него и вздохнул:
– Вам, например, придется уйти, это во-первых. Я не смогу платить вам жалованье.
– Я буду рад служить вашему сиятельству без вознаграждения.
– Это чертовски благородно с вашей стороны, Дживс, я ваше предложение очень ценю. Более яркого проявления доброго феодального духа я в жизни не встречал. Но как, – горестно вопросил Билл, – я смогу обеспечить вас рыбой?
Капитан Биггар прервал этот обмен галантностями. Он некоторое время безмолвно злился – если слово «злился» приложимо к Белому Охотнику, у которого вот-вот выступит пена на губах, – но теперь высказался по поводу Дживсовой рыбы так резко, что слова замерли на устах Билла и он остался неподвижен и нем, с выпученными глазами, как будто совершенно неожиданно пораженный молнией:
– Вы должны вернуть мои деньги!
– Его сиятельство уже уведомил вас, что по причине его финансовой несостоятельности это невозможно.
– Пусть займет.
Билл обрел власть над своими голосовыми связками.
– У кого? – с раздражением поинтересовался он. – Вы говорите так, как будто занять деньги проще, чем с печки упасть.
– Его сиятельство имеет в виду, – уточнил Дживс, – что джентльмены в подавляющем большинстве проявляют склонность умывать руки, когда делается попытка получить у них денежную ссуду.
– Тем более если надо оторвать от себя такую немыслимо большую сумму, как три тысячи пять фунтов, два шиллинга и шесть пенсов.
– Вот именно, милорд. Когда речь идет о столь огромных цифрах, люди уподобляются глухому аспиду, который не слышит голоса укротителя, сколько тот его ни укрощай.
– Одним словом, среди моих знакомых не найдется ни одного возможного заимодавца, – заключил Билл. – Ничего не выйдет. Мне очень жаль.
У капитана Биггара из ноздрей начали вырываться языки пламени.
– Вам еще больше будет жаль, и я скажу вам когда, – прорычал он. -Когда вас с вашим расчудесным секретарем поставят за загородкой для подсудимых в уголовном суде и судья воззрится на вас сквозь свои бифокалы, а я буду сидеть в публике и строить вам рожи. Вот когда вам станет всерьез жаль… и еще потом, немного спустя, когда судья огласит приговор под одобрительные возгласы присяжных и вас отправят в места отдаленные отрабатывать свои два года или сколько там вам дадут, на каторжных работах.
У Билла сам собой открылся рот.
– Э нет, постойте-ка, – возразил он. – Вы не пойдете на такое… на такую… на что, Дживс?
– На такую крайнюю меру, милорд.
– Вы, конечно, не пойдете на такую крайнюю меру.
– Это вы так думаете.
– Никто не хочет неприятностей.
– Между тем что хочешь и что получишь – большая разница, – буркнул капитан Биггар и, скрежеща зубами, вышел в сад, чтобы немного поостыть.
Позади себя он оставил такую тишину, какие обычно называют зловещими. Первым ее нарушил Билл:
– Ну и угодили мы в историю, Дживс.
– Действительно, можно сказать, что в наших делах наметился довольно острый кризис, милорд.
– Этот тип требует фунт мяса.
– Да, милорд.
– А у нас мяса нет.
– Совершенно верно, милорд. Положение весьма неприятное.
– Ну и субъект этот Биггар! Похож на гориллу, которая мается животом.
– Да, пожалуй, просматривается некоторое сходство с этим зверем, страдающим вами упомянутой болезнью.
– А обратили вы на него внимание за ужином?
– Какую особенность его поведения за столом имеет в виду ваше сиятельство?
– Я вспомнил, как он уминал жареную утку. Просто что-то страшное! Набросился на нее, как тигр на добычу. Мне показалось, что этот человек не ведает жалости и снисхождения.
– Бесспорно, ему не хватает душевной доброты, милорд.
– Есть такое слово, оно в точности ему подходит. На «кар» начинается. Не «картуз»… Не «карлик»… «Каратель» – вот какое. В этом субъекте есть что-то от карателя. Я понимаю его досаду из-за того, что он не получил своих денег. Но какой ему прок губить меня?
– Он от этого, очевидно, рассчитывает получить моральное удовлетворение, милорд.
Билл задумался.
– А что, в самом деле нет никого, у кого бы можно было занять немного наличности?
– Никого из тех, чьи имена сразу приходят в голову, милорд.
– А как насчет того финансиста, что живет в Дитчингаме, как его… сэр
… ну, вы понимаете…
– Сэр Оскар Уоппл, милорд? Застрелился в прошлую пятницу.
– Так… Тогда не будем его беспокоить.
Дживс кашлянул:
– Быть может, мне дозволительно внести предложение?..
– Да, Дживс? – Слабый лучик надежды зажегся в сумрачном взоре Билла. И голос его хотя по-прежнему едва ли заслуживал определения «жизнерадостный», однако же перестал походить на голос покойника, доносящийся непосредственно из могилы.
– У меня мелькнула мысль, милорд, что окажись у нас в руках билет капитана Биггара, и наше положение станет гораздо прочнее.
Билл потряс головой:
– Не понимаю. Билет? Какой еще билет? Вы говорите так, как будто мы на железнодорожной станции.
– Я подразумеваю тот билет, который в должности секретаря вашего сиятельства я лично вручил капитану Биггару в качестве квитанции как подтверждение его ставки на Люси Глиттерс и Мамашу Уистлера.
– А-а, его билет! – уразумел Билл.
– Вот именно, милорд. Поскольку он покинул ипподром в большой спешке, билет должен быть при нем, а эта бумажка – единственное доказательство, что он вообще ставил деньги на кого бы то ни было. Стоит нам только изъять ее у него – и ваше сиятельство получит возможность произвести с ним расчеты на любых приемлемых для вас условиях.
– Понятно. Да, это было бы неплохо. Значит, мы должны раздобыть у него его билет, так?
– Так, милорд.
– Можно мне задать один вопрос, Дживс?
– Разумеется, милорд.
– Каким образом?
– Что называется, прямым действием.
Билл вытаращил глаза. Открывался совершенно новый подход к проблеме.
– Вы имеете в виду навалиться на него? Сграбастать его? Взять за горло?
– Вы совершенно точно выразили мою мысль, милорд.
Билл все так же хлопал глазами.
– Но помилуйте, Дживс. Вы видели его? Грудь колесом, мышцы так и играют.
– Я согласен, что капитан Биггар мужчина в теле, милорд. Но на нашей стороне будет преимущество внезапности. Сейчас он вышел в сад. Вполне естественно предположить, что обратно он войдет тем же путем, каким вышел, то есть через стеклянную дверь с террасы. Если я задерну портьеры, ему придется проходить сквозь них. Он будет нащупывать проход, но в этот момент один рывок обрушит портьеры вместе с палкой ему на голову, и он окажется как бы спеленут по рукам и ногам.
Этот план, разумеется, произвел на Билла глубокое впечатление.
– Вот это да, Дживс! Потрясающая идея! Думаете, у нас получится?
– Несомненно, милорд. Метод римских гладиаторов, о которых вы, конечно, знаете.
– Это те, что сражались с помощью сети и трезубца?
– Именно, милорд. Так что если вы не против…
– Еще бы я был против!
– Прекрасно, милорд. Тогда я задергиваю портьеры, и мы занимаем позиции по обе стороны от двери.
Билл наблюдал за приготовлениями с чувством глубокого удовлетворения. После сумрачного рассвета сквозь тучи начало проглядывать солнце.
– Дело в шляпе, Дживс!
– Очень яркий образ, милорд.
– Если он заверещит, мы заткнем ему глотку этим… как называется этот материал?
– Бархат, милорд.
– Заглушим его вопли бархатом. И пока он будет пресмыкаться на полу, я воспользуюсь случаем и дам ему хорошего пинка в зад.
– Соблазнительная возможность, милорд. На благие дела всегда снисходит благословение свыше, как говорит нам драматург Конгрив.
Билл возбужденно дышал.
– Вы были на Первой мировой войне, Дживс?
– Принимал в ней некоторое участие, милорд.
– Я на ту войну не успел, я тогда еще не родился. Зато я был в коммандос на этой. Мы словно ждем условного сигнала.
– Да, ситуация несколько сходная, милорд.
– Он должен уже скоро появиться.
– Да, милорд.
– Приготовились…
– Слушайте, – раздался голос капитана Биггара у них за спиной, – мне надо еще кое о чем переговорить с вами обоими.
Белый Охотник, на путях которого среди дикой природы на каждом шагу таятся опасности, приобретает с годами некое предостерегающее шестое чувство. Там, где обыкновенный человек, набредший в джунглях на западню для тигра, свалится в нее вверх тормашками, Белый Охотник, хранимый шестым чувством, преспокойно обойдет ее.