Мой любезный Веньямин - Шмиэл Сандлер

2

Переступив порог кухни, я увидел трех рослых мужиков устрашающего вида. У них были узкие лбы, широкие плечи и аккуратные темные усики под перебитыми носами. На их макушках торчали черные фетровые шляпы. Руки они держали в карманах и на меня смотрели с сожалением. "Странно, как им удалось проникнуть на кухню?" Поначалу я подумал, что смотрю по телевизору очередной боевик, где резвый ход событий зашел в такой тупик, что развязки не разглядеть в самую мощную подзорную трубу, но когда один из мужчин, не вынимая рук из карманов, сказал мне по-русски "День добрый!" и грудью припер меня к стенке, я понял - это уже не демонстрация фильма и развязка где-то близко. План с кипяточком, увы, сорвался. Нужно было срочно придумать альтернативный вариант. Тот, который толкнул, был на две головы выше меня. Взирая с высоты своего прекрасного роста на мое переносье, он улыбался. Сверкание золотых коронок во рту и стандартные усики "А ля сгусток" выдавали в нем представителя русской мафии. На лицах этих людей с тяжелыми подбородками и перебитыми носами, я не находил и намека на духовность. Вряд ли кто из них знал о скрижали полученной Моисеем свыше, скажем... Впрочем, может быть, кто из них и спросил бы, (поинтересуйся я про того же Моисея) - уж, не официанта ли гостиницы Хилтон я имею в виду? - Мир вам! - вежливо поклонился я и пригласил их к столу. Дикой гурьбой они двинулись вслед за мной в гостиную и шумно расселись на стульях, приказав мне последовать их примеру. Я поставил пакет с навозом на стол и тоже присел. Племянник вытащил из кармана табакерку и, нервно барабаня по ней толстыми пальцами, стал задавать мне глупые вопросы: - Ну-с. - сказал он, - милсдарь, сколько отложили? - Вы о чем? - недоуменно спросил я, стараясь, чтобы голос мой прозвучал как можно наивнее. - Я о тугриках, граф, - понимающе подмигнул он. - Причем тут тугрики, бей-эфенди, - ласково отозвался я. - А ты, дурочку-то не ломай, вашбродь, - с брезгливой миной убеждал Шмулик. Под стать ему я изобразил на лице презрение, чем и вовсе достал племяша. Ему вдруг отказали его убогие актерские способности, он нервно прикурил сигарету и уже не тая угрозы в голосе, спросил: - Где бабки прячешь, мудак? Меня взорвал его нахальный тон и дикая самоуверенность: - А ты не пугай, - усатый, - сказал я, - мы еще за ресторан не рассчитались! - В ту же секунду поднялись со своих мест молодцы в шляпах, но племянник властным жестом осадил их. Сообразив, что так взорвало меня, он умышленно уже стал кривить морду, пытаясь внушить окружающим, как трудно ему выносить мое присутствие: - Давай сюда цветок, - сказал племянник, - и можешь катиться... Он назвал незнакомый мне из географии район. Признаюсь, в географии я не силен, но в данном случае не надо было проходить полный курс средней школы, чтобы понять, куда он посылает меня. - Никакого цветка я не знаю. Я ничего не дам! - сказал я, сделав вид, что не расслышал наименование пункта, куда он советовал мне направиться. Племянник грохнул кулаком по столу, да так, что подпрыгнул пакет с навозом. Несмотря на благовоние, он не вызывал у гостя никаких подозрений. - Вы только посмотрите на этого х..! - обратился он к своим телохранителям. - Значит, отдавать цветок ты вроде как и не желаешь? вкрадчиво поинтересовался он. - Нет у меня никакого цветка! - Ну что ж, делать нечего, брат, придется натянуть тебе глаз на ж... К географии названный пункт не имел никакого отношения, но от этого мне было нелегче, потому что Шмуэль сказал еще, что, проделав процедуру с натягиванием, он заставит меня крупно моргнуть. Я нашел в себе мужество не показать своего испуга и повторил с достоинством: - Делайте со мной, что хотите! - А это успеется, - сказал Шмуэль и обратился к одному из телохранителей, - Зеэв, плесни-ка мне чаю, дружище, надо промочить горло. Потом, повернувшись ко мне, - Уилл, все это бесполезно, братишка, давай поговорим по-хорошему. - Сэр, ваши более чем прозрачные намеки на то, что вы будете бить меня я уже давно понял. - Ну вот и прекрасно. Я должен заметить, старина, что ты парень сообразительный, хотя с некоторыми сдвигами в башке. - Благодарю за комплимент. - Успел, видно, накачать тебя идеями дядя Сеня. Черт знает, что ты вобрал себе в голову. Надо бы просветить тебя кое в чем. - Прошу не оскорблять память ботаника! - Запомни, парень, такие как он, развращают людские души своими никчемными проектами. Миром должны править сильные люди, свободные от иллюзий и умеющие обращаться с деньгами. Небрежным жестом супермена племянник бросил окурок на афганский ковер под ногами. Я хотел сказать ему "Сожалею, бей-эфенди, но все перлы своего красноречия вы тратите напрасно, куда нам глупым да сирым", но в этот момент в дверь постучали и я похолодел от ужаса. Это был наш с Беллочкой условный знак. Она никогда не пользовалась звонком, а отбивала в дверь знакомую лишь нам обоим барабанную дробь. Подоспевший из кухни Зеэв, по знаку Шмулика открыл двери и впустил Беллу в гостиную. Сначала она приняла этого "шкафа" за посыльного из ресторана, но войдя в салон и, обнаружив здесь еще несколько горилл, по-настоящему встревожилась: - Что случилось, Уильям, - сказала она, - заглядывая мне в глаза, кто эти люди? - Ничего, мамочка, это свои. Я хотел успокоить ее, но Шмулик сразу же пресек мои поползновения: - О, мадам Вайншток! - развязно встрял он в наш диалог, - крайне рад лицезреть вас. - Ты знаешь его? - спросил я Беллу. - Впервые вижу, - сказала она. Племянник усмехнулся: - Не беспокойся, Уилл, я навел о ней справки, разведка у меня что надо... Про вас, Белла Аркадьевна, я знаю больше даже чем про собственную мать. Порою мне даже кажется, что мы с вами знакомы давно, давно... Ха-ха... - Что вам нужно от Уилла? - прервала Белла. - Ничего особенного, я требую от их сиятельства, - он иронически оглядел меня, - Уилл, а тебе не приходило в голову, что ты единственный, после Ротшильда, еврей с титлом? - Ошибаешься, - сказал я, далеко не единственный. - Что вам нужно от него? - резко повторила Белла. - Зачем же так грубо, Белла Аркадьевна, я ведь уверен, вы очень даже можете быть ласковой и чувственной женщиной. - Я ненавижу вас! - А я и не требую от вас любви. Я лишь хочу, чтобы мне вернули то, что принадлежит мне по праву. Если в течение минуты вы не убедите вашего хахаля... прошу прощения - их сиятельство, последовать нашим требованиям, нам придется сделать вам больно. - Что ты собираешься делать? - насторожился я. - Ничего особенного, - язвительно отозвался Шмуэль, - разве ты не знаешь, что обычно мужчины делают с такими очаровашками, как твоя подруга, пардон, - будущая графиня Голубкина-Вайншток? - Побойся бога, скот! - Когда ты, наконец, поймешь, Уилл, что бог на стороне сильных и смелых.. Будь иначе, разве стал бы он посылать к нам твою мадам? - Ты не тронешь ее, подонок! - Еще как трону, братец. Если ты не примешь мое предложение, любезной Белле Аркадьевне, - он похотливо оглядел ее фигуру, - придется удовлетворить самые низменные наклонности моих извращенцев, а они смогут доставить ей удовольствие, поверь мне. Белла заплакала в отчаянии. Я зарычал и бросился на племянника. Я убил бы его, попадись он в эту минуту, но навстречу мне вдруг вынырнул Зеэв, остановив меня мощным ударом в солнечное сплетение. Внутри у меня все оборвалось. Я рухнул на пол и скрючился от боли, пытаясь восстановить дыхание. Зеэв поднял меня на ноги, и чтобы я более не дерзил боссу, схватил за локоть левой руки с такой силой, что я едва не взвизгнул. Племянник, между тем, заложив руки за спину, расхаживал по комнате и с профессорскими интонациями в голосе читал мне мораль: - Уилл, кому на роду написано иметь деньги, тот будет их иметь, а кому нет, тут уж ничего не попишешь. А тебе не суждено, парень. Хоть ты и граф, на лбу у тебя ничего не написано, смотри хоть в микроскоп. Но я пойду тебе навстречу, я отвалю тебе порядочный кус. Будешь жить в достатке до конца дней своих. Только не мешай мне играть крупно. Дядя сделал свое дело, теперь моя очередь. Человечеству нужен я, а не ты. Ты все провалишь, пропьешь и спустишь на Беллочку Аркадьевну. Давай цветок. - Нет, - сказал я, - я ничего не дам. - Очень хорошо, - сказал племянник, - ты не дашь, возьмем сами. Он кивнул своим барбосам. Один из них приложил пистолет к моему виску, двое других, обступив смертельно побелевшую Беллу, стали теснить ее к дивану. Она рванулась ко мне, но Зеэв не очень сильно ударил ее по виску. Всплеснув руками, она затравленно вскрикнула, ожидая еще ударов, но Зеэв сменил гнев на милость, игриво обхватил ее за талию, а когда она оттолкнула его, резким движением порвал на ней кофту. Она закричала, прикрывая обнажившуюся грудь руками. Бандитов это еще больше распалило. Напарник Зеэва, заломил Белле руки за спину и прильнул к ее груди, ловя губами розовый сосок. Извиваясь, от боли, Белла вонзила зубы в его волосатое ухо. Истошно заорав, дикарь отшатнулся от нее, но затем, схватив за волосы, с силой швырнул на диван. Подоспевший Зеэв сел ей на голову, а укушенный напарник, мигом сорвал с Беллочки трусики, раздвинул ей ноги, и ловко стал сбрасывать с себя брюки. - Вы не одумались, ваше сиятельство? - спросил меня Шмуэль, наблюдая за мной, - или может вас возбуждают сцены любви втроем? - Останови их, - сказал я придушенным голосом, - я согласен. Племянник крикнул на Зеэва, нервно подминавшего под собой Беллу и тот нехотя отпустил ее. Растрепанная, с разорванной кофтой она поднялась с дивана и, закрывая грудь дрожащими ладонями, забилась в испуге за мою спину. - Как только ты выпустишь ее, я отдам тебе горшок, - обратился я к Шмулику. - О кей! - сказал Шмулик, - я знаю, что ты держишь слово и не хочу причинять тебе зла. По его знаку Белла накинула на себя мою рубашку и мигом выскользнула из квартиры. Племянник не дал ей даже поцеловать меня. - Не вздумайте звонить в полицию, - Белла Аркадьевна, - сказал он, - или мы вышлем вам почтой самый драгоценный орган графа.