Багряное затмение - Борис Полин

– Значит, все-таки убийство, – подытожил Ярослав.

– Да. И совершенное вопреки законам логики.

– Мистика какая-то!

– Ты сам это сказал, – произнес полковник Жук, возвращая очки на их обычное место. – А теперь вернемся к «Объекту С».

Внутренности кабинета, никогда не видевшие дневного света, озарялись теперь только отсветами пламени открытого камина. Хранитель Дома сидел неподвижно в своем кресле, и тени, рожденные игрой огня, неузнаваемо меняли его лицо. Оно как будто плавилось, текло, и неизменными на нем оставались только черные непроницаемые очки. Кроме Гранд-Мастера в помещении никого не было. Бруно уехал несколько часов назад. Секретарь и верный алабай находились вне Дома – совершали обход внутреннего двора. Они знали, что в такое время беспокоить хозяина нельзя.

Гранд-Мастер поднялся и медленно, словно раздумывая о каждом шаге, направился к дальней стене кабинета. Набрал комбинацию цифр и символов на вмонтированной в стену панели, и через небольшой промежуток времени перед ним возник прямоугольник открытого дверного проема. Лицо омыл сухой и пахнущий пылью воздух. Привычно нащупав ногой первую ступеньку уходящей вниз узкой лесенки, он начал долгий спуск к временному пристанищу Хозяина, где тот находился уже много сотен лет.

Тьма окружила Гранд-Мастера почти сразу же, как он сделал первый шаг, но слепцу и не нужен был свет для того, чтобы идти к цели. Он проделывал этот путь столько раз, что мог с уверенностью назвать количество щербинок на каждой ступени. Пять пролетов по пять ступеней каждый. Долгий путь для его искалеченного тела. Наконец нога ступила на песчаный пол подземелья. Рука Хранителя Дома нащупала последнюю преграду – двустворчатую дверь перед входом к Хозяину, – толкнула ее. Невидимые створки бесшумно разошлись в стороны, и он шагнул вперед. Память подсказала, что именно он мог бы увидеть, имей глаза. Посреди небольшого круглого зала возвышался прямоугольный, грубо обработанный валун, испещренный вязью причудливых символов. В них можно было угадать и намек на человеческие лица, и цветочные орнаменты, и схематические изображения животных. Большинство рисунков выглядели так, как будто их сделала детская рука, но попадались и достаточно художественные картинки, объединенные единой сюжетной линией.

На валуне лежал огромный, не меньше двух метров в диаметре, шар, напоминающий кокон тутового шелкопряда. Поверхность его казалась теплой на ощупь, и когда Гранд-Мастер коснулся ее кончиками пальцев, слегка подалась навстречу человеку.

– Здравствуй, отец. Извини, что я давно не заходил к тебе, – прошептал Хранитель Дома, соприкоснувшись лбом с мягким теплом, исходящим от кокона. – Просто у меня не было хороших новостей, чтобы порадовать тебя. Не знаю, слышишь ли ты меня…

Раньше он приходил в подземелье достаточно часто. Где-то раз в десятилетие. Вместе с ним по лестнице спускался один из Мастеров, после чего на холодном камне появлялся очередной рисунок, а Самум выносил наверх труп того, кто своей энергией и дыханием поддерживал тлеющий уголек жизни Хозяина. Но полстолетия назад очередная жертва оказалась отвергнута. Гранд-Мастер не поверил в случившееся и повторил попытку. И только после пятой или шестой неудачи он понял, что не осталось больше на свете Мастеров, желающих добровольно отдать свое Имя Хозяину, а иной жертвы он не принимал. Для этого нужна была вера, а молодые поколения забыли о силе и могуществе отца. Верные нюхачи (а их тоже осталось не много) искали Мастеров, способных на осознанное самопожертвование, и не находили их среди живущих. Сила или хитрость в этом вопросе не играли никакой роли потому, что перед входом в подземелье Гранд-Мастер обязан был объяснить гостю, что с ним будет дальше.

Хранитель Дома окончательно признал и смирился с мыслью, что отец не сможет больше питаться чужой силой. Он пытался поделиться с ним частью своей энергии, но как только он открылся перед Хозяином, то почувствовал его всепожирающий голод. Существу в коконе было все равно, кто перед ним, он мог в секунды выпить Гранд-Мастера до дна, как путник в пустыне, нашедший вдруг запотевший стакан с ледяной водой. Виной всему время. До ближайшего перехода его оставалось слишком мало.

– Я сделаю все, что смогу, – прошептал он непослушными губами, и внезапно в его сознании словно распахнулась дверь. Он совершенно отчетливо почувствовал, как отец разглядывает его из глубины кокона. Этого, конечно, не могло быть, но ощущение пронизывающего взгляда становилось все сильнее. Потом пришли чужие мысли. Несмотря на сумбур воющего голода и нетерпеливого ожидания, одна из них оформилась достаточно четко: «Приведи мне Изгоя, сын! Ви-Гелл, притащи его ко мне!!!»

– Отец! Отец! Я… – захлебываясь от спешки, почти прокричал Гранд-Мастер, собираясь сообщить, как он старается для него, сколько усилий стоит поддерживать Дом и что Изгой, уже в течение трех столетий недоступный для загонщиков, так до сих пор и не обнаружен, и еще… Не успел. Контакт прервался так же неожиданно, как и начался.

Гранд-Мастер тяжело облокотился на испещренный рисунками камень. По щекам одна за другой скатились две крупных слезы. Одна из них прошла точно по руслу уродливого шрама и повисла на подбородке, задержалась на миг и бесшумно упала на древний валун.

– Теперь ты понял, что такое «Объект С»? – спросил полковник Жук.

– В общих чертах, Игорь Владимирович.

– То есть представляешь, с чем тебе предстоит столкнуться?

Озадаченный характером сообщенных ему сведений, Ярослав до сих пор пытался разобраться в своем к ним отношении. Напоминало детскую игру «верю – не верю». Все время казалось, что стоит твердо ответить Шефу: «Добро, верю», – он рассмеется и отвесит подчиненному победный щелбан. Но сомневаться в откровенности начальника не приходилось. Перед ним на столе лежали три толстенных тома литерного дела. На обложке первого из них значилось: «Заведено 16 января

1928 года». А еще, по словам Жука, на компьютере Коли Не-

красова хранилось около ста терабайтов информации, касающейся только «Объекта С». Фотографии погибшего контрразведчика, сдвинутые на край стола, постоянно притягивали к себе взгляд Ярослава. Приходилось верить. Или не верить? Поэтому на предыдущий вопрос начальника Ярослав неопределенно пожал плечами.

– Ну, ничего, разберешься, – ободрил Шеф. – Когда ВБ завершит проверочные мероприятия, тебя официально переведут на должность важняка. Но ждать мы не можем. Поэтому ознакомление с материалами, находившимися до этого в производстве Некрасова, начнешь с завтрашнего дня.

«Ого! – подумал Ярослав. – Шеф даже не попытался замаскировать истинное положение вещей. А оно заключается в том, что все назначения внутри второго Отдела зависят только от него. Мог бы для проформы вспомнить о решающем слове начальника Управления в вопросе перевода молодого направленца на вышестоящую должность!»

– Параллельно подготовишь свои дела к передаче, линию антитеррора я у тебя на днях заберу, – продолжал тем временем Шеф. – Думаю, капитан Петренко сможет достойно тебя заменить. Хватит ему землю топтать.

Князь Игорь никогда не принимал скоропалительных решений. Это знали все. В его голове, по всеобщему мнению, могли одновременно прокручиваться несколько оперативных комбинаций, в то время как Жук непринужденно поддерживал разговор на отвлеченную тему. Предложение, сделанное им Ярославу, оказалось из разряда тех, от которых невозможно отказаться.

… – А теперь вернемся к «Объекту С», – сказал он около часа тому назад и достал из ближайшего сейфа один за другим три опечатанных пластиковых футляра. Аккуратно разложив их перед собой, он испытующе посмотрел на Ярослава.

– Дальнейший ход беседы зависит от твоего ответа на самый важный для чекиста вопрос.

«Как уйти на пенсию здоровым», – не к месту всплыла в голове одна из шуток Классика, и взгляд Ярослава непроизвольно обратился к страшному фото.

– Любишь ли ты свою работу и Отечество? – спросил между тем Шеф. – Звучит пафосно и приторно, но суть проблемы отражает верно. Потому что в ближайшие несколько дней тебе придется пересмотреть отдельные из своих устоявшихся взглядов… Если, конечно, возьмешься за направление, ранее бывшее в ведении Некрасова.

– Насколько я понимаю, это дело не терпит отлагательств, – ответил Ярослав. – Разрешите вопрос? С чем связана такая степень срочности? Я, если честно, еще не могу прийти в себя от того факта, что Коля погиб.

– Полагаешь, я бесчувственное чудовище, обеспокоенное только результатами и показателями оперативно-розыскной деятельности? – жестко произнес Жук, прищурив глаза. Кстати, Ярослав в тот момент так именно и считал. – Да ни хера! Я сейчас должен волосы на себе рвать! Это по-человечески. А как начальник второго Отдела я должен думать о том, что любое мое промедление может стоить кому-то жизни. А чтобы этого не случилось, надежный работник должен поднять упавшее знамя. Думай!