Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Проза » Советская классическая проза » У Белого Яра - Степан Сухачевский

У Белого Яра - Степан Сухачевский

Читать онлайн У Белого Яра - Степан Сухачевский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 37
Перейти на страницу:

— Да разве ж я без понятиев? Сам знаешь, сколь принял страху при советской-то власти! Недругу такого не пожелаю!..

— То-то!

Оба снова истово перекрестились.

После знойного дня село казалось вымершим. Приумолкли дворовые пустолайки, только у пожарной каланчи сонно побрехивал старый полуослепший пес.

Под балконом мерно поскрипывали шаги часового. Наклонившись через перила, Тюлень жадным взглядом обшарил двор и грузно повернулся к Менщикову.

— Одного захватили?

— Одного.

— Шибко побит?

— Не приведи бог...

— Как смекаешь, выживет?

— Видать, крепкий.

— В Кургане судить будут?

— Знамо дело...

На уединенном балконе никто не мог их услышать, и все же они говорили шепотом, все еще не освободившись от недавно пережитого страха; даже сейчас, когда этот человек был для них уже безопасен, они продолжали его бояться.

— А как с комиссаром Скрябиным?

— Попадется и он. Всех накроем!

Они замолкли, напряженно прислушиваясь. Ничто не нарушало тишины, только поскрипывали шаги часового.

— Подвинься ближе. Слушай что скажу...

На село опустилась ночь. За Тоболом, над дальним лесом, лениво выплывала луна. Тьма поглотила балкон. Тюлень придвинул волосатое ухо, отягощенное крупной серьгой, и Менщиков припал к нему потными губами.

— Пойдем на кухню, кум. Составим списки партизан, сегодня и подадим... Кончать надо разом со всеми!

...В горнице — дым коромыслом.

Предвкушая обильное угощение, офицеры успели пропустить не по одной рюмке крепкой домашней настойки. Под воздействием чрезмерно выпитого вина все говорили разом, не слушая друг друга; в шумной разноголосице невозможно было уловить отдельные слова.

— Га-с-па-а-да! — перекрывая шум, крикнул Корочкин. — Пра-а-шу не стесняться, сегодня я угощаю!

Все шумно повскакали и потянулись чокаться с изрядно захмелевшим штабс-капитаном, а он резко, словно отдавая команду, кричал:

— На бру-дер-ша-а-фт!

Зазвенели бокалы. Расплескивая вино, Корочкин слюняво чмокал куда придется подходивших к нему офицеров. В суматохе от поцелуя ловко уклонился Золотушный.

— Хитришь, братец, — хихикнул подсевший к нему ротмистр Гусев, кивком указывая на тупо ухмылявшегося Корочкина.

— Не желаю поганить губы об эту обезьяну! — сердито ответил Золотушный и ловко передразнил: — «Сегодня я угощаю!»... Расщедрился за чужой счет.

— Тише, поручик! Штабс-капитан может услышать.

— А мне плевать! Можете передать, будет хоть предлог набить ему морду.

По всему чувствовалось, что Золотушный стремится вызвать скандал. Чтобы отвлечь его, Гусев доверительно шепнул:

— Хотите, я разыграю Корочкина?

— Валяй!

Гусев с видом заговорщика прошел на другой конец стола, где разглагольствовал Корочкин, гаркнул на всю горницу:

— Внимание, господа! — шум сразу стих. — Сегодня у нас особое торжество. Наши славные добровольцы, коими командует штабс-капитан Корочкин, одержали блестящую победу, разгромив партизанский отряд Пичугина. Честь и хвала герою!

— Браво! Брависсимо! — вразнобой прозвучали жидкие голоса.

Польщенный общим вниманием, Корочкин стоял, как истукан, жадно ловя устремленные на него взоры.

— Га-а-с-па-да! — громко крикнул он. — В уезде восстановлен законный порядок. Главарь красных бандитов Пичугин взят мною в плен. Согласно предписанию, он будет этапирован в Курган и предан военно-полевому суду... Га-а-с-па-да! Я с честью выполнил свой долг!

— Ч-че-пуха! — заплетающимся языком произнес Золотушный. — А как насчет д-десяти тысяч?

— Не понимаю! Объяснитесь, поручик...

— Извольте! Десять тысяч — это официальное вознаграждение, назначенное за голову Пичугина. Да об этом всем известно, в газете печаталось объявление...

— Ах, вон вы о чем... — начал было Корочкин и осекся.

Наступила тягостная тишина, не предвещавшая ничего хорошего. Видя, что шутка принимает плохой оборот, Гусев с наигранной веселостью воскликнул:

— Попросим штабс-капитана показать нам красного Робин Гуда.

Корочкин был рад случаю выйти из неловкого положения. Он поспешно удалился из горницы, и было слышно, как он, спотыкаясь, пробирался темными сенями.

Немного погодя там раздался топот многих ног. Дверь распахнулась, и в горницу, подталкиваемый дулом винтовки часового, вошел Пичугин. Вслед ввалились Корочкин, Менщиков и приотставший Тюлень. Корочкин сел на стул, а хозяин дома и гость робко встали позади.

Пичугин был босой, со связанными руками, в разорванной гимнастерке. Лицо бледное, осунувшееся; от левого виска через всю щеку, багровел глубокий шрам.

Весь вид его говорил о недавно перенесенных физических страданиях, но глаза, как и прежде, смотрели чуть насмешливо. В них искрилась упрямая, несгибаемая воля и ничем неистребимая жажда жизни.

— Как стоишь, хам? — крикнул Корочкин. — Перед тобой не мужичье отродье, а офицеры!

— Штабс-капитан, — спокойно отозвался Пичугин, — вам не мешало бы поучиться у «мужичьего отродья» обращению с людьми.

— Что? Что ты сказал?! — рванулся из-за стола штабс-капитан, но, потеряв равновесие, плюхнулся на стул. Осоловелыми глазами он скользил по лицам, никого не узнавая. Встретившись с пронзительным взглядом Пичугина, вздрогнул, трезвея.

Выдержав паузу, Корочкин поднялся и, поддерживаемый Менщиковым и Тюленем, пересек горницу, остановился перед Дмитрием.

— Слушай, ты! Песенка твоя спета. Ты можешь рассчитывать только на наше снисхождение...

— Любопытно! Что же для этого требуется?

— Избавьте крестьян, поверивших вашей агитации, от лишних жертв. Пожалейте народ...

— С чего бы это вас вдруг заинтересовала участь простого народа? — насмешливо прервал Пичугин.

Спокойно-иронический тон Пичугина взорвал Корочкина. Теряя самообладание, он перешел на крик:

— Завтра господин Менщиков соберет сельский сход. Предлагаю выступить и призвать крестьян добровольно сдать оружие! Знайте: во всех деревнях мы уже взяли заложников, в случае вашего отказа они будут публично высечены... Понятно?!

У Дмитрия в нервном тике забилась левая рассеченная бровь, но он быстро овладел собой.

— Не утруждайте себя, штабс-капитан! Я — большевик и ни на какую сделку с вами не пойду. Мы — враги! А что касается народа... Народ сам знает, что ему делать!

— Не упрямьтесь! — продолжал Корочкин. — Партизаны рано или поздно сами вернутся домой. Что поделаешь — мужики! У каждого хозяйство, семья...

— Господин штабс-капитан, — заюлил Менщиков. — Вот списки... тут в точности помечено... Мы с кумом укажем...

Выдернув из кармана пиджака два замусоленных листка, Менщиков, боязливо косясь на Пичугина, торопливо совал их в руки Корочкина. Тот угрожающе шагнул к арестованному, процедил сквозь зубы:

— В последний раз спрашиваю: призовете крестьян к повиновению?

Взгляды их скрестились. Корочкин воровато отвел глаза в сторону и, задохнувшись от бешенства, взвизгнул:

— Двадцать пять шомполов!

...По пыльному проселочному тракту медленно тащится скрипучая крестьянская телега. На ней, горланя песни, небрежно развалились штабс-капитан Корочкин, ротмистр Гусев, подпоручик Манжетный, прапорщики Музыка и Шубский (Золотушный накануне выехал в Курган с донесением в контрразведку о разгроме отряда Пичугина).

Время от времени кто-нибудь из них черенком плетки тычет в спину возницу, деревенского парнишку лет четырнадцати; тот с перепугу начинает нахлестывать лошадь. Вздрогнув потными впалыми боками, она неохотно прибавляет ходу. Офицеры надрывно хохочут, наблюдая, как за громыхающей телегой, увязая в песке, тяжело шагает Дмитрий. Его руки туго стянуты сыромятными ремнями; один конец их привязан к задней подушке телеги, другой держит верховой конвоир, едущий по обочине дороги.

«Потеха» длится несколько минут. Дмитрию они кажутся целой вечностью. При малейшем натяжении ремни впиваются в запястья, от боли цепенеют руки, будто зажаты они в тиски и кто-то безжалостный продолжает закручивать их. Стиснув зубы, чтобы не кричать, Дмитрий упрямо смотрит в одну точку — на заднее правое колесо. Деревянные спицы крутятся так быстро, что и не разглядишь, но вот вращение замедляется, и наступает момент, когда колесо лениво очерчивает круг в такт неторопливому шагу лошади.

Наконец-то можно передохнуть!

Мокрые пряди волос выбились из-под фуражки на лоб, пот струится по вискам, мешает смотреть. Движением головы Дмитрий пытается отбросить волосы, но они упрямо лезут и лезут на глаза. Как хочется размять отекшие руки, но с трудом удается пошевелить лишь кончиками пальцев.

В памяти мелькают разрозненные картины минувшего. Он смотрит на себя как бы со стороны, глазами другого человека, стремясь понять и оценить свои поступки. Он будто слышит чей-то голос: нет, ты не погрешил против партийной совести!

...В детстве Дмитрий любил слушать тайные беседы ссыльного студента из Казани, которого в деревне называли смутьяном, а что это значило, Дмитрий тогда не понимал. Да и зачем про то знать мальчонке, если человек, почему-то избегаемый взрослыми, добр с детьми? Студент был хворый и такой худенький, что, казалось, толкни его посильнее и он переломится в пояснице. А как кашлял бедняга! Бывало, приложит платок к губам, на нем сразу выступит мокрое красное пятно. Кровь... Спрячет платок и ласково улыбнется: «Учился я, ребятки, с Володей Ульяновым. Был он у нас вожаком». И начнет рассказывать о юноше-революционере, словно сказку о русском богатыре, который собирает несметную рать храбрецов, чтобы сокрушить злых людей на всей земле. «Придет это время, верьте мне!» — говорил он ребятам. Студент умер от чахотки, священник отказался отпевать, и похоронили его на скотском кладбище...

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 37
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать У Белого Яра - Степан Сухачевский торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...