Судьба (книга вторая) - Хидыр Дерьяев

Потом они вышли из дома и арчин обратился к дайханам:

— Люди! Кто пришёл, тот услышит, а тому, кого нет, вы расскажете сами. Сейчас вам скажут, кто из вас в какой группе. Каждая группа — пять человек. Они между собой сами решают: либо послать одного по жребию, либо нанять за себя человека. После жеребьёвки вы сообщите имя того, кто должен идти на трудовую повинность.

Выступил вперёд чиновник со списком и начал читать. Как правило, во всех случаях сначала оглашались имена наиболее богатых и знатных людей села. На этот раз почему-то список начался с бедняков, и поэтому дайхане внимательно следили за чиновником: нет ли здесь какого подвоха.

Но подвоха как будто не было. Закончив список группой, состоявшей из Бекмурад-бая и его братьев, чиновник заметил:

— Здесь только четыре человека. Нужен пятый.

— Чары не хватает, — тихо сказал один пожилой дайханин. — Поторопились его убить, пусть бы подумали, кто из них на повинность пойдёт.

Но дайханина никто не услышал, а чиновник, между тем, просмотрев список, сказал:

— Вот здесь Худайберды-ага ни в какую группу не попал. Мы включим его в группу Бекмурад-бая — и всё будет в порядке. Согласны, Худайберды-ага?

Старый Худайберды-ага, только что благодаривший аллаха, что тот пронёс горе мимо, подавленно кивнул головой:

— Согласен.

— А вы, Бекмурад-бай, не возражаете, если к вашей группе мы присоединим Худайберды-ага?

— Нет, не возражаем, — степенно ответил Бекмурад-бай и, огладив бороду, посмотрел на внимательно слушающих дайхан. — Худайберды-ага, правда, не нашего рода, но он — уважаемый в селе человек,

— Тогда назначайте каждая группа своего человека, — подытожил чиновник и направился снова в дом Бекмурад-бая. Следом за ним потянулись те, кто недавно угощался пловом.

— Проходи, Худайберды-ага, — радушно пригласил Бекмурад-бай. — Проходи, не стесняйся.

— Здесь присяду! — пробормотал Худайберды-ага, останавливаясь у порога.

Бекмурад-бай возразил:

— На ковёр проходи, там место есть. Ты здесь как равный находишься.

Смущённый Худайберды-ага прошёл на указанное ему место. Перед ним поставили пиалу с чаем такой изумительно янтарной заварки, какого он никогда за свою жизнь даже не видел, не то, чтобы попробовать.

Бекмурад-бай тоже уселся, поправил под собой халат, чуть усмехнулся в усы.

— Мне поручили возглавить нашу группу. Но я хочу передать главенство Худайберды-ага. Что вы на это скажете, уважаемые?

— Вполне подходит.

— Худайберды-ага справится с любым делом! — засмеялись сидящие.

А сам Худайберды-ага, чувствующий себя очень неловко среди аульных богатеев, покорно сказал:

— Что ж, можно и это.

Гости снова засмеялись, явно потешаясь над стариком.

— Ладно, люди, — Бекмурад-бай не хотел, чтобы какая-нибудь случайность нарушила так хорошо задуманное дело, — ладно, не надо нам никого в предводители. Мы — честно, обманывать друг друга не станем.

— Не станем, — согласился Худайберды-ага,

— Из всей нашей группы, — продолжал Бекмурад-бай, — здесь только я и Худайберды-ага. Поэтому нам сразу надо договориться, по какому условию мы будем бросать жребий.

— Правильно, — одобрили сидящие, — сначала надо договориться, а потом — решать.

— Я предлагаю три условия. Первое: чей жребий выпадет, тот без разговоров идёт на трудовую повинность, приняв на прощание только пожелание благополучного возвращения.

— Так! — закивали гости.

— Второе условие: оставшиеся в группе собирают уходящему деньги в сумме, равной половине той, которая необходима для найма постороннего человека.

— Так!

— Третье условие: мы всей группой собираем деньги поровну и нанимаем какого либо постороннего человека. Выбирай из этих условий какое тебе больше по душе, Худайберды-ага. Для меня каждое — всё равно, что конское ухо, безразлично, я с любым соглашусь и за всех отсутствующих отвечаю. Так я говорю, люди?

— Правильно говоришь!

— Ты нас просто порадовал своим умом.

— Кто придумал бы столько мудрых условий!

— Вон на улице шумят, никак к соглашению не придут. Как бы за ножи не взялись.

— А всё потому, что никто умного совета им дать не может. Один — в свою, сторону тянет, другой — в свою, третий, — в третью сторону.

— Думай, Худайберды, хорошие условия предложил Бекмурад-бай. Соглашайся на третье условие.

— Нет, — сказал Худайберды-ага, — лучше бросим жребий по второму.

— Очень хорошо, — согласился Бекмурад-бай. — Давай теперь уточним, сколько нужно собирать денег. Люди нанимаются и за две с половиной тысячи, и за тысячу пятьсот — по-разному. Мы поставим две тысячи четыреста. Половина — тысяча двести. На каждого из оставшихся приходится по триста рублей. Если своё имя вытянул, плати триста рублей и спокойно иди домой. Ни арчин, ни чиновник тебя тревожить не станут из-за трудовой повинности. А если в шапке останется твой жребий, тогда получи свои тысячу двести рублей и — благополучного возвращения! Согласен?

Раздались льстивые возгласы:

— Ай, хорошо Бекмурад-бай сказал!

— Всё сделал легко, как щепочку переломил.

— У Бекмурад-бая вообще не бывает пустых слов?

— Пишите, чиновник-ага, — сказал арчин, — всех, кто в эту группу входит, на одинаковых бумажках запишите, чтоб недовольства не было.

Чиновник написал пять одинаковых бумажек, их бросили в чей-то тельпек.

— Перемешайте! — сказал Бекмурад-бай. — Хорошо перемешайте, чтобы всё было по правилам, никто не обижался бы.

— Может мальчишку с улицы позвать? предложил кто-то.

— Зачем мальчишку?

— Чтоб без обмана жребий тянуть.

— Можно и позвать.

— Не надо звать, никто обманывать не собирается!

— Пусть сам Худайберды-ага тянет.

— Самому нельзя! Пусть — арчин.

— Хов, давай арчину, он — лицо незаинтересованное.

— Тащи, арчин!

Арчин вытащил из тельпека одну бумажку, подал её чиновнику. Тот развернул, прочёл:

— Аманмурад!

— Вот второй жребий, читайте, кому счастье.

— Сапар!

Арчин вытащил третью бумажку.

— Ковус! — прочитал чиновник и бросил её к первым двум.

Сидящие сочувственно зацокали языками: в шапке остались только два жребия — Бекмурад-бая и Худайберды-ага.

— Ай, Бекмурад-бай, твоя бумажка останется!

— Бери свою тысячу рублей и отправляйся на повинность!

— Ну, арчин, чьё счастье улыбнётся!

— Бекмурад-баю ехать придётся!

Бекмурад-бай скупо улыбнулся:

— Кажется, так и будет.

Арчин встряхнул тельпек, зажмурился, демонстрируя своё полное беспристрастие, и вытащил четвёртую бумажку. Зрители затаили дыхание.

— Бекмурад-бай!

Все взоры обратились на Худайберды-ага. Вели-бай выпятил губы, но встретился глазами с остерегающим взглядом Бекмурад-бая и только вздохнул, ничего не сказал.

Арчин повертел в руке оставшуюся бумажку, сокрушённо покачал головой:

— Не повезло тебе, Худайберды-ага. Надо же такому случиться, чтобы на последней бумажке было написано твоё имя! Вай-вах, не повезло!..

Он протянул бумажку сидящему рядом. Тот посмотрел на неё, вздохнул:

— Жребий чёрного счастья!

И передал её следующему.

Бумажка пошла по рукам. Все смотрели на неё, вздыхали, поминали недобрую судьбу, ссылались на волю аллаха. Но никто из присутствующих не знал грамоты, никто не мог удивиться и воскликнуть: «Позвольте, да ведь здесь имя Бекмурад-бая написано!». Впрочем, грамотный не сказал бы тоже: здесь сидели друзья и единомышленники бая, а не бедного дайханина.

У коня — живот, у пса — нос

Поднявшись со своего почётного места, Худайберды-ага, как оплёванный, вышел на улицу.

— Позвали тебя, дурака: «Проходи, проходи!», а ты и обрадовался, расселся на ковровой подстилке! — бормотал он себе под нос. — Аллах унижает гордых и не даёт им свершения желании. Надо было сесть прямо на полу, у двери, тогда, может быть, и не остался бы жребий в шапке…

Темнело. Обычное спокойствие вечернего аула нарушали крики людей, которые всё ещё не могли придти к соглашению при жеребьёвке. Худайберды-ага не слышал этих криков, занятый собственными невзгодами. Он не замечал встречающихся людей, не отвечал на приветствия, и люди не обижались: они понимали, что на человека свалилась беда.

Увидев его потемневшее лицо, жена привычным движением поднесла к глазам конец головного платка.

— Неужто нам, отец?.. Неужели судьба никогда не смилостивится над нами?..

— Не плачь, мать моих сыновей, — сказал Худайберды-ага, присаживаясь на старую, вытертую кошму.

— Когда вода идёт через край, плотину не достраивают. Слезами беде не поможешь.

— С кем ты тянул жребий?

— С Бекмурад-баем.

— А остальные кто?