Минуты будничных озарений - Франческо Пикколо

Мечтающий открыть лавочку на тропическом острове не представляет себе, что его ждет: другие купаются в тропическом море, а тот, кто осуществил свою мечту, сидит взаперти в своей лавочке, вынужденный работать.

Служащий телефонной компании звонит мне с супервыгодным предложением, и его коллега, которому я позвонил, чтобы подтвердить свое согласие, говорит мне, чтобы я не соглашался, потому что это мошенничество.

Каждый год примерно в феврале-марте учителя средних школ начинают готовить очередные экзамены, используя задания, предлагаемые в предыдущие годы. Несколько лет назад в их числе было упражнение, основанное на моем рассказе.

Первым человеком, позвонившим мне, был мой друг из Казерты, который сказал: «Мой сын только что вышел из школы и сказал, что был текст твоего рассказа». И я, и этот мой друг, два невежды, подумали, что не случайно рассказ использовали в моем родном городе, и решили, что, быть может, в каждом городе давали рассказ писателя родом из этого города. Однако в тот день мне позвонили друзья из разных частей Италии, потому как узнали от своих детей, что на экзамене был мой рассказ. Это была минута славы, разумеется, меньшей по сравнению с темой из Мандзони или Пиранделло в программе экзамена на аттестат зрелости.

Поскольку в феврале-марте учителя используют для подготовки к экзаменам задания предыдущих лет, теперь каждый год в это время дети друзей говорят: «Я делал упражнение по рассказу Франческо». И их родители звонят мне с поздравлениями.

Теперь каждый год я знаю, что настает время очередного экзамена. Его сдавала и моя дочка несколько лет назад, и скоро будет сдавать мой сын. И им тоже друзья или школьные товарищи говорят ближе к февралю и марту: «Ты знаешь, что мой брат делал в школе задание, в котором был рассказ твоего отца?» И моим детям сначала было любопытно, а теперь они говорят скучными голосами: «Да, конечно, знаю».

Годы идут, появляются задания для очередных экзаменов, и они больше не несут минут славы, а напоминают мне о старении, потому что мне звонят все более молодые люди, которые говорят, что их дети оканчивают среднюю школу и будут сдавать экзамен. И я понимаю, что скоро умру.

Гул начинается ровно в ту секунду, когда ребенок появляется на свет. Гул слабый, непрерывный, настолько непрерывный, что кажется, никогда не кончится. Сначала ты ходишь вокруг и смотришь, что производит этот гул, напрягаешь слух, беспокоишься, но новое и не совсем понятное счастье, что ты стал отцом, отвлекает тебя. Ты смеешься, ешь, расплываешься в улыбке, разговариваешь, отвечаешь на поздравительные сообщения и, что хуже, рассылаешь веером фотографии своего сына, которому от роду три минуты сорок две секунды, и при этом все время спрашиваешь себя, откуда исходит этот гул и что он означает.

Это чувство неотвратимости, и оно воплощается в повседневную жизнь этим гулом, который не покинет тебя никогда.

Это стопроцентный конец твоей сосредоточенности на том, чем ты хотел бы заниматься. Это помеха твоим мыслям, твоим чувствам. Ограничение твоих способностей. Ничего подобного не было раньше, когда голова умела всецело погрузиться в мысль. И возврата к прошлому нет.

Вот что делает гул. Заставляет тебя читать, говорить, смотреть, думать, любить, страдать. Что- то застряло у тебя в голове. Это не ты, а другое человеческое существо, которым ты не можешь не заниматься. Даже когда ты им не занимаешься, им занимается голова. В любом месте, где бы ты ни находился, чем бы ни занимался, ты должен знать, где и что делает это другое человеческое существо, или хотя бы знать, что ему ничто не угрожает. Ты живешь в некоем месте и не можешь жить только там, но мысленно переносишься в то место, где находится в эту минуту этот другой.

Одни находят этот гул очень красивым, другие считают его гулом и только, третьи на некоторое время хотели бы избавиться от него, но очень быстро понимают, что не смогут, что должны всегда держать его в голове таким, как есть.

Это гул того, кто должен одеваться, спать, завтракать, узнавать, ходить, и им должен заниматься ты. Заниматься тем, кто появился и уже никуда не денется.

Не имеет значения, что происходят трагедии или мелкие события, в голове каждого из нас с этой минуты и впредь будет этот гул. Большой плюс – и наше спасение – в том, что, как и всё, происходящее непрерывно, в один прекрасный момент этот гул становится нашей жизнью, и мы сначала к нему привыкаем, а потом нам удается и вовсе его не замечать. И нам кажется, будто все, что мы делаем, думаем, наши планы и наши желания вновь обрели концентрацию. Но даже если сейчас у нас получается не слышать его, гул существует. Мы больше не думаем о нем, но он есть. Верно и то, что мы не помним уже, какой была жизнь и наша голова без этого гула.

Я поехал в аэропорт встречать дочку, которая была полтора месяца в Перу, волонтерствуя в городке, затерянном в Андах, в двадцати часах езды автобусом от Лимы. Все говорили мне: «Но какой хороший опыт». Я, в свою очередь, был не уверен, что это хороший опыт, по крайней мере до того момента, как она снова предстала передо мной. Только позже я подумал, что это был хороший опыт. Но в те полтора месяца я думал только о том, как я буду добираться до этого городка, если дочка позвонит мне и скажет: «Ты должен приехать, мне нужна твоя помощь». И полтора месяца я держал мобильник на тумбочке с максимальной громкостью звука и понял, что люди по ночам вовсю шлют сообщения и мейлы и вспоминают, что должны написать тебе почти всегда около трех часов ночи. В общем, дочка мне не позвонила и в один прекрасный день вернулась. Когда она вышла в зал прибытия, мы, растроганные, долго обнимались. Она стояла передо мной, и я сказал ей: «Какой хороший опыт ты получила!»

Потом весь день она рассказывала мне о том, что случилось за эти полтора месяца, обо всем, что она делала, и обо всех людях, с которыми она познакомилась.

Среди прочего я узнал, что и для Перу существует проблема иммиграции, и даже для городка, затерянного в Андах. Венесульцы бегут со своих земель из-за того, что страна стремительно скатывается в нищету, многие из них переходят границу с Перу. И некоторые из них оказались в этом городке. Моя дочка подружилась с двумя молодыми