Лживая правда - Виктор Метос

– Привет, Дилан, вы отлично выглядите.

– Спасибо. Как спалось?

– Отлично. Перед сном я читал «Чарли и шоколадная фабрика». Вы ее ч-ч-читали?

– Читал. Хорошая книга.

Арло кивнул:

– Я много раз читал в детстве, и она всегда была для меня отдушиной.

Дилан внимательно посмотрел на него. Иногда Арло казался разумным, понимающим происходящее, а иногда производил впечатление ребенка, заключенного в теле взрослого мужчины.

– Все готовы начинать? – спросил судья Хэмилтон.

Услышав за спиной шум, Дилан обернулся и увидел, как Холли Фоллоуз поспешно покидает зал.

Он снова повернулся к Арло:

– Два дня назад в одном из охотничьих домиков в Каньоне Койота мы нашли кое-что, Арло, и мне бы хотелось поговорить с вами об этом.

– Что?

– Не будем говорить здесь. Я вас навещу.

– Обвинение готово, ваша честь, – сказала Келли.

– Защита тоже, ваша честь, – сказала Лили.

– Замечательно. В таком случае начинаем слушания по делу «Штат Невада против Арло У. Уорда», дело номер два-ноль-один-четыре-семь-шесть-пять. Обвинение и защита, пожалуйста, назовите себя.

– Келли Уайтвулф и Джеймс Холден представляют обвинение.

– Дилан Астер, Мэдлин Исмера и Лилит Риччи представляют защиту.

– Первым делом нам нужно рассмотреть вопрос о ресницах, – сказал судья Хэмилтон. – Я изучил заявления, подготовленные обеими сторонами, и не нахожу убедительными доводы защиты относительно того, что якобы двадцать ресниц станут для обвиняемого ненужной жертвой. Следовательно, прений не будет. Я прямо сейчас подпишу запрос обвинения на изъятие образцов и приобщу его к делу.

Дилан переглянулся с Лили, и та пожала плечами; оба они ожидали именно этого.

Взглянув в объектив телекамеры, судья подписал запрос, после чего откинулся на спинку кресла.

– Миз Уайтвулф, предоставляю вам слово.

Глава 27

– Ваша честь, – начала Келли, вставая с места, – у меня здесь четырнадцать заявлений по форме одиннадцать-ноль-два, которые обвинение хотело бы представить вместо показаний свидетелей. Они обозначены как свидетельства обвинения с номерами с первого по четырнадцатый. – Она положила пачку документов на стол защиты, после чего спросила: – Я могу подойти к вам?

Дилан предвидел, что прокурор попытается представить вместо свидетелей заверенные показания, чтобы лишить его возможности устроить перекрестный допрос.

Прежде чем судья успел сказать хоть слово, Дилан вскочил на ноги.

– Ваша честь, мы возражаем против представления этих заявлений вместо показаний свидетелей. Обвинение пытается лишить нас возможности устроить перекрестный допрос свидетелей, тем самым создав для себя преимущество.

– В данном вопросе основополагающим является прецедент «Штат Невада против Геслера», ваша честь, который ясно дает понять, что штат может представлять на предварительных слушаниях заявления по форме одиннадцать-ноль-два. Возражения мистера Астера безосновательны, и мы просим суд предупредить его об…

– Обвинение действует недобросовестными методами, и мы, в свою очередь, просим предупредить…

– Стороны, будьте добры, подойдите ко мне.

Хэмилтон нажал кнопку, и из динамиков послышался статический белый шум[24]. Дилан и Келли подошли к судье. Его стол находился на возвышении, и им пришлось задирать головы, словно на огромную статую.

– В моем суде дело так вестись не будет. Я понимаю раж обеих сторон, дело эмоциональное, но я требую соблюдать в этом зале приличия. Если кого-либо из вас это не устраивает, пожалуйста, откажитесь от дела, потому что если такое будет продолжаться и дальше, я вынесу постановление о неуважении к суду.

Бросив на Дилана злобный взгляд, Келли сказала:

– Приношу свои извинения, ваша честь.

– Ваша честь, простите, – сказал Дилан.

– Я рад, что вы так быстро меня поняли. А теперь продолжаем для протокола.

Дилан вернулся за стол защиты, а Келли – за стол обвинения. Адвокат бросил взгляд на Арло: тот рисовал пейзажи на листе бумаги.

– Стенограмма продолжается. Суд нашел, что обвинение может представить заявления по форме одиннадцать-ноль-два, как на то было указано в деле «Невада против Геслера». Я зачитаю для протокола заверенные показания номер один.

Эта часть предварительных слушаний, когда судья зачитывает показания для протокола, к счастью, случается лишь изредка, поскольку судьи обыкновенно заранее знакомятся с показаниями и делают выводы. Сейчас судья Хэмилтон поступал так исключительно ради телевидения.

Однако прежде чем судья смог начать, Дилан сказал:

– Ваша честь, мы можем снова подойти к вам?

Хэмилтон не скрывал своего недовольства, однако он сказал:

– Разумеется.

Как только судья опять включил статический шум, Дилан сказал:

– Ваша честь, я считаю, что зачитывание этих заявлений в присутствии средств массовой информации создаст предубеждение против моего клиента. Самые яркие моменты попадут в вечерние выпуски новостей, что повлияет на беспристрастность присяжных. Я прошу суд прочитать показания не в ходе заседания и вынести заключение.

– Показания в любом случае попадут в протоколы, – нахмурилась Келли.

– Журналист, делающий из них выжимку, и судья, дословно зачитывающий их перед телекамерами, – это совершенно разные вещи. Вы – человек, облеченный властью, ваша честь. Потенциальные присяжные придадут большее значение показаниям следователя, если услышат, как вы лично их зачитываете, чем если сами прочитают их в интернете.

Хэмилтон задумался, похлопывая стопкой бумаг по столу.

– Я считаю, что важно получить полную информацию. И зачитаю показания. Но я также отмечу ваше возражение в протоколе – на тот случай, если вы будете подавать апелляцию.

* * *

После того как судья Хэмилтон зачитал показания – Арло при этом задремал, и Дилану пришлось дергать его за руку, чтобы разбудить, – он спросил у прокуроров, есть ли у них еще что-нибудь. Келли ответила, что нет, и тогда Лили встала и сказала:

– Ваша честь, защита хотела бы пригласить для дачи показаний Холли Фоллоуз.

– Ваша честь! – вскочила Келли. – Мы протестуем против того, чтобы защита вызывала в суд эту свидетельницу, а также всех остальных свидетелей, кому были вручены повестки. Мы составили несколько ходатайств, но, разумеется, у нас не было времени, чтобы подготовить все необходимые документы, поскольку мистер Астер решил принудить нас…

– Я возражаю против использования слова «принудить», – вмешалась Лили.

– О, да сядьте же! – воскликнула Келли, сверкнув на нее глазами.

– Миз Уайтвулф, – ощетинился Хэмилтон, – как насчет того, если в своем зале я буду говорить людям, когда им садиться?

– Да, конечно, – поспешно согласилась Келли, опустив взгляд на стол. – Приношу свои извинения.

Она была в ярости, и это заставляло ее вести себя опрометчиво. Дилану захотелось узнать, как сильно ему удастся вывести ее из себя в присутствии присяжных. Каждый представитель обвинения и защиты ведет себя перед присяжными подчеркнуто сдержанно, особенно если в зале присутствуют его родственники. Но гнев или раздражение не позволяют многим из них продолжать играть эту роль.

Келли откашлялась.

– Мы предоставили суду показания миз Фоллоуз и показания всех значимых свидетелей, поэтому они сегодня не дадут суду ничего нового. Я также хочу еще раз отметить то, что защита разослала повестки в суд накануне этого заседания, не дав обвинению времени отреагировать надлежащим образом и подать ходатайства в связи с нарушениями пунктов четыре и семь правил. Это было сделано со злым умыслом и заслуживает соответствующей оценки.

– Дело Геслера не отобрало у нас право вызывать свидетелей, ваша честь, – сказала Лили. – А в кодексе говорится только, что повестки должны быть разосланы в пятидневный срок или, по усмотрению суда, в «разумные сроки».

– Вы считаете, за одну ночь – это «разумные сроки»? – с жаром возразила Келли. – Вы сделали это умышленно, чтобы вывести из себя свидетелей.

– Миз Риччи, – взглянув на экран компьютера, сказал Хэмилтон, – вы вызвали в суд всех тюремщиков, приносивших мистеру Уорду еду, пока он находился в заключении, всех следователей управления шерифа, сотрудников правоохранительных органов, находившихся во всех зданиях, в которых содержался мистер Уорд. Список продолжается долго и всего насчитывает восемьдесят четыре фамилии. Восемьдесят четыре свидетеля происшествия, при котором присутствовал всего один свидетель. Лишь девять сотрудников правоохранительных органов имели непосредственное отношение к делу. Не может быть, чтобы восемьдесят четыре человека