Рассвет - Стефани Майер

Эдвард смотрел на меня ничего не понимающим растерянным взглядом.

— П-прости! — выдавила я.

Он притянул меня к себе, прижимая к холодной мраморной груди.

— Не могу, Белла, нельзя! — взвыл он как подраненный.

— Пожалуйста! — умоляла я, уткнувшись носом в его грудь. — Эдвард, прошу тебя!

Может, он не смог больше выносить моих слез, может, его смутила внезапность атаки, а может, у него, как и у меня, больше не было сил бороться с желанием. Он отыскал мои губы и закрыл их страстным поцелуем, простонав от бессилия.

И мы продолжили с того места, где прервался мой сон.

Проснувшись утром, я лежала не шевелясь, стараясь дышать как можно ровнее. Глаза открывать было страшно.

Моя голова покоилась на груди у Эдварда, который тоже лежал не шевелясь и не касаясь меня руками. Плохой знак. Как же страшно показать, что я уже не сплю, и выдержать возможный гнев — неважно на кого обрушенный, на меня или на него самого…

Я глянула сквозь прикрытые ресницы. Эдвард лежал на спине, закинув руки за голову, уставившись в темный потолок. Приподнявшись на локте, я заглянула ему в лицо. Оно было совершенно бесстрастным.

— Мне бежать в укрытие? — робко поинтересовалась я.

— Немедленно! — подтвердил он, поворачиваясь ко мне с ехидной улыбкой.

Я облегченно вздохнула.

— Прости! Ни в коем случае не хотела… Не знаю, что на меня нашло ночью. — Я помотала головой, вспомнив беспричинные слезы и глубокое горе.

— Ты так и не рассказала, что тебе снилось.

— Не рассказала. Зато показала. — У меня вырвался нервный смешок.

— О… — Эдвард заморгал. — Вот как. Надо же.

— Это был замечательный сон! — Эдвард не отвечал, поэтому, выждав несколько секунд, я решилась: — Ты меня простил?

— Еще думаю.

Я села в кровати, оглядывая себя. В этот раз никаких перьев. Однако перед глазами тут же все поплыло, и я откинулась обратно на подушки.

— Ой! Голова закружилась.

Эдвард моментально обнял меня.

— Ты долго спала. Двенадцать часов.

— Двенадцать? — Странно.

Я поспешно — и как можно незаметнее — осмотрела себя. Все в порядке. Синяки на руках старые, желтеющие. Попробуем потянуться. Тоже нормально. Даже лучше, чем нормально.

— Инвентаризация пройдена?

Я смущенно кивнула.

— И подушки вроде не погибли.

— Подушки — нет. А вот твоя… м-м… пижама — увы, да. — Эдвард кивком показал на лоскутки черного кружева, раскиданные по шелковым простыням у изножия кровати.

— Какое несчастье! Она мне нравилась.

— Мне тоже.

— Еще жертвы есть? — робко поинтересовалась я.

— Придется купить Эсми новую кровать, — оглядываясь через плечо, признался Эдвард. Я повернула голову и наткнулась взглядом на жуткие царапины, избороздившие спинку.

— Хм, — нахмурилась я. — Странно, что я не слышала.

— Ты отличаешься поразительной невнимательностью, когда чем-то увлечена.

— Да, я слегка увлеклась. — Щеки от смущения стали пунцовыми.

Эдвард коснулся моей пылающей щеки и вздохнул.

— Румянца мне будет очень не хватать.

Я вглядывалась в его лицо, опасаясь найти признаки сожаления или недовольства. Но оно было спокойным и непроницаемым.

— А ты как себя чувствуешь?

Эдвард рассмеялся.

— Что смешного?

— У тебя такой виноватый вид — будто преступление совершила.

— Примерно… — пробормотала я.

— Подумаешь, соблазнила собственного не особо сопротивлявшегося мужа. Тоже мне криминал.

Ишь ты, подкалывает.

Щеки запылали сильнее.

— «Соблазнить» подразумевает некоторый умысел.

— Положим, я неточно выразился, — уступил Эдвард.

— Ты не сердишься?

— Не сержусь… — ответил он с грустной улыбкой.

— Почему?

— Ну, во-первых, на этот раз обошлось без увечий. Я нашел способ контролировать избыток эмоций, перенаправив его в другое русло. — Он покосился на поцарапанную спинку кровати. — Наверное, потому что я уже знал, чего ждать.

Я улыбнулась:

— Вот видишь! Говорила же, главное — побольше практики.

Эдвард покачал головой.

Тут у меня в желудке заурчало.

— Человекам пора завтракать! — рассмеялся Эдвард.

— Пожалуй, — кивнула я, спрыгивая с кровати. И тут же зашаталась от резкого движения, как пьяная. Спасибо Эдварду, подхватил — иначе врезалась бы в комод.

— Ты что это?

— Если в следующей жизни останусь такой же неуклюжей, потребую компенсацию за моральный ущерб.

Завтрак готовила я — простую яичницу, на кулинарные изыски терпения бы не хватило. Не дожидаясь пока дожарится, я перевернула ее на тарелку.

— И давно ты стала есть яичницу подрумяненной стороной вверх? — поинтересовался Эдвард.

— Только что.

— А ты в курсе, сколько яиц съела за эту неделю? — Он вытащил из-под раковины мусорную корзину, полную голубых упаковок.

— Надо же… — удивилась я, проглатывая обжигающий кусок. — Это у меня на острове аппетит разыгрался. — А еще сны странные снятся и равновесие ни к черту. — Но мне здесь нравится. Правда, нам, наверное, все равно скоро ехать, если не хотим опоздать к началу семестра в Дартмуте? Ух! Еще ведь жилье надо найти и все такое.

Эдвард присел рядом.

— С колледжем можешь больше не притворяться. Ты ведь своего добилась? А уговор мы не заключали, так что никаких обязательств.

Я возмущенно засопела.

— Все по-честному, Эдвард! В отличие от некоторых я не строю целыми днями хитроумные планы. «Как бы так поинтереснее вымотать Беллу?» — передразнила я. Эдвард рассмеялся. — Мне правда нужно еще капельку побыть человеком. — Я пробежалась пальцами по его обнаженной груди. — Мне пока мало.

— Ради этого? — Кинув на меня недоуменный взгляд, Эдвард перехватил подбирающуюся к его животу руку. — То есть дело только в сексе? — Он усмехнулся. — Мог бы и раньше догадаться. Разом прекратил бы кучу споров.

— Наверное, — рассмеялась я.

— В тебе столько человеческого, — повторил Эдвард уже когда-то сказанное.

— Знаю.

— Значит, едем в Дартмут?

— Не бойся, я на первой же сессии вылечу…

— Я тебя подтяну. — Улыбка стала шире. — А в колледже тебе понравится.

— Думаешь, еще не поздно искать жилье?

Эдвард виновато улыбнулся.

— У нас там вроде как есть дом… На всякий случай.

— Ты купил дом?!

— Недвижимость — оптимальное вложение средств.

Вот значит как.

— Тогда едем.

— Только сперва узнаю, можно ли не возвращать пока машину «до»…