Почти как в Мексике - Елена Александровна Кралькина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не ревнуй, домуправша для меня – ноль! – пока Вероника не начала возмущаться и протестовать против того, что она его ревнует, Максим быстро поцеловал ее в губы.
Сначала Вероника изо всех сил сжимала губы, а потом ничего, ответила на поцелуй, даже со страстью. Максим подхватил свою судьбу на руки.
– Куда ты меня тащишь?
– Как куда? К себе. Я имею твердое намерение посягнуть на твою девичью честь…
23
Вероника лежала рядом с Максимом и прилагала титанические усилия, чтобы не заснуть. Она была счастлива, счастлива так, как никогда не была раньше счастлива в своей жизни. Жизнь научила ее, что ничто хорошее у нее надолго не задерживается, поэтому Вероника хотела прочувствовать и запомнить каждое мгновение, что была рядом с Максимом. Он был таким теплым и желанным. Вероника уткнулась Максиму в плечо… и все-таки задремала. Проснулась она оттого, что Максим сел на кровати. «Вот и все, сказке конец», – промелькнуло у Вероники в голове.
– Ты что? Уходишь?
– Знаешь, мне приснился сон, что я не ужинал. Проснулся голодный как волк. Может, пойдем поедим? Холодильник полный.
– Слушай, а у нас что-нибудь свое из еды есть?
– Что значит свое? Все, что в холодильнике – все наше. Тебе надо бороться с комплексами. Я тебе уже говорил, что Зуев не монстр и не злодей. Он обыкновенный мужик. Такой же, как очень многие, которые бросают своих детей. Большинство о детях и не вспоминают, а Зуев о тебе помнил, привез вкусности, хотел сделать тебе приятное.
Вероника спустилась вниз и ахнула.
– Ты подумай, я не закрыла сейф и оставила ожерелье на столе. У меня что совсем крыша поехала из-за этого Зуева?
– Расслабься, Зуев здесь совсем не при чем, здесь другое. У Пастернака вроде есть стихи про соблазн, ты – гуманитарий, должна знать. Вот этот самый соблазн во всем и виноват.
– «И жар соблазна вздымал, как Ангел, два крыла крестообразно», – процитировала Вероника и покраснела.
– Вот-вот, именно. Я и говорю, что жар соблазна виноват. Черные лысые женщины оказались очень соблазнительными.
– Не обзывайся!
– Я не обзываюсь, а говорю истинную правду. Пойдем ужинать, а то я сейчас упаду и умру от голода. Входная дверь заперта, ничего не случится, если сейф постоит еще полчаса открытым.
Вероника послушно пошла вслед за Максимом на кухню. Зачем только Максим вспомнил про стихи! Совершенно не к месту девушке вспомнились строки Есенина:
Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь, —
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.
Неужели Максим именно так относится к ней и к тому, что у них произошло? Веронике стало очень грустно. Максим это заметил.
– Слушай, у тебя что голова разболелась? У меня есть хорошее лекарство. Принести?
– Максим, ты совершенно не должен так обо мне заботиться, ты мне ничего не должен.
– Знаешь, между должен заботиться и хочу заботиться – огромная разница. Так вот, я хочу о тебе заботиться, и вовсе не потому, что меня об этом попросил Петр Константинович. Я хочу о тебе заботиться, потому что я тебя люблю. Влюбился в тебя еще мальчишкой. Запомни это! Между прочим, я считаю, что это ты мне кое-что должна.
Вероника похолодела, вот оно – теперь все понятно, у Максима к ней меркантильный интерес.
– Что ты хочешь? Ожерелье? Оно и так твое.
– На кой хрен мне твое ожерелье! Считай, что я тебе его подарил. Пожалуй, если бы у меня был хвост, тогда я еще мог бы куда-то его приспособить. Представляешь – я подхожу к тебе, виляю хвостом, а ожерелье сверкает всеми цветами радуги… Класс!
– Не насмешничай, говори серьезно! Что тебе надо? Потаповский дом или папину квартиру?
– Какая ты, все хочешь монетизировать. Успокойся, ничего такого мне не надо. Ты… должна… родить… мне… дочку, – последнее предложение Максим произнес с большими перерывами между словами.
– Что??? – У Вероники полились слезы из глаз. Она давно похоронила свою мечту о детях. Сильно надеялась, что забеременеет от Ромки, ради этого и жить с ним согласилась, но не получилось. – Знаешь, за последние сто лет как минимум у Потаповых девочки не рождались, только мальчики.
– Сын – это тоже хорошо, только, если не будет дочки, которая будет выгуливать ожерелье, придется это делать тебе. Ты на нашу свадьбу ожерелье наденешь?
– Надену, только не это, а настоящее, если ты его найдешь. Ты ведь уже придумал, где его искать. Я права?
– Черт его знает, кое-какие мыслишки есть, но у каждого человека есть право на ошибку. Могу и опростоволоситься. Ты поела? Пойдем запирать сейф и спать.
Если Вероника вспоминала про стихи, то, как правило, они начинали лезть к ней в голову к месту и не к месту. Уже когда девушка легла в постель, вдруг вспомнились строки Гумилева:
От звёзд слетает тишина,
Блестит луна – твоё запястье,
И мне опять во сне дана
Обетованная страна –
Давно оплаканное счастье.
Вероника улыбнулась самой себе, прижалась к Максиму и сразу заснула.
24
Утром Максим проснулся и не нашел Вероники рядом с собой. Неужели эта царевна Несмеяна опять на что-то обиделась? Он поскорее оделся и вприпрыжку спустился вниз. Вероника колдовала на кухне. Она нажарила стопку блинов, красиво сервировала стол и уже варила кофе.
– Хорошо, что ты встал, а то я уже тебя будить собралась. Мне сегодня на работу, через сорок минут должен прийти Володя. Садись есть, я блины напекла, они хорошо с икрой идут. У меня уже слюнки текут!
– У меня слюнки текут, но не от блинов… Я вообще-то имел немного другие планы на утро, но что поделаешь, буду довольствоваться блинами. Аромат восхитительный! – Максим подошел и поцеловал Веронику.
– Ты что на работу вышла?
– Нет, просто сейчас сезон отпусков, и меня попросили заменить одну экскурсоводшу. Сегодня я занята, а потом все – увольняюсь!
– Что собираешься делать?
– Поеду в Москву, я хочу в архиве поработать. До вчерашнего дня хотела сдать папину квартиру и снять однокомнатную. Денег на жизнь мне должно хватить.
– Зачем снимать квартиру? Будем жить у меня. Я разленюсь, все домашние дела переложу на женушку. Блины будем есть каждые выходные.
