Полнота человеческой жизни - Джон Пауэлл

Ниже приводится выдержка из моего собственного дневника, который я пробовал вести. Она имеет определенную иллюстративную ценность.

"Сегодня вечером, когда я уже заканчивал свою лекцию, меня неожиданно прервали громким голосом и вопросом. Я мог различить нотки раздражения и гнева в словах говорившего. Задав свой вопрос, он уже собрался уходить, но потом все же решил остаться. Такое случилось со мной впервые за все время моих выступлений. Я заволновался, рассердился и неожиданно почувствовал себя настроенным очень воинственно. Я уже не сообразовывался с ситуацией. Победа или поражение. Риск потерять хоть что-то вызывал во мне ярость. Адреналин. Вспышка чувств. Я никак не мог толком кончить свою речь. Конец тем не менее был впечатляющим, хотя все же мог бы стать и другим. Кто теперь знает? Затем последовали и другие вопросы. Некоторые из них были неопределенными, но недружелюбными. Я к этому не привык. Я почти всегда получал поздравления и овации. Похолодел от неудачи. К тому же я считаю, что у меня большие способности к публичным выступлениям. Впоследствии, когда адреналин прекратил свое действие, я почувствовал себя как мальчишка, разбивший палец на ноге: он ранен слишком сильно, чтобы смеяться, но я слишком взросл, чтобы плакать. Уныние. Боль. Досада. Поставлены под сомнение я сам, мой разум, доверие к тому, как я себя держал на выступлении. Я нуждался в друге, в беседе с ним обо всем случившемся. Из-за этих гнетущих эмоций я не мог заснуть. Разу меется, завтра все мучения пройдут, хотя останутся в памяти, как и досада. Я, конечно, рад, что за двадцать четыре часа У меня прекращаются негативные эмоции. Через сутки все это уже не будет вызывать боль. Но что же сидит во мне? Почему я так ненавижу неудачу? Действительно ли на этот раз была неудача? Действительно ли я

говорил о деле, в которое верю всем сердцем, или я защищал гордыню? Или было то и другое вместе?"

Наверное, я играю роль человека, доверяющего себе намного больше, чем это имеет место на самом деле. Это мое воображаемое "я". Это его работа. "Настоящее я" такого не делает. Парень, перебивший меня, в сущности, просто невоспитан. У него, должно быть, свои проблемы. Почему же вместо гнева у меня не возникло сочувствия и желания простить? Очевидно, я был настроен на то, чтобы всех их покорить. Успех и чувство собственного достоинства, должно быть, срослись в моем представлении. В таком случае неудача подрывает мое чувство собственного достоинства. Завтра вся муть осядет, и я смогу все увидеть яснее. Я знаю, что где-то во мне сидит какое-то заблуждение. Я хочу его найти. Может быть, я его уже и нашел. Может быть, ответ уже заключен в том, что я здесь написал. Когда я это впоследствии перечитаю, я, возможно, буду знать это наверняка. Если я действительно в жизни чему-то учусь, в конце концов я буду рад всему случившемуся. Пусть так и будет.

Наутро после размышлений: Мое чувство собственного достоинства подвергается угрозе при любой враждебной критике. Когда меня критикуют, я все еще не различаю, является ли данная проблема моей или же проблемой критика. Я считаю, что люди ответственны за все, что они делают и говорят. Я оставляю слишком мало места для учета невежества и внутренних импульсов, которым люди не могут оказывать сопротивление. Критику я воспринимаю, как направленную лично против меня. Атакуется моя личность, а не мои мнения. В моем представлении странным образом отождествляется моя личность и мои мнения.

Я настойчиво рекомендую вести такой дневник ежедневно, но особенно в те дни, когда наши чувства особенно сильно задеты. Дневник должен быть сугубо личным, если мысль о том, чтобы показать его другу, сразу сокращает открытость и искренность. Но, конечно, намного лучше было бы посвящать друга в содержание этого дневника. В таких делах две головы всегда лучше, чем одна. Диалог — это способ внести свет в темные углы нашего сознания и понимания.

5. Время для размышлений в тишине. Те, кто пишет о неправильных представлениях, в общем единодушны в том, что к возникновению и последующей маскировке искажений в нашем видении приводит именно наличие той или иной формы "угрозы". Столкновение с угрозой обычно сужает видение. Коща нам угрожают, мы инстинктивно обороняемся, и это почти всегда означает, что мы будем исключать что-то из данного нам в опыте (избирательное невнимание). Этот новый опыт может вести нас к тому, чтобы переоценить наше видение, допустить, что в нем есть заблуждения. Он может призвать нас начать мыслить и действовать по-новому. Мы же склонны больше защищать свои позиции, чем воспринимать то, что нам дается.

Было бы идеально, если бы вы в конце каждого дня оставляли часть своего времени для расслабления, пересмотра и переоценки. Большинство из нас чрезмерно зажаты в тисках часов и календаря. Но бывают и такие отрезки времени, как поездка в транспорте, приготовление ко сну и его ожидание, выход в магазин и возвращение, время, когда мы ждем кого-то, кто задерживается, и т.д. В любое такое время угроза обычно минимальна и видение может расширяться, получая новые прозрения. Такие интервалы неоценимы для внутреннего возрастания к более полной жизни, все более наполняющейся внутренним миром.

6. Признаки внутреннего усилия при риске и перестройке. Несомненно, мы будем действовать в соответствии с прозрениями, если считаем, что они должны стать теми новыми привычками мышления, которые вытесняют старые заблуждения. Прозрения требуют большего, чем признания только на словах. Они требуют верности. Они нуждаются в сильной эмоциональной поддержке. Они должны внедриться в образ жизни человека. Новой истине нельзя по-настоящему научиться, пока не начнешь действовать в соответствии с ней. Это означает, что что-то должно измениться внутри нас, изогнуться по-другому и затрещать, — это и будет признаком внутреннего усилия и напряжения.

Например, предположим, что я думаю о себе как о "решающем мировые проблемы". Я считаю это своим призванием. Затем я прихожу к прозрению, что быть таким неразумно. Во-первых, это предполагает, что другие люди недостаточно взрослы или недостаточно умны, чтобы разрешить свои собственные проблемы. Во-вторых, если решить за другого его проблему, это будет содействовать лишь закреплению его нерешительности или незрелости, будет воспитывать в другом человеке преувеличенное чувство зависимости от дающего советы. И, наконец, решать чьи-то проблемы нереалистично в том смысле, что это — непомерно тяжелая ноша. Глупо разыгрывать роль Атланта, держащего на своих плечах весь мир.

Пусть ко мне придет зависимый и нерешительный человек в состоянии "хныкания" со своими вопросами:"Что же я должен делать? Пожалуйста, скажите мне". То, как я отреагирую, и станет настоящей проверкой, начал ли я сам менять и внутренне возрастать. Здесь-то и потребуется решимость действовать в соответствии с полученным прозрением, — выйти из старой колеи и прямо сказать этому человеку: "Я не знаю, что ты должен делать. А что ты думаешь об этом сам?" В учении и делании есть еще один аспект. Настоящее делание, очевидно, завершает процесс обучения. Однако оно и само оказывает обратное влияние на обучение. Делать — часто означает начать учиться. Предположим, например, что я твердо убежден в своей неспособности произнести публичную речь или же вернуть обратно плохой товар продавцу. Что же я должен делать? Преодолеть все трудности и сделать это! Да, просто сделать это. Я должен действовать наперекор своим страхам. Только действуя, я научусь тому, что я могу это сделать и тем самым покончу с еще одним своим заблуждением. Каждый день каждый из нас должен делать хоть чтото, в чем мы преодолеваем себя и выходим за свои рамки; мы должны одерживать небольшие победы над своими страхами, и эти победы расширят нам мир и жизнь. Таким путем мы постепенно научимся видеть и открывать в себе те неведомые и неожиданные способности, которые всегда были в нас, но никогда не использовались.

Есть ли такой человек, противоречить которому вы не можете решиться? Разве вы действительно никогда не кричали на другого? Способны ли вы выразить свое недовольство (разумеется, вежливо) власть имущему? Есть ли такие решения, которые вы никогда не сможете принять без одобрения со стороны других лиц? Есть ли у вас какой-то тайный и преследующий вас страх, который вы никогда

никому не открывали? Как только представится возможность, попробуйте просто так и поступить. Одержите над собой победу, расширьте свое видение и свой мир, выйдите в новую и более полную жизнь.

Я думаю, вы знаете, что по всем законам и расчетам аэродинамики шмель не имеет никакой возможности летать. С его слабыми крыльями и небольшим размахом он, по словам специалистов, просто не может оторвать от земли свое грузное тело. И, конечно, очень хорошо, что сами шмели ничего об этом не знают. Верить в ограниченность своих возможностей и не проверять, так ли это, означает получать именно по такой вере — пророчество будет само себя исполнять. До тех пор, пока вы думаете, что вы не можете, вы и не можете. Поэтому не позволяйте никому другому говорить вам, что вы не можете, а более всего не позволяйте этого себе. В действии научитесь способности делать. (Заметьте, я не имею в виду летать). Практикуйте неверие во всякую старую ложь и все старые искажения, в которых вы убеждали себя и которые не ставили под сомнение.