Операция «Прикрытие» - Степан Кулик

Казавшийся ночью таким мирным и уютным, притихший на время отдыха лес просыпался с приходом нового дня не звонким и благостным щебетаньем птиц, а едва сдерживаемым рычанием затаившихся в засаде «пантер», «тигров» и прочей бронированной, смертоносной «живности». Готовой растерзать, раздавить, уничтожить все живое и не немецкое… Но пока разведгруппа не обнаружена, совершенно бессильной. Словно медведь, яростно размахивающий лапами, в тщетной попытке отбиться от роя наседающих и жалящих лесных пчел.

Дождавшись благоприятного момента и перебежав на другую сторону дороги, разведчики вполне комфортно расположились на дневку в узком лесистом овраге. Укрывшись в неприметной пещерке, образовавшейся осыпавшимся грунтом из-под старого граба. Дерево росло на самом краю обрыва и, только благодаря мощным корням, глубоко и крепко вцепившимся в почву, удерживалось от падения.

— Разрешаю оправиться и позавтракать. Отдыхаем три часа. Телегин, Гусев — в боевое охранение. Кому невтерпеж, можно курить, — распорядился Корнеев и, увидев, как все штрафники дружно потянулись к карманам, специально для них уточнил: — Не толпитесь, парни. Курить по очереди или одну по кругу… Вряд ли нас сегодня до обеда кто потревожит, но наглеть не стоит. Фортуна благоволит смелым — но как истинная женщина презирает развязность и хамство.

Майор уселся на вещмешок, прислонился спиной к барельефному плетению корней и распустил шнуровку маскхалата, но капюшон снимать не стал. Свод пещерки от любого неловкого движения щедро осыпал людей легким песочно-земляным дождиком, а нет на марше хуже напасти, чем заполучить за шиворот горсть песка. Который потом будет натирать в самых неподходящих местах, а в лучшем случае переместится в сапоги.

— Держи, Коля. Подкрепись, — протянул Степаныч располовиненную банку тушенки.

— У меня же свой паек.

— Свой карман не тянет, — проворчал ординарец. — Ты командир, работаешь не только ногами, но и головой. Значит, и есть должен больше. И мне, старому, облегчение. А то, как мы с Андреем ни следили, Кузьмич все равно так расстарался, что, наверное, половину НЗ роты нам в вещмешки запихнул.

— Ох, и хитрый ты, Степаныч, — добродушно усмехнулся Корнеев. — Так и норовишь на чужом горбу выехать.

— Так ведь на чужом-то завсегда сподручнее было. Учись, пока я жив, тьфу-тьфу-тьфу…

— Тьфу… — эхом повторил за ним майор.

— Вы что, суеверны, товарищ майор? — возмутилась Гордеева. — Пожилому человеку я не удивляюсь, но вы же коммунист! А потакаете разному мракобесию, пережиткам царского режима. Поповским выдумкам, которые не что иное, как опиум для народа.

— Совершенно с тобой согласен, — серьезно кивнул Корнеев, украдкой подмигивая Степанычу. — Абсолютная отсталость и полуда на глазах прогрессивного человечества. Но если старательно отделить зерна от плевел, то среди примет можно обнаружить и крупицы практичной народной мудрости.

— К примеру? — ехидно поинтересовалась девушка, почувствовав себя в привычной обстановке.

В школе комсорг старших классов Ольга Гордеева охотно принимала участие во всех диспутах, начиная от «Есть ли жизнь на Марсе?» до «Что было раньше — курица или яйцо?» и прославилась умением ловко загонять в тупик своими едкими вопросами любого оппонента. Даже из учительского состава.

Корнеев взглянул на оживленно раскрасневшееся личико девушки, которая в предчувствии увлекательного спора совершенно позабыла о том, что находится во вражеском тылу, и решил ей подыграть.

— Легко… Вы же, милая Оленька, не станете оспаривать… — Корнеев сделал таинственное лицо и продолжил почти шепотом: — Что очень плохая примета: переходить улицу на красный свет?

— А еще хуже, — сделал зловещее лицо Малышев, присаживаясь рядом с командиром, — засовывать в розетку оголенные металлические предметы… — но не выдержал и рассмеялся. — По непроверенным мной лично, но упорно распространяемым несознательными монтерами слухам, очевидно с целью запугать гражданское население грядущей всесоюзной электрификацией, — может ударить током.

— Да ну вас, товарищи офицеры, — обиженно надулась девушка. — Я же серьезно…

— А если серьезно, — произнес Корнеев, придавая голосу командные нотки и прекращая смех, — приказываю всем отдыхать. Семеняк, Пивоваренко, через час смените дозорных.

— Есть, есть…

— Хохлов? Вы как?

— Не скажу, что это самый спокойный день в моей жизни, но вы не беспокойтесь… — военврач смотрелся среди разведчиков, как белая ворона в стае. Стараниями старшины Телегина он полностью преобразился. И выглядел как самый настоящий сельский интеллигент. Причем именно военного розлива. — Я только с виду такой нелепый, а чтоб оперировать пару суток кряду, тоже выносливость нужна.

— Это хорошо… — Корнеев машинально зарыл в землю пустую банку, прижал каблуком образовавшийся холмик и разровнял грунт, а потом разложил на коленях карту. — Андрей, гляди сюда. Склад стратегического сырья, который приказано разыскать нашей группе, находится где-то в этом квадрате. Считаю, что для его размещения и маскировки немцы могли использовать одно из трех строений, стоящих отдельно от поселка городского типа. На кодированной карте обозначенного литерой «Д». Вот они — католический монастырь, свечной заводик и сторожевая башня. Ближайший объект расположен в двадцати трех километрах отсюда.

— Почему именно там? Откуда такое предположение?

— Воздушная разведка и аэрофотосъемка показали, что к сторожевой башне немцами проложена и содержится в отличном состоянии асфальтовая дорога. К католическому монастырю через лесной массив зачем-то подведена узкоколейка, соединяющая духовную обитель с узловой станцией, расположенной в пятнадцати километрах на север. А деревянная пристань, у свечного заводика, была совсем недавно расширена и усилена. На снимках отчетливо видны дополнительно установленные мощные металлические конструкции. Речка здесь хоть и не слишком широкая, но достаточно глубокая для прохода небольших барж. Впрочем, все эти работы могли производиться по иным причинам, когда считались глубоким тылом, но других мест, обеспеченных возможностью быстрой переброски грузов, я не наблюдаю…

— Получается классическое уравнение с тремя неизвестными?

— Увы, все гораздо сложнее, — накрыл карту ладонью Корнеев. — Ждут нас здесь, Андрей, понимаешь?

— Понимаю, командир, — кивнул тот. — Но особого повода для чрезмерного треволнения не вижу. Ждут или нет — разница несущественная. Фрицы нам всегда не рады и обязательно пытаются поймать или уничтожить.

— Отличие в том, Андрей, что обычно враг не знает ни места, ни времени нашего появления в своем тылу. И так как охрана физически не может находиться везде и в боевой готовности, мы имеем шанс нащупать слабое место в их защите. Внезапность — главное преимущество диверсанта-разведчика.

— Николай, а ты, вообще, сейчас со мной разговариваешь, размышляешь вслух или исподволь читаешь лекцию личному составу группы, который усиленно делает вид, что крепко спит? Если со мной, то опусти прописные истины и перестань пугать, а если со всем «Призраком» — то говори чуть громче, а то они даже дышать перестали, боясь пропустить нечто важное.

— Тебя испугаешь, — проворчал Корнеев, окидывая взглядом усердно засопевших носами разведчиков. — Ладно, кому не спится, слушайте… За линией фронта гриф «Совершенно секретно» недействителен. Операция «Прикрытие», в которой мы с вами главные действующие лица, на самом деле разработана немецкой контрразведкой. И, если верить информации, добытой нашими разведчиками, мы идем к замаскированному складу стратегического сырья, необходимого для создания сверхмощного оружия. Но, по предположению наших же аналитиков, вполне вероятно, что это специально подсунутая обманка. В надежде, что мы лопухнемся, поверим в подставу — разбомбим ее и успокоимся. А если и разоблачим подлог, то время все равно будет упущено. Спецгруз уже эвакуируют.

— Хитры, гады. Но ведь наши тоже не сидят сложа руки?

— Естественно. Собственно, в этом и состоит одна из задач группы. Своим появлением в ожидаемом районе мы должны подтвердить, что поверили полученной дезинформации. Тем самым давая возможность немцам успокоиться и приступить к транспортировке сырья. Потому что только так они раскроют настоящее место его хранения.

— В общем, ничего нового. Они дурят нас, мы — делаем вид, что поверили в сказку, и пытаемся обвести вокруг пальца их, — кивнул Малышев. — Тогда я вообще не понимаю, в чем проблема, командир? Давай посмотрим на фашистскую бутафорию и быстро обратно, пока те не очухались. Не выходя в эфир. А еще лучше — уводи всех «лишних», пока коридор открыт, обратно за линию фронта, а я со «старой» гвардией пойду дальше. Пощупаю, так сказать, предложенный товар руками. Можно незаметно, а можно, если прикажешь — с шумом, гамом, пением и плясками, нагло топоча сапогами и наяривая на гармони…