Маленькая принцесса - Фрэнсис Ходжсон Бернетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом обе уселись на пол – Сара подобрала под себя ноги, а Эрменгарда закуталась в шаль. Эрменгарда с обожанием глядела на худенькое личико своей подруги.
– Я больше не могла, – говорила она. – Ты, верно, можешь жить без меня, Сара. А я без тебя – не могу. Я чуть не умерла. Сегодня я долго плакала под одеялом, а потом вдруг подумала, что надо прокрасться к тебе наверх и сказать: «Пожалуйста, будем дружить, как раньше!»
– Ты лучше, чем я, – сказала Сара. – Вот я не могла с тобой заговорить – из гордости. Видишь, стоило начаться испытаниям, и стало ясно: я совсем не такая уж хорошая! Этого я и боялась! – Она нахмурилась: – Может, потому мне и были посланы испытания.
– А я не вижу в них ничего хорошего, – твёрдо произнесла Эрменгарда.
– Сказать по правде, и я тоже, – призналась Сара. – Впрочем, возможно, какая-то польза в них всё-таки есть, даже если мы этого и не понимаем. Может, даже от мисс Минчин есть какая-то польза.
Последние слова она произнесла с сомнением.
Эрменгарда со страхом обвела чердак взглядом.
– Господи, Сара, – воскликнула она, – как ты будешь здесь жить? Ведь ты этого не вынесешь!
– Вынесу, – ответила Сара, – только надо представить себе, что тут всё другое. Или что всё это происходит не в жизни, а в какой-то истории или сказке.
Она произнесла эти слова с расстановкой. Воображение её вдруг пробудилось. С того дня, как она узнала о смерти отца, оно пребывало словно во сне. Слишком тяжёлый удар обрушился тогда на Сару.
– Люди ещё хуже жили. Вспомни-ка про графа Монте-Кристо в подземелье замка Иф. Вспомни про узников Бастилии!
– Бастилии! – прошептала Эрменгарда, зачарованно глядя на Сару.
В памяти у неё всплыли эпизоды из времён Французской революции, которые Сара излагала так выразительно, что забыть их было невозможно. Так рассказывать умела только Сара!
Глаза у Сары засверкали, как когда-то. Эрменгарда знала этот блеск.
– Да, – продолжала раздумчиво Сара, обхватив руками колени. – Бастилия – это как раз то, что надо. Меня заточили в Бастилию. Я провела здесь много-много лет – сколько, не счесть… И все обо мне забыли. Мисс Минчин – тюремщик в Бастилии, а Бекки… – тут лицо Сары просветлело, – а Бекки заточена в соседней камере.
Она обернулась к Эрменгарде, и той показалось, что она видит перед собой прежнюю Сару.
– Вот что я буду воображать, живя здесь, – сказала Сара, – и тогда мне будет гораздо легче.
Эрменгарда смотрела на неё с ужасом и обожанием.
– Ты будешь мне обо всём говорить, правда? – спросила она. – Можно мне приходить к тебе по ночам, когда все заснут? Ты мне будешь рассказывать всё, что придумаешь, и мы опять будем закадычными подругами, как прежде, и даже лучше того?
– Да, – отвечала Сара, кивая. – В несчастье люди себя проявляют. Несчастье позволило мне понять, какая ты хорошая.
Глава 9
Мельхиседек
Ну а третьей, кто поддерживал Сару в эти трудные дни, была Лотти. Она была так мала, что не понимала, какая беда постигла Сару, и очень удивилась перемене, которую заметила в ней. До неё дошли какие-то странные слухи, но она никак не могла взять в толк, почему Сара так изменилась – почему носит старое чёрное платье, почему приходит в классную учить малышей, а не сидит на почётном месте и не учится сама. Младшие воспитанницы долго шептались между собой, обнаружив, что Сара больше не живёт в комнатах, где столько времени восседала во всём великолепии Эмили. Лотти ничего не могла понять, а Сара, когда её спрашивали, отделывалась односложными ответами. Как тут разгадать все эти тайны, если тебе всего семь лет и тебе ничего не говорят?
– Ты теперь очень бедная, Сара? – спросила она доверительно, когда Сара впервые пришла заниматься с малышами французским. – Такая же бедная, как уличная нищенка?
Она вложила свою пухлую ручку в худенькую руку Сары, глядя на неё круглыми глазами, в которых стояли слёзы.
– Я не хочу, чтобы ты была такой бедной!
Видя, что Лотти вот-вот заплачет, Сара поспешила её утешить.
– У нищих нет дома, – произнесла она, собравшись с духом. – А у меня есть.
– А где ты теперь живёшь? – не отставала Лотти. – В твоей комнате спит новенькая, и там уже не так красиво, как раньше.
– Я живу в другой комнате, – сказала Сара.
– А она хорошая? – поинтересовалась Лотти. – Я хочу на неё посмотреть.
– Молчи, – сказала Сара. – На нас смотрит мисс Минчин. Она увидит, что я разрешаю тебе шептаться, и рассердится на меня.
Сара уже поняла, что за всё, что не понравится мисс Минчин, отвечать придётся ей. Если дети плохо слушали, болтали или вертелись, выговаривали Саре.
Но отвлечь внимание Лотти было не так-то легко. Сара не хочет говорить ей, где живёт, что ж, она узнает сама! Она болтала с подружками, а сама прислушивалась к тому, о чём судачили старшие. Собрав воедино кое-какие замечания, которые те, сами того не подозревая, роняли в разговорах, Лотти собралась и пошла карабкаться по лестницам, о существовании которых раньше и не подозревала, пока наконец не добралась до чердака! На площадке было две двери, одна рядом с другой. Она отворила одну и увидела свою дорогую Сару – та стояла на старом столе и глядела в слуховое окно.
– Сара! – закричала в испуге Лотти. – Мамочка Сара!
Она пришла в ужас от чердака – такого пустого, ни на что не похожего, страшного! Сотни ступенек отделяли его от знакомого Лотти мира.
Услышав голос Лотти, Сара обернулась. Настала её очередь испугаться. Что делать? Если Лотти заплачет и кто-нибудь её услышит, им несдобровать. Она соскочила со стола и подбежала к Лотти.
– Только не кричи и не плачь, – попросила она. – А не то мне достанется, а меня и так весь день ругали. Тут… тут не так уж и плохо, Лотти.
– Разве? – удивилась Лотти и, прикусив губу, оглянулась.
Конечно, она могла бы и заплакать, но ради своей приёмной мамочки сделала над собой усилие и сдержалась. К тому же любая комната, если в ней обитала Сара, уже была хороша.
– А почему? – тихо спросила она.
Сара обняла её и попыталась засмеяться. Как приятно прикоснуться к тёплому детскому тельцу! День выдался тяжёлый, и слёзы так и жгли Саре глаза.
– Здесь можно увидеть много такого, чего не увидишь внизу, – ответила Сара.
– А что? –
