Возвращенный рай - Халлдор Лакснесс

— Табернакль,[12] что ли? — спросил мормон.

— Наверное. А что это за табакерка?

— Это великое чудо! — сказал мормон.

— Вот именно, — сказал крестьянин, — не больше и не меньше. Прости, что из себя представляет эта табакерка?

— Пожалуйста, подлей себе еще холодной воды, — предложил мормон.

— Ты бы мне описал в подробностях ту табакерку, — сказал крестьянин, — тогда мне будет о чем подумать на обратном пути домой в Исландию. И я смогу рассказать что-нибудь интересное моим детям.

— Мой друг Брайям, наследник Смита, облюбовал место для этого чуда спустя год после того, как я пересек пустыню. Потом мы начали строить. Длиной это сооружение двести пятьдесят футов, шириной — сто пятьдесят, высотой — восемьдесят. Крыша покоится на сорока четырех колоннах из песчаника. Когда мы строили, от ближайшего селения на востоке, где можно было купить гвозди, нас отделяли тысячи миль непроходимой пустыни и восемьсот миль было до побережья на западе, где также продавались гвозди и прочие материалы. Но мы решили ничего не покупать.

— Интересно узнать, на чем держится такое сооружение, — сказал крестьянин из Лида. — Наверное, оно хорошо пригнано в пазах?

— Джозеф Смит думал не только о том, чтобы оно крепко держалось, приятель. Он думал о большем.

— Прости, пожалуйста, а что вы собирались хранить в этом огромном ларце? — спросил крестьянин.

— Святой дух, — ответил мормон.

— Вот так штука… — протянул крестьянин. — Это мне и в голову не приходило. Только теперь я начинаю осознавать, чего стоит моя маленькая шкатулка. Ну а как вам удалось залучить туда дух божий?

— Мы построили для него орган. Для этого органа достали отборную древесину. Мы привезли ее на волах за триста миль. Во всей Америке нет лучшего дерева для музыкальных инструментов. Святой дух не живет в словах, хотя и прибегает иногда к ним, имея дело с людьми немузыкальными. Святой дух живет в музыке, в звуках. Когда все было готово — и табернакль и орган, — святой дух нашел их такими совершенными, что решил поселиться там. Да, сэр. Великие музыканты мира специально приезжают в Юту, чтобы играть на этом инструменте, который, по их мнению, обладает таким проникновенным звуком, как никакой другой инструмент на земле.

— До чего удивительно, — сказал Стейнар. — Человек, возвращающийся из города с единственной драгоценностью — пачкой иголок в кармане, — наконец-то услышал такое, что стоит рассказать детям.

— Мало кого в Исландии так часто обвиняли во лжи, как епископа Тьоудрекура, — сказал мормон. — И ты не верь мне. Нужно верить виденному, а не сказанному, дружище. Поезжай сам и посмотри собственными глазами.

— Я много отдал бы за то, чтобы поехать и взглянуть на твой ларец. Счастлив тот человек, который причастен к нему. Кто знает, быть может, это сокровище достойно моей маленькой дочки, которая так безмятежно спала, и моего маленького мальчика, о котором я говорил. Если бы я не собирался послезавтра в Исландию на пароходе, то, пожалуй, я мог бы ради своих детей пересечь пустыню.

— Может быть, плата, которую требует от человека бог, и высока, зато он никогда не обманывает, — сказал мормон.

Глава восемнадцатая. Гость в доме епископа

Уже было рассказано о том, как Стейнар из Лида в Стейнлиде уехал из Исландии, чтобы повидать свою лошадь, живущую при датском королевском дворце, как он преподнес подарок, получив за это ничтожнейшую благодарность и никаких графских титулов, как потом он отправился к источнику пить воду. Вы помните, что здесь он встретил человека, существенно изменившего его судьбу; этот человек однажды был привязан к камню у церковных дверей на берегу залива Фахсафлоуи.

Проговорив некоторое время с епископом, Стейнар вдруг заявил, что его разбирает любопытство посмотреть на ту страну, в которой небесный правитель указал людям истинную веру. Если в той стране удовлетворены все запросы души и тела, заявил крестьянин, то ясно как божий день, что учение Джозефа Смита правильнее учения датских королей, и он хотел бы, чтобы его дети постигли это учение. Отсюда следует, что он, Стейнар, простой крестьянин из Лида, ради себя самого и своих близких решил примкнуть к новой вере, хотя для этого, сказал он, требуется многое, — например, нужны деньги, чтобы перебраться на другой конец земного шара по суше и по морю. Труднее всего ему будет объяснить своему семейству, почему он отправляется в эту поездку.

— Внушенное богом не нуждается ни в объяснении, ни в извинении перед людьми, — заявил епископ Тьоудрекур. — Нигде не сказано, что Спаситель, уходя из дому искупать грехи мира, объяснялся с матерью по этому поводу. Не делал этого и пророк Джозеф Смит, когда отправлялся возрождать христианство. Я перед тобой в большом долгу, дружище, и многим тебе обязан. Посмотрю, что я смогу для тебя сделать.

Потрясенный известием о том, что Сион существует на земле и врата его открыты для всех, крестьянин из Лида пропустил последний пароход, отправлявшийся в Исландию. Оказалось, что и карманные его деньги иссякли. Стейнар в тот же день пошел в город и обратился к мяснику, булочнику и канатчику с предложением купить фотографии, подаренные ему королем. Его изрядно обругали, послали ко всем чертям и заявили, что такие фотографии — небольшое украшение для жилища, к тому же их печатают ежедневно в газетах. А мясник сказал, что простой народ Дании уже тошнит от фотографий этих королей и королев. Канатчик же добавил, что королевские картинки не стоят даже веревки, необходимой человеку, чтобы повеситься. Булочник же прибавил, что готов дать ему даром по сдобной булке за каждого короля. Тогда Стейнар направил свои стопы в лавчонку, где девушка торговала швейными принадлежностями. Здесь он как-то покупал пуговицу для пиджака. Стейнар подарил девушке медаль, подаренную ему великой княгиней Ольгой Константиновной, и рассказал, что она за женщина, ну впрямь — образец красоты и благородства. Продавщица любезно поблагодарила исландца и дала ему взамен пачку иголок.

Вскоре после отбытия исландского парохода епископ Тьоудрекур пришел навестить крестьянина в Морской гостинице. Стейнар сидел в своей комнатушке и, погруженный в глубокое раздумье, ел булку. Не пускаясь в дальние разговоры, епископ вытащил из кармана кошелек, завернутый в носовой платок и заколотый тремя английскими булавками. Из кошелька он извлек американские доллары и дал Стейнару на поездку в божий град Сион. Епископ просил его присоединиться к группе скандинавских мормонов, которые в скором времени должны отправиться в путь. Перед этим их окунули в чистую воду, чтобы они обрели душевное спокойствие. К ним наверняка примкнут и другие, пожелавшие принять новую веру. Епископ Тьоудрекур спросил Стейнара, не собирается ли он принять евангелие, что на языке мормонов означает — не готов ли он уверовать в единственно верную божественную Золотую скрижаль, найденную Джозефом Смитом на горе Кумора. Стейнар ответил, что он бедный, маленький человек, и единственное, чем он может гордиться, — это небольшой толикой ума, которой он ни за что на свете не намерен поступиться, хоть ум этот не так уж и велик; какая польза от того, что дашь уговорить себя вопреки своему же здравому смыслу, в особенности в таком важном деле. Страну, которую открыли пророк, апостолы и патриархи согласно Золотой скрижали, никто не может оценить по справедливости, не побывав там, поскольку человеческое сердце нельзя считать мудрым, хотя у некоторых оно и доброе, и нет конца глупостям, в которых может убедить тебя твой мозг; вот только рот и желудок, осмелюсь заявить, самые надежные органы — лучшие советчики, хоть, может, это и звучит смешно.

Епископ Тьоудрекур холодно ответил, что он никому не собирается навязывать учение, провозглашенное Джозефом и Брайямом; каждый на своей собственной шкуре волен убедиться в правде, особенно тот, кто не признает душу, считая ее лишенной разума. Если Стейнар после своей поездки в Юту найдет, что бог обманул мормонов, то что ж, пожалуйста, он может вернуться к себе домой. Итак, порешили, что Стейнар поедет в Америку некрещеным.

Тьоудрекур сказал, что сначала вся компания поедет в Англию и там дождется парохода, отправляющегося в канун рождества в Америку. Он предупредил, что в Англии их ничего хорошего не ждет. Его слова подтвердились. Как только они приехали туда, им, как скотине, проданной на убой, навесили на шею номерки и продержали взаперти три недели в бараке для эмигрантов, лишенном каких бы то ни было удобств. Единственное, что они получали, — это похлебку и черствый хлеб. Но когда они приедут в Дом для мормонов в Нью-Йорке, говорил епископ, никто уже не будет жевать водоросли и пить воду — каждый получит бифштекс, молоко и целую гору овощей. Кашей там не будут кормить вовсе. И действительно, так оно потом и оказалось. Многим вообще не хотелось покидать то место.