Звезды примут нас - Борис Борисович Батыршин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Привет, Лида! Как ты там на „Гагарине“ Монахову. Извини, что письмо короткое — радист не принимает длиннее, у нас до сих пор неустойчивая связь с Землёй. Солнышко, будь оно неладно — ну, да вы и сами всё понимаете…
Надеюсь застать вас на „Гагарине“, когда вернусь после запуска нашего „батута“. Тогда и поговорим о наших космических тропках. Они у нас хоть и разошлись, а встречаться, думаю, будем частенько, Внеземелье — оно тесное. А пока у меня есть кое-что, способное, надеюсь, тебя заинтересовать…»
Дима прекратил писать и почесал кончик носа ручкой. Радист «Теслы», через которую шла связь с землёй, действительно ворчал, принимая от членов экспедиции длинные послания — и это несмотря на то, что начальник экспедиции Алексей Леонов категорически распорядился «принимать от ребят любые радиограммы, хоть с простыню». Радист в ответ пообещал поставить в кают-компании пару персональных компьютеров, присланных с очередным грузовым контейнером. Вроде, установленная на них программа позволит набирать послания на клавиатуре, потом сжимать и отсылать на Землю кратким, в долю секунды, импульсом. Но это ещё когда случится, а пока приходится карябать ручкой по листку блокнота, что в невесомости тоже не самое большое удовольствие…
«…Возможно, ты помнишь разговор, который состоялся у вас с ребятами в купе, когда мы ехали в Свердловск, в гости к ребятам из „Каравеллы“? Дело было зимой семьдесят шестого, и вы тогда обсуждали статью о твоём фантастическом проекте, которую напечатали в журнале „Знание-Сила“. Так вот, представь себе — оказалось, что кое-какие мысли, высказанные в той статье, нашли своё воплощение, и как раз этим мне предстоит заниматься в ближайшее время…»
Далее он изложил замысел астрофизика — на это ушло примерно половина страницы. Оценил размер написанного, вздохнул, осознав, что избежать препирательств с радистом всё же не удастся. Кстати, надо бы не забыть, когда он остынет и примет послание, попросить ничего не говорить Валере Леднёву. Незачем пока, ещё поймёт как-нибудь не так, сочтёт за покушение на свой научный приоритет — учёные, они народ обидчивый, с тараканами в голове. Лучше он как-нибудь потом сам ему всё расскажет.
«Я понимаю, что у тебя сейчас наверняка свои планы на будущее — чем дальше заниматься в космосе. А всё же — обдумай и такой вариант. Через полгода станция „Лагранж“ полностью войдёт в строй, и если до тех пор нам и в самом деле удастся отыскать „звёздный обруч“ инопланетян — изучать, экспериментировать с ним будут здесь. Я как бы между делом поинтересовался у Леднёва: а можно ли будет переправить находку на Землю? — как он так перепугался, даже руками на меня замахал. Говорит: если даже во время удалённого срабатывания „батута“ эта штука столь бурно на него реагирует — то как она поведёт себя при прохождении через действующее „тахионное зеркало“? Нет, на подобный риск никто не пойдёт — а значит, изучать находку будут здесь, на „Лагранже“. А может даже придётся строить для этого ещё одну станцию, поменьше, на отдалении нескольких десятков тысяч километров, и буксировать артефакт туда. Вот я и подумал — им же наверняка понадобятся толковые сотрудники для этой программы? Подумай — по-моему, будет только справедливо, если ты займёшься этим. Ведь ты, в конце концов, первой высказала эту идею — хотя сейчас об этом помним, наверное, только мы с тобой…»
Он перечитал последнюю строчку и тщательно её вымарал. Незачем расстраивать девчонку — ведь предположение о том, что третий «звёздный обруч» следует искать возле «засолнечной» точки Лагранжа действительно принадлежит ей, а всё плюшки в случае успеха получит Леднёв. Что ж, в этом тоже, наверное, есть своя справедливость — одно дело бросить во время дружеской беседы эффектную мысль, и совсем другое — воплотить её в настоящий, непростой научный поиск. И всё же — нет, не надо. Лида-«Юлька» умница, сама всё поймёт — поймёт и сделает правильные выводы.
Если захочет, конечно.
III
— Монахов? Заходи, присаживайся.
Я отодвинул стул и сел. Кабинет у начальника станции «Ловелл» был под стать большинству здешних помещений — узкий, тесный, предельно функциональный. Возможно, когда-нибудь он и переселится в помещение попросторнее — но пока все свои совещания он вынужден проводить в столовой, в свободное от приёма пищи время — и это каждый раз вызывает ворчливые комментарии главного лунного кулинара, Тамары Андреевны Долгопятько — яркой тридцативосьмилетней женщины с гулким голосом и манерами древнеримского центуриона. По слухам, остроты суждений и некоторой бесцеремонности Тамары Андреевны опасался сам Гречко и предпочитал лишний раз не вступать с ней в дискуссии — однако, манеру проводить свои «брифинги» в её хозяйстве не оставил.
Георгий Михайлович оценивающе посмотрел на меня, крякнул, выдвинул ящик и со стуком положил на стол массивный предмет. Я не сразу понял, что это такое — а когда понял, то брови полезли на лоб, демонстрируя крайнюю степень удивления.
— Э-э-э-э… я провинился настолько, что вы решили пристрелить меня сразу, без лишних разговоров? Нет, я не спорю, имеете право, но хотелось бы знать — за что?
Повод для столь ёрнической реплики имелся, и ещё какой! Извлечённый из начальственного стола предмет при близком рассмотрении оказался револьвером — огромным, корявым, на редкость уродливым. В глаза сразу бросался необычайно массивный барабан — такое впечатление, что его заряжали охотничьими патронами двадцатого калибра — крайне неудобная даже на вид рукоятка и полное отсутствие предохранительной скобы вокруг несуразно большого спускового крючка.
Начальник станции при моих словах поморщился, но сделал вид, что ничего не услышал. Та-ак, а дело-то серьёзное, прикинул я — иначе начальник станции не упустил бы случая поставить на место возомнившего о себе практиканта. У него это, кстати, неплохо получается — знающие люди рассказывали, что ещё в том, прежнем отряде космонавтов Гречко (он тогда готовился к облёту Луны на Союзе 7К-Л1 «Зонд») числился записным острословом, который никогда не лезет за словом в карман.
— Это твоё новое задание, практикант. — сказал он. — Самостоятельное задание, прошу отметить. Вот, это для тебя.
На стол рядом с револьвером легла внушительная пачка бумаг.
— Тебе Монахов, поручено провести испытание нового образца ручного оружия здесь, на Луне. — заговорил он официальным тоном. — А именно: вот этого лазерного пистолета. Он ещё пока даже названия не имеет, так что
