Успеть раньше смерти - Алексей Макеев

– Можно теперь я задам вопрос, Павел Данилович? – спросил Гуров.

– Ну, разумеется, – кивнул следователь. – Вы, наверное, хотите знать, почему мы вас побеспокоили... Да дело в том, что вроде бы получается, что вы именно этого парня ночью на кладбище ловили. Вот старший лейтенант утверждает, что вы с него кроссовку содрали, с ноги... Ну, кроссовка кроссовкой, а в темноте вы, естественно, рассмотреть его не могли. Так что и говорить не о чем!..

– Нет, мне хотелось бы знать, что, собственно, произошло, – завил Гуров. – Если участковый прав и кроссовка принадлежит этому парню, то возникает довольно странная цепочка – ночью этот, как вы выражаетесь, бездельник швыряет бутылки с бензином во двор известного художника, бегает по кладбищу, а уже на следующий день отправляется к праотцам. Поскольку мне пришлось быть непосредственным участником ночных событий, а утром общаться с участковым, мне хотелось бы знать, что произошло днем.

Колядкин помолчал, ожесточенно вертя в руках огрызок карандаша, а потом не слишком охотно объяснил:

– Они собрались компанией на другом конце города, в квартире, которая принадлежит родителям одного из подростков. Этот Константин тоже был там. Принимали наркотики. В квартире обнаружены шприцы и героин. Видимо, увлеклись. У всех четверых – их там четверо было – передозировка. Соседи увидели, что дверь в квартиру открыта. Есть у них там одна любопытная соседка, она с хозяйкой квартиры в дружбе – вот она заглянула в квартиру, увидела тела и поняла, что что-то неладно. Позвонила в милицию, в «Скорую». Ну, когда приехали, там уже четыре трупа. Вот, собственно, и все. Факт смерти мы обязаны расследовать, но, по сути, расследовать нечего. Передоз есть передоз. А что касается, как вы говорите, бутылок с бензином... М-да... Это, конечно, неприятно, но пока не поступило заявления от потерпевшего... Ну, вы сами понимаете... Мы и так задыхаемся от обилия уголовных дел. С преступностью у нас здесь далеко не благополучно.

– Я это заметил, – сказал Гуров, оборачиваясь к участковому. – А вот насчет героина, старлей... Вы вроде мне говорили, что компания этого Костика тяжелыми наркотиками не баловалась. Вроде бы они на травку подсели?..

– Рано или поздно они все переходят с легких наркотиков на тяжелые, – ответил за Кружкова следователь. – Видно, по неопытности не рассчитали дозу...

– Как-то на редкость вовремя они ее не рассчитали, – нахмурился Гуров. – Как раз в тот день, когда я собирался задать этим парням вопросы про их ночные прогулки...

– Вы собирались задать им вопросы?! – изумился Колядкин. – Не совсем понимаю... Вы ведете здесь какое-то расследование? – тон его сделался беспокойным.

– А вы полагаете, создавшаяся ситуация не требует расследования? – уклонился от прямого ответа Гуров.

– Ну, разумеется, мы расследуем этот трагический случай самым тщательным образом! – истово заверил Колядкин. – Вам тут совершенно не о чем беспокоиться.

– Вообще-то я имел в виду нападение на дом Булавина.

– А, вы снова об этом, – скучным голосом произнес следователь. – Значит, хозяин дома все-таки подал заявление?

– Не думаю, – ответил Гуров. – К сожалению, он испытывает некоторую антипатию к правоохранительным органам. С одной стороны, это, конечно, бравада, а с другой – основания для этого у него имеются. Поэтому велика вероятность, что никакого заявления от него не поступит.

– В таком случае извините, – развел руками Колядкин. – Нет заявления – нет дела. Вы это лучше меня понимаете.

– Не понимаю, – сказал Гуров. – Жилище художника забрасывают бутылками с горючей смесью, ночью какие-то люди бродят по его саду, строительная фирма ведет с ним скрытую войну, а вы умываете руки. Боюсь, если дело закончится плохо, у многих тут полетят головы...

– Вы зря меня запугиваете, – горько усмехнулся Колядкин. – Мне, знаете, терять-то особенно нечего. Кроме язвы, я ничего на этой проклятой работе не приобрел. Может быть, я вам спасибо скажу, если меня отсюда вышибут. Я вообще-то здесь недавно, еще и привыкнуть не успел.

– Ну, если так вопрос ставить, то конечно! – громко сказал Гуров и поднялся. – Тогда, конечно, линию поведения вы выбрали правильную. А все-таки не мешало бы разобраться, что же такое происходит у вас тут вокруг земель, отведенных под кладбище. Пока число покойников не увеличилось. Кстати, если вас не затруднит, объясните, как мне найти главу этой строительной фирмы. Попробую сам с ним поговорить.

Колядкин отвел глаза и сказал нарочито равнодушным тоном:

– Простите, товарищ полковник, но тут я вам ничем помочь не могу. Строительными фирмами не занимаюсь. Обратитесь, я не знаю, в администрацию, что ли...

– Обращусь обязательно, – сказал Гуров, который был совершенно уверен, что Колядкин темнит. – Но вы все-таки подумайте над моим советом. Всего хорошего!

– Счастливого пути! Позвольте я вам пропуск...

Он вручил Гурову подписанный пропуск. Гуров вышел. Через полминуты у выхода его нагнал Кружков. Гуров покосился на него через плечо.

– Не понял я тебя, старлей, – грубовато сказал Гуров. – Ты ради чего меня потревожил – ради вот этого цирка?

– Так это не я, товарищ полковник, – спокойно ответил участковый. – Я тут десятое колесо в телеге. Просто меня потянули, я доложил, как было дело, – они и вас решили допросить. Думаю, для проформы. Ясно же было, что вы этого мальчишку знать не могли.

– Но ты-то его знал! – сердито воскликнул Гуров. – Даже кроссовки его наизусть выучил. И тебе такая его смерть не кажется странной?

– Кажется, – все с тем же спокойствием отозвался Кружков. – Вообще-то они постоянно отирались на кладбище и в его окрестностях. Так далеко обычно не забирались. И точно знаю – эта компания до сих пор героин не употребляла. Мне ведь их частенько задерживать приходилось. То дебош устроят, то на кладбище вандализм, то опять же, с травкой попадутся... Но вены у них в порядке. До последнего времени все в порядке было, ручаюсь.

– А если ручаешься, то почему у следователя себя таким тюхой вел? – строго спросил Гуров. – Почему помалкивал в тряпочку?

– А что прикажете делать? Я не полковник. Я простой участковый, – сказал Кружков. – Не мое дело следователю советы давать. Что спросили, то я сказал. А мои соображения никого не интересуют. И потом, вот вы сами рассудите, – может, они до последнего момента не кололись, а тут на халяву соблазнились. Опыта нет, вот и обожглись.

– Пускай так. Тогда возникает вопрос – откуда на них вдруг такая халява свалилась? Или тут у вас героин раздают так просто, в качестве рекламной акции?

– Про героин ничего не знаю, – сказал Кружков. – В смысле, откуда они его взяли. Опять же не мой район. Следствие установит.

– Не вижу я большого желания у следствия что-либо устанавливать, – укоризненно сказал Гуров. – По-моему, твой Колядкин все уже для себя решил. Нет заявления – нет преступления.

Кружков дипломатично промолчал.

Они вышли из здания на улицу, остановились. Кружков, видимо, чувствовал себя неловко в присутствии столичного гостя, но просто так уйти тоже не мог.

– Вы теперь куда же? – спросил он Гурова. – Опять к художнику?

Гуров посмотрел на него задумчиво, а потом вдруг оживился.

– Постой, Кружков! – сказал он. – Значит, кладбище – твой район? А что ты про художника знаешь? Наверное, приходилось встречаться?

– Ни разу, – покачал головой Кружков. – Издали видел. Но в контакт не вступал. Да ведь это птица совсем другого полета, товарищ полковник!.. А вон, кстати, человек, которым вы интересуетесь... Самый главный строитель. Это его фирма на кладбище претендует.

Гуров обернулся. Метрах в тридцати от того места, где они с участковым разговаривали, остановился сверкающий черный внедорожник, который показался Гурову необыкновенно знакомым. Из машины выскочил молодец под два метра ростом и почтительно открыл дверцу пассажиру. Тот также не маленький мужчина, лет сорока пяти, с бешеными глазами, отечным лицом и бульдожьей челюстью, выбрался на тротуар и довольно величественно, несмотря на внушительных размеров живот, направился к зданию следственного комитета. Охранник поспешил за ним.

– Веревкин Петр Семенович, – подсказал участковый Гурову. – Глава строительной фирмы «Северозапад». Как говорится, на ловца и зверь бежит.

– Это точно, – негромко ответил Гуров и попросил: – Кружков, побудь пока рядом, а? В качестве свидетеля. А то ведь такой сукин сын ото всего отопрется, если что.

Было видно, что неожиданная перспектива заделаться свидетелем не обрадовала Кружкова, но перечить он не решился. Гуров направился прямо навстречу Веревкину. Тот пер вперед, не обращая внимания ни на кого вокруг. На Гурова он тоже не прореагировал, но его жирная физиономия выглядела предельно мрачно и не предвещала ничего хорошего. Тем не менее, Гуров решительно заступил ему дорогу. Массивный Веревкин, разогнавшись, едва не налетел на неожиданное препятствие, но успел затормозить и, выпучив глаза, с изумлением уставился на Гурова. Его охранник, исправляя свою ошибку, поспешно выскочил вперед и попытался оттеснить Гурова в сторону. Тот, не меняя выражения лица, вывернул охраннику руку и заставил его согнуться в три погибели.