Заколдованная планета - Альберт Валентинов

– С вышкой для прыжков, – подсказал Буслаев.

– И даже с яхтами. Пора наконец устроить себе культурный отдых на воде. Вопрос лишь в том, как прорыть километровый канал?

– Ну вот, дорогой, откуда начал, туда и пришел! – рассердился профессор. – Мы же об этом и толкуем.

– И я о том же, – невозмутимо отозвался Олле. – Обойдемся и без машин. Взрывчатки у нас достаточно, а рабочая сила… такриоты. В конце концов, для кого мы стараемся? Вооружим их лопатами, и пусть трудятся на общее благо.

Это было настолько неожиданно, что все на мгновение онемели. Первой опомнилась Мимико.

– Правильно! Объединить племена на совместной работе! – возбужденно закричала она.

Поднялся шум. Каждый кричал, не слушая других. Мгновенно образовалось два лагеря. Одни считали, что такриотов невозможно организовать на работу, не приносящую видимых благ, что они просто не доросли до этого. Другие были в восторге от этой идеи. С большим трудом Сергееву удалось восстановить тишину.

– Спокойней, товарищи, спокойней! – заговорил он, вытирая вспотевший лоб. – Истина рождается в споре, но не в таком бурном. Предложение, несомненно, интереснейшее, но и опасения вполне обоснованны. Олле предлагает не более и не менее, как произвести революцию в психологии такриотов. Как это сделать, мы пока не знаем. Готовы ли они к этому, тоже еще неизвестно. Ясно одно: если уж решаться на этот эксперимент, то лучшего момента не подберешь. Исчезновение излучения изменило биосферу планеты, что не могло не отразиться на психике аборигенов. Сейчас она наиболее восприимчива к любому сдвигу. И мое мнение – проводить эксперимент.

– А пиявки? – крикнул кто-то.

– Пиявки? – внушительно сказал Буслаев с высоты своего огромного роста. – Все дипломатические переговоры по этому вопросу будет вести мой робот. Известно ведь: робот роботу глаз не вышибет.

– Решено! – объявил Сергеев. – Назначаю комиссию в составе Олле, Ирины и Буслаева. Через два дня прошу представить план работ. Всем остальным

– готовить племена.

Через несколько минут мобили один за другим начали взмывать в небо.

…Над планетой загремели взрывы. Вывороченная земля ложилась жирными отвалами, намечая трассу будущего канала. Ирина, Олле, Буслаев и еще несколько человек, веселые и перепачканные, таскали заряды, закладывали их по трассе и дружно падали в траву, когда сигнальная ракета прочерчивала над головой дымный след.

На Базе срочно готовили огромный свинцовый бак, чтобы поместить туда пиявок и сохранить их для науки.

А потом с гор потянулись племена. Это было необыкновенное зрелище. Первобытные люди размахивали новенькими лопатами. Впереди, кривляясь и выкрикивая заклинания, двигались шаманы. Лопат они, разумеется, не несли.

Нелегко было убедить такриотов продать свой труд. Три племени так и не удалось уговорить, остальные сдались после долгой и упорной работы. Они никак не могли понять, зачем нужно копать землю за оленьи туши, когда эти туши можно добыть в лесу с гораздо меньшим трудом. Единственный козырь землян – бесперебойное снабжение пищей и ликвидация таким образом даже кратковременного голода – впечатления не производил. Такриотам не в диковинку было голодать, когда охота оказывалась неудачной. И вряд ли удалось бы их убедить, если бы не… женщины. Они раньше мужчин поняли все выгоды предложения «людей с неба», тем более что на работу приглашали не их. И впервые голоса женщин зазвучали на советах племен. И вот теперь шаманы вели свои племена.

– А вон и наш общающийся с богами, – тихонько сказала Буба, невольно отступая за спину Ирины.

Удивительно, как этот старик сумел сохранить величавость даже во время кривляния. На всякий случай он надел свой плетеный комбинезон – шаман был предусмотрительным. Но он зря беспокоился. В опасную зону такриотов не пустили: здесь работали земляне.

– Начнем? – спросил Сергеев, доставая пистолет.

Буслаев придержал его руку:

– Подождите, кто-то летит.

Со стороны Базы вырастало красное пятнышко мобиля. Он опустился на траву, и из него выскочила Мимико, растрепанная и взволнованная.

– Стрелка! – кричала она, махая руками. – Стрелка пошла!

Она ожидала взрыва восторга, но все молчали, и она сама растерянно замолчала. И только вглядевшись в лица товарищей поняла, что это молчание красноречивее любых слов. Стрелка, столько лет примерзшая к одной цифре, двинулась по шкале. Ей сужден далекий путь. Из года в год, из века в век будет она завоевывать миллиметр за миллиметром. Иногда замирая, иногда откатываясь назад, а потом рывком возвращаясь, упорно будет она стремиться к дальнему концу шкалы, достичь который невозможно, потому что эта шкала не имеет конца.

– Ну что ж, – сказал Сергеев, – мы выиграли первый бой. Цивилизация вступила в товаро-обменную фазу, и теперь ей не грозит гибель, если, разумеется, не произойдет неожиданного зигзага. Впрочем, мы ведь останемся здесь.

Он выстрелил из пистолета, и тысячи лопат, сверкнув на солнце, вонзились в землю. Свежий ветер погнал по планете строительную пыль.

Цивилизаторы трудились наравне с такриотами, на ходу обучая их, как правильно держать лопату, как экономить силы. Ирина и Патриция работали рядом, Мимико хлопотала возле полевой кухни.

– Глянь-ка! – кивнула Патриция.

Ирина обернулась. Над головами работающих взлетали огромные куски земли и с гулом падали далеко в сторону. Это Буслаев орудовал лопатой, сделанной по собственным чертежам. Поймав взгляд Ирины, он задорно подмигнул ей.

Остановившись передохнуть и выплюнуть пыль, скрипевшую на зубах, он заметил молодого такриота, задумчиво опершегося на лопату и будто не замечающего суеты вокруг.

– Нук, ты чего это разнежился? До обеда еще далеко.

Нук перевел на него напряженный взгляд:

– Общающийся с богами не так спрашивал богов. Плохо спрашивал. А может, боги с ним и разговаривать не хотят. Молодой, а дурак. Нас с Ваком плохо судил, неправильно, и боги отвернули от него свое лицо. Не то говорить стал, не то делать стал. Земли ковырять много взял, еды мало. Другого надо. Умного, Такого боги любить будут. Такому боги скажут: еды много надо, земли

– мало.

– Так, так! – сказал Буслаев, озадаченно почесывая затылок. – Сомневаешься, значит, не продешевил ли шаман? Это хорошо. Это, брат, даже здорово! Сомнение – это критическое отношение к окружающей действительности. И честолюбие – это тоже хорошо. Может, стоит создать для тебя должность вождя племени? Пусть у нас будет не только духовная власть, но и светская.

К его изумлению, такриот все понял. Он тут же отшвырнул лопату и стал покрикивать на сородичей.

– Э, нет, так дело не пойдет. Предводитель должен быть всегда впереди и делать все лучше всех.

Нук, схватив лопату, начал усердно копать. Буслаев усмехнулся и вдруг застыл с разинутым ртом. Он внезапно понял, что произошло на его глазах.

Сначала племена держались обособленно, оставляя между собой участки «ничьей земли». Потом постепенно перемешались, и уже шаманы обеспокоенно забегали по границам участков, пытаясь отделить своих от чужих. В конце концов, сорвав голос и извозившись в земле, они понуро отходили в стороны, безнадежно разводя руками. Только шаман из племени Бубы, мгновенно сориентировавшись, сбросил балахон и схватил лопату. Впоследствии он будет забирать тройную порцию пищи, и никому не придет в голову оспаривать его право. А излишки станет менять на выделанные шкуры, благо идея обмена будет завоевывать умы такриотов. Человеку не нужно много шкур – только чтобы защититься от холода, да сделать мягкую подстилку на ночь. Но шаман будет набирать и набирать шкуры, на удивление всего племени, сам не понимая, для чего ему это нужно. Ему будет казаться, что если довольствоваться тем же, что и остальные, его авторитет упадет. И, наконец, он произнесет историческую фразу: «Это мое», после которой уже бессмысленно задумываться, зачем нужны человеку лишние вещи. Так начнется расслоение родового племени.

Последняя перемычка взлетела в воздух, и вода стала уходить из Голубого болота.

Каждое утро роботы кси-генераторами сворачивали защитное поле в невидимый шар, в котором билось скопившееся за сутки излучение, и выстреливали его в космос. Вслед за ними над болотом появлялись красные мобили. По веревочным лестницам спускались люди с сачками. И вот настал день, когда лоты не обнаружили ни одной пиявки. К этому времени в болоте не осталось и воды.

Обнажилось дно – черный глянцевый ил, на котором, как скошенное сено, лежала трава. Любопытное дно, понижающееся от середины к краям. Когда разгребли ил в самом высоком месте, на солнце заблестел шар около десяти метров в поперечнике. Он был твердым и непрозрачным, но испускал откуда-то из глубины голубое сияние. Это и был источник силового поля.

На дно спустился вездеход, обхватил шар механическими лапами и, проваливаясь в ил почти по крышу кабины, повез на Базу, в бак с пиявками. Там он уже не был страшен.