Житие Мое - Александр Левшин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Си, сеньор, граци.
Водитель от такого знака внимания что-то победно прокричал, ещё раз прошёлся по клаксонам ногами и руками и нажал что было силы на газ. Старый английский автобус выдохнул, и, привскочив, ринулся дальше по улице, жалобно рыча. Мы вначале были потрясены подобным шоу, но, очнувшись, искренне аплодировали водителю. Впоследствии я много раз видел подобное восхищение, выказанное местными ловеласами этому месту у весьма выпуклых кубинских дам. Да пусть не обидятся наши красавицы на мой спич о попах и стати кубинских дам. Просто был юн и не смог сдержаться. Отсюда и воспоминания. Один раз мы, передвигаясь по Гаване на концерт в том же автобусе, решили сделать остановку и чего-нибудь вкусненького прикупить в магазине. Я решил на вечер взять арбуз. Вкусно и полезно. И как закуска, и сразу запить. В магазине в кассу очередь огромная. Я с продолговатым огромным арбузом в руках понимаю, что сидящая в автобусе Алла долго ждать нас спокойно не будет. И я запел тихо, но настойчиво одну из любимых на острове песенок — «Гуантанамера». Вдруг вся очередь заколыхалась в бессознательном танце и принялась петь. Я в изящном, как мне показалось, танцевальном па совместно с арбузом переместился к кассе, заплатил кассирше примерно такого же 90-го размера везде и побежал к автобусу. Они пели эту песню до конца и пританцовывали. Продажа замерла на это время, и я понял, насколько велика сила искусства для этих островитян.
Пардон, я отвлёкся.
Так вот, наша компания, после лицезрения смуглых выдающихся из купальников красоток на пляже, решила вернуться в Гавану. К Эрнесту наше почтение осталось на том же высоком уровне, и мы решили приехать к его дому как-нибудь по-трезвому. Приехали в Гавану, но праздник заканчивать не хотелось. Пошли на Маликон. Гаванцы так называют свою набережную с каменным метровым в ширину парапетом. Корреспондент взял на себя роль гида и торжественно провозгласил очередную сексуальную свободу. Мы изумлённо спросили его, в каком смысле. Мы находимся — изрёк он — в одном из двух мест, где лично Фидель разрешил заниматься любовью. Интрига. Типа, на парапете Маликона можно молодежи заниматься французской любовью, а в парке Ильича — на травке по полной программе. Компания тут же захотела наблюдать процессы чужого счастья. Тем более что выпито уже немало и хотелось продолжения банкета. Приглядевшись, мы действительно разглядели несколько десятков парочек, возлежавших на парапете. Открытых боевых действий они не творили, но целовались и обжимались в разных местах нещадно.
— Ждут сумерек, — назидательно изрёк корреспондент.
Мы заволновались и потребовали посещения парка Ильича. Слово сказано, и мы, усевшись в «Жигули», направились в парк. Там было здорово. Мягкий покров сосновых игл на земле, прозрачный воздух. Тут корреспондент извлёк пару литрушек рома из багажника и пригласил лицезреть самых больших крокодилов на свете. Это вызвало живейший интерес в аудитории. Мы прошли к вольеру. Налили и принялись будить животных. Один был огромен действительно. Покрытый болотной зеленью. Жуть. Метров семь примерно. Второй тоже ничего. Метров пять с лишним. Они, видимо, от жары открыли свои безмерные пасти и не двигались. Это показалось нам обидным. Всё-таки гости из СССР. Начали лить им в зубастые пасти из лежавшего рядом шланга воду. Большой открыл один глаз, но двигаться не стал. Мы совсем обиделись. Один наш музыкант заявил, что подобное неуважение к талантливым людям карается по закону. Мы победоносно что-то прокричали. Он подошёл к вольеру и начал писать через сетку на большого крокодила. Нам эта акция показалась оригинальной, и мы все выстроились в очередь. Гордость Карибского бассейна был безжалостно описан музыкантами Пугачёвой. Но ничего так и не изменилось. Рептилия терпеливо выпила советскую мочу, сдобренную кубинским ромом, и даже не поменяла положения тела. Тогда оскорблённый корреспондент, заявив, что он отвечает за наш досуг, полез на заграждение вольера отомстить непослушным хазарам и перевесил свою длинную ногу вовнутрь. Вероятно, посыл героя был элементарно дать в морду двум огромным крокодилам и отмстить за хамское неуважение к его новым приятелям. В эту же секунду большой крокодил как вертолёт бесшумно поднялся в воздух и если бы мы нашего гида не сдёрнули с ограждения в ту же секунду, то нога оказалась бы крокодильим призом и обедом. Крокодил так же бесшумно опустился на землю и замер, глядя на нас. Мы все мгновенно протрезвели. Смотреть и выискивать влюблённых не было больше желания. Журналистская спасённая нога встала между людьми и животным миром. Мы в резких выражениях высказали международный протест в духе разъяренных ооновских чиновников и, презирая крокодилов за нечеловеческий приём, ушли из парка, так и не увидев счастливое соитие аборигенов. Приступ справедливого гнева застилал нам глаза, и мы в машине яростно допили оставшийся ром. Атмосфера праздника окрасилась некоторой обидой за крокодилью неучтивость. Чтобы перелистнуть неприятность, решили поехать в какой-нибудь бар и помянуть ногу. Шутка. Но и там тоже была причина удивляться. В полной темноте зала стояли плохо освещённые столики. Официанты появлялись из кромешной темноты и ставили на стол напитки. Оказывается, это тоже было местом любви и свиданий. Наша компания состояла из нормальных мужиков, и поэтому мы
