Потерянный мир - Константин Лебедев

могу оставить ее себе. Посмотри на нее, как она теперь красива, — сказал монстр мечтательным тоном.

— Сперва палец?

— Разумеется, я не обманываю своих клиентов. Отработал честно, правда, пришлось использовать всю кисть, прежде чем я добрался до нужного воспоминания. Сказывается недостаток опыта работы с лантами, — существо вышло из своего укрытия на свет.

— Остальное, я так понимаю, было уже для удовольствия, — проговорила Минна, но аурлиец ее слов не слышал.

Переключившись на осмотр хозяина зловещего особняка, Кэр отметил, что внешне он был даже похож на людей, но лейтенант сразу понял, что ничего человеческого в этом существе нет. Худой, обнаженный по пояс, он и сам выглядел похожим на мертвеца. Из плеч и трицепсов торчали небольшие костяные наросты черного цвета. Длинные темные волосы скрывали те из них, что торчали прямо из головы.

По всему бледно-серому телу шли симметричные черные полосы. Одна из них начиналась у лба, раздваиваясь, проходила через глаза и исчезала под острым подбородком. Резкие, ярко выраженные скулы отчетливо лезли наружу. Когда существо отвечало на риторический вопрос Минны, во рту показались крепкие клыки, приспособленные к поглощению твердой пищи. Пальцы руки, сжимающей кисть, оканчивались длинными острыми когтями.

— Что это? Кого ты ко мне привела? Я прежде не ощущал подобных запахов, — теперь и хозяин дома обратил внимание на аурлийца.

— Он прибыл издалека, будь к нему снисходителен. Поверь испытанному другу, ты умеешь производить впечатление, — обратилась отступница к Га-либу.

— Не хотите узнать свою судьбу, юноша? Когда вы умрете? Кто будет сопровождать вас в последнюю дорогу? Мне потребуется всего один ваш палец, чтобы дать ответы на главные вопросы вашей жизни.

— Не стоит, Га-либ, — немного настойчивее ответил Минна.

— Я никогда никого не принуждаю, а лишь предлагаю свои услуги. Очень уж хочется попробовать на вкус что-нибудь новенькое, — хозяин демонстративно облизнулся.

— Предпочту отказаться, — Кэру пришлось приложить немалые усилия, чтобы быть вежливым с этим монстром.

— Если не лукавить, то вы приняли верное решение. Большинство моих клиентов не обретают счастья, получив драгоценное знание. Напротив, многие из них теряют смысл своего существования.

— Га-либ последний из народа муэров. У них принято поклоняться смерти. Уверяю, его понимание морали и справедливости сильно отличается от твоего. Если бы не его редкое умение, империя давным-давно бы скинула его с Башни Бури, — пояснила Минна аурлийцу.

— Он и вправду может предсказать смерть? — спросил Итан, игнорируя хозяина дома.

— Предсказать? Давая подобное определение моей работе, вы наносите мне глубочайшее оскорбление. Оставьте туманные предсказания гадалкам на городской ярмарке. Я могу точно сказать вам, как и где вы умрете, описать обстоятельства, которые будут вас окружать в этот момент. Для этого мне будет достаточно лишь малой части вашей плоти. Готовы расстаться с большим, и я узнаю ваше прошлое и будущее куда более детально.

— Смогу ли я в таком случае предотвратить свою смерть?

— Вряд ли, разве что немного изменить обстоятельства. Не слышал, чтобы кому-то удавалось избежать предначертанного, но вы хотя бы будете знать, сколько времени вам отведено. Скажите, вы единственный представитель своего народа или есть еще кто-то? Возможно, они будут более сговорчивыми. Только не оскорбляйте меня ложью о том, что вы утларг. Пахнете вы похоже, но в вас я чувствую какую-то особую пряность.

— Я один, — поспешил соврать аурлиец.

— Печально слышать. Поверьте, я многое знаю об одиночестве, — взгляд монстра рассеялся, проходя сквозь собеседника.

— Как получилось, что вы стали последним муэром? — спросил Кэр, предполагая, что империя предпочла оставить лишь одно столь опасное существо исключительно для своих нужд.

— Ты не рассказала обо мне моему гостю? — искренне удивился Га-либ, переводя взгляд на отступницу.

— Ко встрече с тобой трудно как-то подготовить, — натянуто улыбнулась Минна.

— Видите ли, я был рожден с дефектом. Большинство представителей моего народа жили лишь с одной целью — умереть. Я оказался не таким, поэтому, когда главный жрец объявил час великой жатвы, я трусливо предпочел не присутствовать на церемонии. Оказавшись на пороге смерти, я открыл для себя страсть к изучению этого мира, судеб его обитателей. Захотелось попробовать всего. Вы ведь меня понимаете?

— Возможно, в каком-то извращенном смысле. Среди моих товарищей есть один, чья любовь к искусству и человеческим телам может посоперничать с вашей. Думаю, вам было бы что с ним обсудить, — ответил аурлиец, вспомнив доктора Рокуэла.

— Надеюсь, когда-то мне доведется с ним познакомиться. Возможно, он проникнется моими идеями.

— Зачем вы распотрошили эту несчастную, если для работы вам достаточно лишь малого куска плоти? — Кэр старался не оборачиваться, когда указывал рукой на подвешенное за его спиной тело.

— Тут дело не в работе. Ее руки мне хватило лишь для того, чтобы нащупать воспоминания, способные удовлетворить любознательность моего заказчика. Остальное потребовалось для того, чтобы перенести ее черты на холст.

— Не понимаю, — искренне развел руками Итан.

— Вы и не сможете. Вам этого не дано в силу вашей природы. Не обижайтесь, просто вы не рождены для подобного. Поглощая органы этой лантки, я впитывал ее сущность в себя. Не только воспоминания, но и коктейль из мыслей и эмоций. Можно без преувеличения сказать, что я прожил ее жизнь. Никто в этом мире не знал и уже не узнает ее лучше, чем я. Скорее всего, я понимаю свою жертву даже лучше ее самой, так как могу взглянуть на ее жизнь со стороны. На холсте она изображена именно такой, какой сама себя ощущала. Я сделал ее бессмертной, — несмотря на все отвращение, что вызывал Га-либ, нельзя было не признать, что уровень увлечения собственным делом образовывал вокруг него притягательную ауру даже против воли собеседника.

— Или вы могли отпустить ее, спася тем самым жизнь, — гуманистическое мировоззрение Итана едва не заставило его ударить монстра по лицу.

— Для чего? Ее муж не дал бы ей скрыться. Изуродованное тело нашли бы в городской канаве. Лантку никто бы не опознал. Поймите, ее народ не признает даже того мельчайшего свободомыслия, на которое она осмелилась пойти. Давайте постараемся абстрагироваться от предыстории создания. Что вы думаете о картине? — примирительно произнес Га-либ.

— Выполнено мастерски, но я всегда буду видеть в ней загубленную судьбу несчастной девушки, — был вынужден мрачно ответить Кэр.

— Тем она дороже. Задумайтесь, вы можете провести всю свою жизнь, не осознавая ее ценности, но стоит вам понять, что вот сейчас вы умрете, и каждая дополнительная минута покажется невероятной драгоценностью.

— Пускай ваша философия останется вашей философией, — сдался аурлиец, не желая спорить с монстром.

— Разумеется, я не ставлю своей целью навязывание вам своих идеалов, просто предлагаю немного поразмыслить о жизни и смерти. А что вы скажете об оттенках? — не выпускал своего собеседника из разговора Га-либ.

— Прежде не мог предположить, что у крови их может быть так много, — с отвращением произнес Итан.

— Ну конечно, пришлось немного схалтурить. Картина выполнена не только лишь из ее материала, пришлось добавить немного гестальской и хортской крови для контраста и большей насыщенности. Благо у меня нет недостатка в запасах.

— Не сомневаюсь, может, мы уже перейдем к делу? — аурлиец с надеждой покосился на отступницу.

— Иначе и быть не могло. Ко мне никто не приходит просто так. Все преследуют свои корыстные цели. Давай, Хеди, поведай, зачем пришла. Только прошу, избавь меня от своих витиеватостей. И кстати, напоминаю, что для тебя мои двери всегда открыты. Надеюсь, однажды ты разрешишь мне попробовать себя. Тысячелетия жизни, страшно представить, что ты пережила и что видели эти глаза, — монстр мечтательно прикрыл веки и глубоко вздохнул.

— Оставь мои глаза в покое. Консул Клетис мечтает, чтобы ты служил ему, — отступницу немного передернуло от отвращения.

— Ты ведь знаешь, что я не работаю по принуждению. Стоит создать