Шпионка в Академии (СИ) - Стелецкая Ядвига

— Самому признаться в нарушении комендантского часа? — по-взрослому жестко усмехнулся юноша. — Нет уж, я не такой дурак.

— Но зачем вы пришли ко мне?

Он опустил голову.

— Я… я просто хочу, чтоб вы знали… вы же видели его незадолго до… — его голос дрогнул и сорвался, а глаза подозрительно заблестели.

Анаис со вздохом встала и легкими прикосновениями усадила Робера на свой стул, едва удержавшись, чтоб не погладить его по волосам, как ребенка. Меньше всего она ожидала, что ей придется утешать нервных подростков.

— Я бы предложила вам воды, Робер, но увы, у меня в наличии только яды и эликсиры, и вряд ли они вам помогут.

Он опустил голову и смотрел на свои колени, пытаясь сдержать слезы. Анаис спокойно ждала, когда он успокоится и его плечи перестанут судорожно дергаться от каждого вздоха. Но он не успокаивался, дышал неровно, пытаясь подавить всхлипы.

Его нужно было чем-то отвлечь.

— Лучше вспомните, Робер, — нежно и вкрадчиво произнесла Анаис, кончиками пальцев невесомо коснувшись плеча юноши, — куда убежал Фредерик? Вы же хорошо его знали, наверное, у вас есть мысли о том, что он захотел проверить?

Робер стал дышать медленнее и глубже и спустя несколько мгновений поднял глаза на Анаис. Он неуверенно кивнул.

— Мне кажется, я знаю, но… я не уверен. Я не следил за ним, не успел заметить, куда он свернул. Поэтому я подождал его немного в коридоре и пошел спать. Думал, он скоро вернется. Он же часто по ночам отлучался, а потом возвращался тихо, никто и не замечал…

— Тогда откуда же вы знаете, куда он мог бегать?

Робер тяжело вздохнул.

— Однажды Фредерик снова сцепился с Люсьеном, они перешли на оскорбления, и Рикки, не выдержав, крикнул… очень оскорбительные вещи про его сестру. Извините, не буду повторять в вашем присутствии. Это было ужасно недостойно со стороны Фредерика так выражаться о сеньорине из приличной семьи, но Люсьен… он тогда тоже перешел границы. Наверно, никто бы и внимания не обратил, решив, что Рикки просто зашел слишком далеко с оскорблениями, но Люсьен тогда побледнел и замолчал и даже не ответил ничего. Он испугался, это всем было видно. Фредерик не просто обругал его сестру, он сказал про нее правду. А узнать он ее мог только из чужих писем.

Робер замялся, снова плотно сжал губы, ему явно не нравилось так говорить о покойном друге, но остановиться он не мог.

— Поймите, — наконец продолжил он с горячностью, — он никогда не желал никому зла, он не пытался кого-то шантажировать или еще как-то вредить! Наверно, он хотел просто пошутить, когда влез в хранилище писем… или искал письмо отца… хоть кому-то, хоть ректору! Фредерику никогда никто не писал, вы знаете, и он так переживал, все надеялся, что отыщет хоть одно письмо кого-то из своей семьи, поймет, почему они молчат… Наверно, письмо Люсьену подвернулось ему под руку случайно, а потом он просто не удержался в пылу ссоры.

— Потому Люсьен и испортил ваши работы?

Робер грустно улыбнулся.

— Нет, тогда он отомстил страшнее. А сейчас это было небольшое напоминание, что в Академии у него возможностей гораздо больше. Наверное, Фредерик решил поискать еще компромат в письмах, хотя я и не понимаю, на что он надеялся. Вряд ли бы Люсьен позволил, чтобы что-то настолько личное снова оказалось в досягаемости Рикки.

— Хранилище писем, значит, — тихо повторила Анаис, постукивая пальцем по подбородку. — Как вы думаете, Робер, не стоит ли нам туда прогуляться? Может, это поможет нам узнать, что же приключилось с бедным Фредериком.

Юноша вскинулся, улыбнулся несмело, словно не смея поверить удаче.

— Вы… вы верите мне? Хотите помочь?.. Но почему?

— Потому что Фредерик был хорошим мальчиком. И если это не он сам свел счеты с жизнью, значит, ему помогли. А убийцу нужно найти и наказать.

По Академии один за другим прокатились два гулких удара колокола. Робер в панике подхватился со стула:

— О дьяволы, мне пора бежать! — он бросился из аудитории, но почти добежав до дверей спохватился и вернулся, шепотом протараторил: — Вечером, после комендантского часа, у витража с синими птицами!

И унесся прочь. Громко хлопнула дверь. Анаис осталась одна, немного ошеломленная. Посмеиваясь, она пробормотала:

— Ну вот, дожила, мне сущие дети свидания назначают!

«И зачем вы в это ввязались?» — со сварливостью столетней бабки поинтересовался Виктор, словно только и ждал, когда мальчишка убежит.

Хорошее настроение как ветром сдуло. Хотелось нахмуриться и закатить глаза одновременно.

«Сеньор, я, кажется, просила вас не вторгаться в мой разум без приглашения. Извольте выйти вон».

«Сеньорина, позвольте вам напомнить, что ментальная связь работает по другим законам. Я не могу вас не слышать, а чтобы говорить с вами мне не приходится вторгаться в ваш разум, чего вы так боитесь! Даже если я молчу, даже если занят, я все равно слышу вас — как приглушенный голос из соседнего кабинета…»

«Неужели в Особой Канцелярии экономят на толщине стен?» — не удержалась от сарказма девушка.

Виктор хмыкнул.

«Ну что вы! Это стратегическое решение, чтобы не выпускать из глаз — а вернее из слуха — своих коллег! Ведь кто работает в Канцелярии? Преступники и заговорщики, желающие совершать преступления и плести заговоры, не переступая призрачной черты закона!»

Анаис тихонько хихикнула.

«Что, и вы тоже — преступник и заговорщик?»

«Ну что вы, как вы могли такое подумать, милая Анаис? Я надсмотрщик их, суровый пастырь, что следит за чистотой помыслов и намерений, указует им путь верный… — Анаис как наяву видела шальную улыбку Виктора и искорки смеха в светлых глазах. — А вот мой верный Лимьер как раз прирожденный преступник! Не верите? Вы просто не видели, как виртуозно он обходит любые замки и магические системы защиты, когда ему требуется напомнить мне о несданном отчете!»

Девушка сама не заметила, как начала тихонько хихикать. Страх и напряжения исчезли, словно она оказалась среди старых друзей.

«А мне казалось, что это вы его начальник».

«Так и есть! И как верный подчиненный он не может допустить, чтобы я в чем-то оказался не идеален! И временами Лимьер ужасно напоминает мне старую няньку!»

Анаис рассмеялась. Несколько минут они молчали, а потом Виктор снова заговорил, и на этот раз его голос в мыслях звучал тихо и серьезно:

«Простите меня, Анаис. Мне действительно не следовало столь вольно обращаться с вами. Вы и так оказали мне огромную услугу, согласившись заменить Диану и попытаться найти ее. Я же забыл об этом и вел себя так, как даже с низшим звеном подчиненных обращаться непозволительно. В свое оправдание могу сказать только одно: как и любой маг, я порочен, и мой порок любопытство. В погоне за крупицами информации я могу позабыть о чем угодно… тем более если эта информация такая ценная, что ее везет эмиссар».

Анаис устало вздохнула. Покаяние Виктора разбередило старую ноющую тоску, она с содроганием вспомнила, как за малейшую проказу родители требовали каяться чуть ли не на коленях. Как же горько и мерзко тогда было оговаривать себя, очернять в своих же глазах перед лицом беспристрастных отца и матери, лишь бы только они снизошли, поверили в угрызения совести, даровали шанс на прощение.

Тошно думать, что сейчас она вынудила Виктора так же каяться. Лучше бы процедил сквозь зубы извинения, показывая, что услышал ее, но ни о чем не сожалеет.

«Оставьте. Тем более, любопытство может вас больше не мучить. Если я не ошибаюсь, Маришка привезла всего лишь о весть о королевской инспекции. До нее около недели».

«Вот оно как. Где же вы успели это узнать?»

Кажется, он был приятно удивлен, но Анаис поспешила его разочаровать.

«Подслушала спор ректора и начальника службы безопасности», — и она достаточно подробно пересказала их диалог.

«Так вот о каком Фредерике твердил этот юноша. Несчастный мальчик. Но мне бы не хотелось, чтобы вы занимались поисками его убийцы».

«Почему же?» — Анаис напряглась, готовясь к очередной схватке с Виктором, но тот, похоже, хотя бы на время оставил в стороне надменный командирский тон.